Буренин, который не Маленин
Буренин Виктор Петрович (род. в 1841 г.) - с 1876 г. член редакции и фельетонист "Нового Времени", литературный критик. В своих статьях ожесточенно травил писателей прогрессивного лагеря, не брезгая при этом самой низкой и бессовестной клеветой.
+ + +
Буренин Виктор Петрович [22.2(6.3).1841, Москва — 15.8.1926, Ленинград] — поэт, драматург, прозаик, литературный и театральный критик.
Внук крепостного, сын архитектора П.П.Буренина, племянник видного деятеля старообрядчества И.А.Ковылина; 12-й ребенок в семье. Учился в Московском дворцовом архитектурном училище (1852-59), по окончании которого несколько лет работал архитектором. С детства Буренин писал стихи — сначала подражания «Евгению Онегину», затем под влиянием М.Ю.Лермонтова и А.А.Фета в юношеских стихотворениях Буренина стали преобладать мотивы скорби и разочарования. В училище Буренин издавал рукописный журнал, наполненный преимущественно злыми экспромтами и сатирами на товарищей. Уже в юности у Буренина сформировались навыки механического версификаторства и привычка рассматривать все происходящее в окружающем мире в качестве повода к упражнениям в остроумии, что на протяжении всей жизни сильно вредило ему в общественном мнении.
В конце 1850-х, руководя строительными работами в имениях Е.П.Нарышкиной и Н.Д.Пущиной, Буренин сблизился с амнистированными декабристами И.И.Пущиным, И.Д.Якушкиным, Г.С.Батеньковым, М.М.Нарышкиным; значительное влияние на литературные вкусы Буренин оказал петрашевец С.Ф.Дуров, по совету которого Буренин перевел «Ямбы» О.Барбье (Подпольное слово. [Женева]. 1866. №2). В это же время Буренин был близок кругу «Русского вестника» и посещал «собрания» А.Н.Плещеева, где познакомился с А.С.Сувориным, Л.Н.Толстым, М.Е.Салтыковым-Щедриным, Н.А.Некрасовым, а также «пятницы» И.С.Аксакова, где встречался с В.И.Далем и московскими славянофилами.
В 1861 Буренин несколько месяцев провел в Германии, Швейцарии и Франции, в дальнейшем летние поездки в Западную Европу Буренин совершал ежегодно. Первое выступление в печати — анонимная заметка «Спасение цензуры в Москве» (Колокол. 1861. № 112, 113).
В начале 1860-х Буренин имел репутацию отъявленного радикала. Так, В.Д.Костомаров показывал, что Буренин был «руководителем кружка молодежи, готовился на уличные агитации» (Процесс Н.Г.Чернышевского. Саратов, 1939. С.118).
Восхищение И.С.Аксакова вызвали опубликованные Бурениным в 1862 в газете «День» несколько лирических стихотворений; успех же у широких читательских кругов имели сатирические стихи Б. в журналах «Развлечение», «Зритель» и «Искра». По совету расположенного к Буренину Н.А.Некрасова (Б. помогал в сборе материала при работе поэта над «Русскими женщинами» и «Кому на Руси жить хорошо») в 1863 Буренин переехал в Петербург; с середины 1864 жил исключительно литературным трудом, в изобилии на протяжении десятилетия помещая стихотворные переводы, фельетоны, сатирические стихи во многих журналах. Значительный успех имели фельетоны Буренина, помещенные в 1863-66 в «Санкт-Петербургских ведомостях»; после выстрела Д.Каракозова в императора Александра II (1866) Буренин подвергся обыску, и по указанию Главного управления по делам печати публикация фельетонов Буренина была прекращена. Буренин стал вести журнальное обозрение. Был приглашен Некрасовым в качестве одного из ведущих поэтов в журнал «Отечественные записки». Ряд произведений Буренина не был пропущен цензурой; в свет не вышла стихотворная повесть Б. «Тринадцать генералов: Подробная и достоверная летопись многих трудов и похождений, предпринятых некоторыми солидными и благонамеренными особами ради спасения отечества» (РО ИРЛИ. Ф.36. Оп.1. №50). Посвященное гражданской казни Н.Г.Чернышевского стих. «13 июня 1864 года» было опубликовано Бурениным лишь в советское время (Вестник литературы. 1920. №6).
В начале 1870-х Буренин утвердился в занятой им самостоятельной литературной и общественно-политической позиции. Излюбленными мишенями для остроумия Буренина были прусский милитаризм, женское медицинское образование, корыстолюбие отечественной адвокатуры. Менее всего склонный руководствоваться в своих критических разборах какими-либо групповыми идейными, литературными или корпоративными интересами, Буренин полагался только на собственные субъективные суждения, что — с учетом своеобразия его симпатий и антипатий — не могло не привести к разрыву Буренина с демократическими и либеральными кругами. Длительная полемика с Н.К.Михайловским послужила внешним поводом разрыва Буренина с «Отечественными записками» в 1872 и отхода от ряда других изданий.
В 1875 был приглашен А.С.Сувориным в «Новое время», где работал до закрытия газеты в 1918.
В 1877 совершил поездку в действующую армию на Балканы.
Более полувека продолжалась деятельность Буренина в качестве фельетониста и литературного критика; к концу 1870-х она принесла ему всероссийскую известность. Еженедельные фельетоны «Выборгского пустынника», а затем журнальное обозрение в «Санкт-Петербургских ведомостях» были прелюдией к той жанровой реформе, которые Буренин и Суворин осуществили в «Новом времени». Преобразование отечественного фельетона состояло в насыщении его конкретными деталями современной жизни; адресно направленная сатира вытеснила отвлеченное морализаторство. Переход Буренина от публицистики к литературной критике был вынужденным. «Если б у нас была свобода печати, он стал бы единственным в своем роде памфлетистом, употребляя свое перо для разоблачения министров и т.д. Теперь он тратит его по мелочам и на мелочи» (Дневник А.С.Суворина. М., 1999. С.359).
В «Критических очерках» Буренин руководствовался теми же принципами, что и в фельетоне: остроумная пародия заменила разбор текста в традиционной псевдоакадемической манере с элементами общественно-политической риторики. Творчество автора Б. не отделял от его личности, и не стеснялся в оценках. Успех Буренина-критика был обусловлен не наличием у него каких-либо определенных убеждений или эстетических концепций, а его способностью подвергнуть уничижительному осмеянию то или иное лицо или литературное явление. Помещавшиеся в «Новом времени» по пятницам «Критические очерки» Буренина немало способствовали как популярности газеты, так и знакомству русского общества с наиболее примечательными литературными новинками. Оперативность откликов Б., его живость и наблюдательность, относительная лаконичность, а также едкость, порою доходящая до ядовитости, даваемых им прозвищ и характеристик делали фельетоны Буренина заметным событием литературной жизни. Современной ему беллетристике Буренин — за единичными исключениями — напрочь отказывал как в литературных достоинствах, так и в знании жизни. Буренин считал, что отечественные беллетристы «в своих произведениях, вместо выразительных картин и фигур современной действительности, занимаются праздным изображением праздных нравов и "чувствий" разных кукольных героев, обыкновенно измышляемых беллетристами на основании отечественных и иностранных книжек, а не на основании наблюдений над насущною жизнью общества». Вместе с тем, по мнению Буренина, «жизнь в теперешнем очень любопытном фазисе ее развития весьма богата такими фактами и фигурами, которые так и просятся под перо наблюдателя-художника». Материал для изучения нравов общества Буренин советовал брать из судебных процессов, утверждая, что именно там «сосредоточилось все, чем кишит современная действительность» (Санкт-Петербургские ведомости. 1876. 5 дек.).
Необыкновенная наблюдательность Буренина-критика, его чуткость к мелочам отделки рассматриваемого произведения, широта его кругозора, «масса начитанности, остроумия и толковости» (Лесков Н. СС. М., 1958. Т.11. С.337) в сочетании с достаточно строгим литературным вкусом обеспечили Буренина не только признание читателей, но и уважение со стороны столь различных писателей, как Л.Н.Толстой, Н.А.Некрасов, Н.К.Михайловский; Ф.М.Достоевский находил, что «из всех писавших о нем наиболее понимал его мысли и намерения» именно Буренин (письмо А.Г.Достоевской к Б. от 15 мая 1888 // Байкал. 1976. №5. С.140).
Вместе с тем к началу 1880-х у Буренина уже сложилась репутация «бесцеремонного циника, часто пренебрегающего приличиями в печати» (И.А.Гончаров; см.: Ежегодник РО Пушкинского Дома на 1976 год. Л., 1978. С.212), который «только и делает, что выискивает, чем бы человека обидеть, приписав ему что-либо пошлое» (Лесков Н. СС. Т.11. С.533). По мнению П.И.Чайковского, у Буренина «неприличие тона, сальность и мерзость выражений переходят решительно за границы всякого приличия» (Чайковский П.И. ПСС. М., 1963. Т.8. С.66). Постоянным насмешкам Буренина подвергался В.В.Стасов («Вавила Барабанов»), в лице которого Б. видел лишь олицетворение спекуляции на официальном интересе к национальным традициям русского искусства в эпоху Александра III. Личные отношения Буренина к ряду лиц — насмешливые (И.С.Тургенев, В.В.Стасов, П.Д.Боборыкин, О.К.Нотович, В.А.Кашеварова-Руднева) или неприязненные (М.М.Стасюлевич, В.О.Михневич, А.И.Урусов, В.Д.Спасович) — зачастую принималихарактер систематической травли.
Это проявилось в известной истории Буренина с умиравшим С.Я.Надсоном, когда, расценив поведение последнего по отношению к нему как неблагодарность (своим удачным литературным дебютом Надсон был обязан Буренину, чем в дальнейшем тяготился), Буренин сделал достоянием гласности интимные письма Надсона. По свидетельству А.Р.Кугеля, Буренина «травили за издевательство над Надсоном во много раз больше, чем он сам травил Надсона и его поклонницу Элеонору Обмокни» (РО ИРЛИ. Ф.686. Оп.1. №74. Л.1 об.). Буренин несколько раз подвергался преследованиям по обвинению в клевете, но всегда был оправдан. Систематическая — с начала 1870-х — травля Буренина демократической и либеральной печатью привела к тому, что имя Буренина сделалось одиозным: так, В.И.Ленин постоянно использовал его для обозначения бесчестных методов полемики.
Глубокой личной трагедией для Буренина стала гибель в 1884 его 20-летнего сына Константина, талантливого поэта и переводчика (псевдоним К.Ренин),— она усилила его мизантропию и отчуждение его от какой-либо общественной жизни; редакция «Нового времени», близ которой он жил, на мн. годы стала для него окном во внешний мир. В своем творчестве Буренин пользовался той высшей степенью безграничной свободы, которая была возможна до появления в печати текстов В.В.Розанова. Так, на страницах «Нового времени» в одном и том же номере фельетоны Буренина зачастую шли вразрез с передовицами Суворина. «Что же касается Буренина, то старик (Суворин — М. Л.) ненавидел его и в то же время боялся до конца своей жизни. Пожалуй, это был единственный человек, которого он боялся. Почему — неизвестно. Факт странный, но несомненный. Ненависть объясняется легче. Она была результат зависти, которую таил в себе Алексей Сергеевич к Буренину как к драматургу. Никто ядовитее и злее не критиковал литературные и драматические произведения Буренина, как сам Суворин. Критиковал и печатал самые грубые фельетоны беспрепятственно, потому что чувствовал, что для известной части читателей газеты эти вещи были нужны» (Снессарев Н. Мираж «Нового времени»: почти роман. СПБ., 1914. С. 27-28). «В либеральных кругах читать "Новое время" считалось непристойным, однако фельетоны Буренина тайком читали все» (Глинский Б.Б. «Новое время»: Исторический очерк (1876-1916). Пг., 1916. С.61).
С начала 1890-х позиция Буренина становится демонстративно реакционной — любые произведения, в которых он усматривал столь ненавистные ему либерализм или декадентство, безжалостно им высмеивались. По мнению Суворина, Буренин «литературу презирает и глумится над нею» (Письма А.С.Суворина к В.В.Розанову. СПб., 1913. С.136). Не затрудняя себя анализом, Буренин грубо ругал и пародировал В.Г.Короленко, М.Горького, Л.Н.Андреева, а также поэтов-символистов. Литературно-нигилистическая позиция Буренина и подготовила в значительной степени появление декадентства как явления. «Доходивший до последних пределов литературного неприличия в травле Мережковского, Волынского, Гиппиус и других», Буренин тем самым «сделал больше, чем кто-нибудь, для популяризации новых течений, которым он посвящал каждую пятницу свои талантливые буффонады» (Перцов П.П. Литературные воспоминания. 1890-1902. М., 2002. С.172, 241). Единственно, чем могли ответить пародируемые им «декаденты»,— это оскорбление действием, что и сделал С.П.Дягилев (Там же. С.224-225, 406).
К концу 1900-х, когда объекты пародий Буренина заняли главенствующее положение в литературной жизни, у нового поколения читателей начал пропадать интерес к критическим разборам Буренина. Роль ведущего критика эпохи перешла к А.А.Измайлову, а в «Новом времени» преемником Буренина по его протекции выступил А.А.Бурнакин, однако успеха не снискал.
Многочисленные повести и романы Буренина благодаря своей злободневности и наличию среди персонажей легко угадываемых реальных прототипов весьма схожи с критическими опытами Буренина; не имея литературных достоинств, они пользовались значительным успехом и выдержали ряд переизданий. Повести Буренина «Из записок самоубийцы» (1875) и «Странный случай» (1878) отличаются достаточно тонким психологическим анализом. Большой успех имели пьесы Буренина на античные и средневековые сюжеты («Медея» (совместно с А.С.Сувориным), 1883; «Мессалина», 1885; «Смерть Агриппины», 1887; «Комедия о княжне Забаве Путятишне и боярыне Василисе Микулишне», 1889), поставленные в Малом и Александрийском театрах. «Весьма даровитый критик, бесподобный памфлетист и удивительно бездарный драматург» (Дневник А.С.Суворина. С.214). Буренин принимал деятельное участие в жизни Малого театра, а затем в основанном им вместе с Сувориным Театре Литературно-художественного общества. Буренину принадлежит ряд драматических переводов (У.Шекспир, Н.Макиавелли, А.Дюма, К.Гуцков, Г.Гауптман и др.).
Помимо критических статей, наибольший интерес в наследии Буренина представляют поэтические пародии и перепевы, а также поэма Буренина «Иван Оверин», утрирующая тип «лишнего человека», каким он сложился в русской классической литературе. Одаренный незаурядными версификаторскими способностями, Буренин создал также бесчисленное количество эпиграмм-экспромтов (преимущественно непечатных) на современников. «У Буренина, кажется, целый том наберется таких надписей к портретам. Александр Чехов давно их собрал в особую тетрадку» (Дневник А.С.Суворина. С. 336). Ср.: «У него в мозгу всякое впечатление и представление преобразовывались в эпиграмму... Сарказм, памфлет, пародия были его жизненной функцией, и потому ненавидевшие его — а его ненавидели почти все, были к нему несправедливы... Он ни на волос не был критиком, а был злым памфлетистом и кусакой. Он сидел граф Жасминов в своем имении Бланжевые Панталоны и вылетал как блоха на экскурсию. Литераторы же почесывали укушенное место, вопили "гвалт" и считали, что пролитая Бурениным кровь есть чистая кровь жертвенного агнца» (Кугель А. Л.1 об.-2).
В 1911 Буренин был избран членом Совета «Товарищества Нового Времени», а после смерти Суворина (11 авг. 1912) — его председателем («Новое время»: Исторический очерк (1876-1916). Пг., 1916). «Старец, мечтающий лишь о покое, чуждый каким-либо хозяйственным или коммерческим заботам» (Снессарев Н.— С.31) после 1912 отошел от активной литературной деятельности (несмотря на успех его СС); обращение к драматургии («В век Екатерины» (совместно с Ф.Е.Зариным-Несвицким), 1914) было неудачным.
Февральскую революцию Буренин не принял, начав сочинять злобные пародии на А.Ф.Керенского; после Октябрьского переворота и закрытия «Нового времени» полностью отошел от лит. деятельности, однако для души писал пародии на произведения советских поэтов; сильно нуждаясь, Буренин пытался заняться переводами и мемуарами, но безуспешно.
В 1920-е одинокий Буренин воспринимался как реликт давно минувших эпох и не вызывал интереса ни в ком, кроме сотрудников Пушкинского Дома, получивших по завещанию его архив. По их ходатайству Буренина был похоронен в литературном некрополе Александро-Невской лавры.
По распространенному мнению, Буренин «всю жизнь ругался — в молодости ругался порой не без остроумия, в старости — с какой-то угрюмой злобой, порой переходящей в неистовство» (Короленко В.Г. СС: в 10 т. Т.8. С.325); этому расхожему мнению немало способствовал и сам Буренин: «Нынче я угрюм и злобен, / Надоел я сам себе: / К праздной лени неспособен, / Неспособен и к борьбе. / Скорби сердца не измерить, / Отвращение от всего... / Ах, во что ж могу я верить / И кого любить, кого? / Так мне Божий свет не весел — / Просто взял бы да гуртом / Человечество повесил / И повесился потом» (Песни и шаржи. С. 15-16). Принятие всерьез данной автопародии, равно как и известной эпиграммы Д.И.Минаева: «По улице идет собака, / За ней Буренин тих и мил. / Городовой! Смотри, однако, / Чтоб он ее не укусил!», запечатлевшей контраст между добродушием и бесстрастием Буренина в жизни и нетерпимостью его статей привело к тому, что «злой в критике, но необыкновенно добрый и деликатный человек в жизни» (Дневник А.С.Суворина. М., 1999. С.494), Буренин на долгие годы сделался едва ли не самой одиозной фигурой в истории русской литературы. Репертуар печатных откликов на написанное Буренин весьма обширен, но исследования о Буренине, объективно показывающие как саму его личность, так и его роль в литературной жизни России, отсутствуют. Написанное Бурениным, за немногочисленными исключениями, не являлось объектом систематического изучения, несмотря на то что совокупность текстов Буренина представляет достаточно пространную панораму истории русской литературы второй половины XIX - начала XX в., правда, рассмотренную под весьма необычным углом зрения.
М.П.Лепехин
Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 1. с. 311-315.