Чарли Чаплин на арене, Клара Цеткин – в Кремле: о чем писала «Красная Татария» в июле 1925 года

В первое воскресенье июля 1925 года молодая Страна Советов отмечала молодой праздник – День Конституции СССР, которая была принята в 1923 году.  В Казани по этому поводу прошел торжественный митинг на площади Свободы, который собрал 10 тысяч человек. «Наш Союз – единственное в мире государство, где трудящиеся разных национальностей живут и работают дружной единой семьей», – сказал председатель ТатЦИКа товарищ Шаймарданов.

Речи ораторов с трибуны прервала громкая речевка: «Мы помним! Ленин! Ленин!..».  После окончания митинга и коллективного пения «Интернационала» на площади запалили фейерверк. Салют, устроенный  молодым пиротехником Александровым,  превзошел все ожидания. Сначала в небо взмыл вертящийся земной шар с красной звездой над ним, за ним появился советский герб. Падает завеса, и перед толпой на фоне огромной звезды возникает портрет Ильича, освещаемый бенгальскими огнями, и наконец – мавзолей с надписью «Ленин»…

Фразу «Из всех искусств для нас важнейшим является кино» приписывают именно Ленину, но она известна лишь в пересказе Луначарского. Есть также версия, что Ильич произнес фразу: «Из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк». Говорил ли он так на самом деле, мы не знаем, зато нам точно известно, что показывали в казанских кинотеатрах и цирке в июле 1925 года. В кино шел сплошной Голливуд. Кинотеатр «Электра» заманивал зрителей драмой «Доктор Кейтс», в «Красной Звезде» шла вторая серия американской немой ленты «Вокруг света за 18 дней», а в «Маяке» демонстрировали первую серию этого же фильма. Кинотеатр «ВУЗ» показывал первую серию картины «Стэнлей в дебрях Африки».

А в Казанском цирке тем временем готовился бенефис Чарли Чаплина. Увы, это был не всемирно известный британский комик Чарльз Спенсер Чаплин, а один из актеров казанской труппы, успешно выступающий под таким псевдонимом (с защитой авторских прав тогда еще было плохо). «Чаплин, кажется, немец, во всяком случае по-русски он – ни звука», – пишет  автор заметки про  предстоящий бенефис любимца казанской публики. Но  «чаплиновский» замызганный фрак и котелок, качающаяся походка и забавные проделки на арене сделали псевдочаплина любимцем зрителей. Со страниц нашей газеты в день бенефиса даже прозвучала такая просьба: «Не уморить нас сегодня смехом и буйным хохотом».

В свою очередь мороженщики, торговавшие возле цирка, жаловались в газету на несогласованность действий дежурных милиционеров: «Одни разрешают торговать, а другие разгоняют нас. В чем дело?».  Оказалось, что у стражей порядка не было никаких указов и постановлений, запрещающих  торговлю мороженым у цирка, все решал человеческий фактор – добрые милиционеры торговать разрешали, а строгие – запрещали.

В те годы газета «Красная Татария» распространялась по предприятиям, ее можно было выписать на почту и даже домой. А еще ей торговали газетчики на улицах. Один из них – Владимир Богданов или горластый Володька стал героем нашей публикации. «Германский император Вильгельм прет на престол! Дело у него не выходит! И не выйдет!», «Урожай в этом году по Советскому Союзу на миллиард больше прошлогоднего!» – завлекал прохожих горластый Володька, потрясая свежим номером «Красной Татарии».

При этом сам газетчик был неграмотен –  с детства у него больные глаза и читать он не научился, а о содержании газет ему рассказывали товарищи. Володька начинал торговать газетами еще при царском режиме и его не раз ловила полиция, так как газеты  у него были революционного толка. У Володьки есть младший брат, но он не пошел по стопам старшего. «Ирисками паршивец торгует», – сетует наш герой. При всех достоинствах газетчика Богданова нашелся у него и недостаток – набегаются с товарищами за день с тяжелыми сумками, полными газет, а потом хватят с устатку горькой и мотаются по казанским улицам. «От этого «браку» не мешало бы воздерживаться. А то марку газетчика портят», – советует Володьке наш корреспондент.

Самым выдающимся событием июля 1925 года для Казани стал визит немецкой революционерки, участницы международного коммунистического движения, защитницы прав женщин и одной из основательниц праздника 8 марта Клары Цеткин.  «Бабушка революции», которой на тот момент было 68 лет, побывала и в редакции «Красной Татарии», а предшествовала этому целая детективная история.

Сначала наши корреспонденты «вычислили» на остановившемся в Казани пароходе товарища Николая Бухарина (один из крупных партийных боссов того времени). Он хотел тихо отдохнуть на Волге неузнанным, но не тут-то было! Его инкогнито тут же разоблачили и партийному лидеру пришлось рассказывать журналистам о международном положении. Наши фотографы сделали снимки Бухарина с командой.

Позже пришел в редакцию человек в форме речника, представился капитаном парохода «Клара Цеткин» и попросил дать ему несколько фотографий с Бухариным для на память. Ему вручили снимки и тогда капитан, немного помявшись,  признался: «На обратном пути я повезу настоящую, живую Клару Цеткин. Приезжайте встречать». И поспешно удалился. Наши корреспонденты тут же принялись звонить в разные инстанции, проверять информацию. Но никто ничего не знал.

А 22 июля пошли звонки со всех сторон: «Клара Цеткин приехала в Казань!». Наши журналисты помчались встречать живую легенду, которая не раз сиживала в тюрьмах, отчаянно боролась за права трудящихся, устраивала «бабьи бунты», проталкивая женщин в парламенты, и  «придумала» 8 марта. В Татарском обкоме партии ей устроили прием, все сотрудники собрались посмотреть на «дикую Клару», которая получила такое прозвище за пылкий нрав, бесстрашие и бескомпромиссность. Впрочем, годы взяли свое и в Казани Клара Цеткин выглядела уже действительно «бабушкой революции», она  передвигалась, опираясь на руку заведующей женотделом Татарского обкома, не отпуская ее от себя ни на шаг.

Потом Клара Цеткин приняла наше приглашение и поехала в гости в редакцию «Красной Татарии». Она призналась: «Я сама была редактором. Редакция ведь целые сутки работает…» Дорогую гостью, одетую в вышиванку, подаренную крестьянками Полтавской губернии, надо было усадить так, чтобы свет хорошо падал на ее лицо и, главное, чтобы она не догадалась, что ее будут снимать, поскольку фотографироваться Цеткин категорически не хотела.

На встрече в редакции Цеткин была воодушевлена, говорила, как много еще нужно сделать для торжества революции во всем мире. В завершении визита перед прославленной революционеркой выстроились казанские пионеры со знаменами и барабаном. Она говорит им несколько слов по-немецки, потом по-русски: «Учитесь! Работайте  вместе со старыми коммунистами! Я передам от вас привет германским пионерам». Из редакции Клара Цеткин поехала на автомобиле в Казанский Кремль. На этом ее визит в столицу ТАССР завершился. А 2 ноября 1927 года в честь Клары Цеткин в Казани переименовали улицу Московскую в Адмиралтейской слободе.

В предыдущей статье  о том, как  100 лет в Казани отмечали Сабантуй, мы уже упоминали  про подъемный мост на озере Кабан, под которым проходил пароход «Ильич», который привозил гостей на праздник.

А в июле этому самому мосту в нашей газете посвятили сатирическую заметку «Механизация!..».  Дело в том, что утром рабочим завода им. Вахитова, которые торопились на работу, требовалось перейти с одного берега озера на другой, а мост поднят, хотя пароход на другом берегу еще и от пристани не отошел. Скопившиеся у мосту рабочие, естественно, нервничают, а те, кто мост поднимает – хохочут. А потом опустят мост наполовину, как бы приглашая самых смелых. Рабочие и этому рады – торопятся вперегонки, где ползут, где перепрыгивают, а чуть кто зазевается, так в Кабане вверх ногами купается.

«Механизация – оно, конечно, хорошо, если эфту самую механизацию с умом применять, а ежели для озорства, так нехай она у американщиков остается», – иронизирует наш корреспондент.