Война Израиля против Ирана: опасные амбиции по перекройке Ближнего Востока

С точки зрения Израиля, главная угроза, исходящая от Ирана, – это не его ракетный потенциал и не его ядерная программа, а практическая приверженность Ирана концепции «сопротивления» – краеугольному камню иранской внешней политики, противостоящей израильскому и американскому экспансионизму.

13 июня 2025 года Израиль начал военную операцию против Ирана, хотя ядерные переговоры, являющиеся по сути мирным механизмом урегулирования иранского ядерного вопроса, всё ещё продолжались. По словам министра иностранных дел Ирана Аббаса Арагчи, переговоры были на грани исторического прорыва, который мог бы разрешить проблемы, связанные с ядерной программой Ирана, дипломатическими средствами.

Израильские официальные лица приводили различные обоснования своих действий. Обобщение их заявлений позволяет выявить две основные цели, которые не только крайне опасны, но и глубоко дестабилизируют ситуацию в регионе.

Первая цель заключается в обеспечении «абсолютной безопасности» Израиля, а именно в стремлении с помощью упреждающих и превентивных военных действий устранять любую угрозу, в любое время и в любом месте, от Палестины до Сирии, Ливана, Йемена, Ирана или других стран, основываясь исключительно на собственной оценке Израиля.

Говоря об этой стратегии, министр обороны Израиля Исраэль Кац подчеркнул, что «если кто-то поднимет руку на Израиль – рука будет отрублена», а «любая угроза суверенитету Израиля будет устранена до того, как она созреет». Эта стратегия основана на «доктрине Бегина», которая рассматривает упреждающие атаки для устранения угроз как законное право Израиля. При таком подходе возникают два основных риска:

1. Израиль игнорирует мирные инструменты, включая дипломатию, международное право и организации, и не принимает во внимание региональные и международные аспекты, отдавая предпочтение военным действиям.

2. Стремление к абсолютной безопасности для себя неизбежно порождает отсутствие безопасности для других. Поскольку эта стратегия не принимается другими государствами, она ведёт к циклу милитаризации, дилемме безопасности и постоянной нестабильности в регионе.

В этом контексте президент Ирана Масуд Пезешкиан ответил на обещание Нетаньяху, «нанести удар по каждому объекту и каждой цели режима аятоллы», указав, что «любая новая агрессия против Ирана получит более решительный и жёсткий ответ».

Вторая и более опасная цель израильского нападения на Иран выходит за рамки простых соображений безопасности и ирано-израильских отношений. Она заключается в стремлении перекроить карту Ближнего Востока – цель, о которой Нетаньяху говорил неоднократно. Перед началом войны с Ираном он заметил: «Наша война идёт не только в Газе, мы изменим карту Ближнего Востока». После нападения на Иран он также заявил, что «решения, которые мы приняли в ходе войны, уже изменили облик Ближнего Востока».

В израильском дискурсе понятие «перекройка Ближнего Востока» означает установление нового политического порядка и порядка безопасности в регионе, навязанного с помощью военной силы и основанного на переопределении регионального баланса сил.

В этом контексте целью нападения Израиля на Иран было не столько устранение ядерной или ракетной угрозы, сколько стратегическое ослабление Ирана. Это объясняется тем, что, с точки зрения Израиля, главная угроза, исходящая от Ирана, заключается не в его ракетном потенциале (который служит оборонительным целям) и не в его ядерной программе (которую Иран был готов ограничить путём переговоров), а в практической приверженности Ирана концепции «сопротивления» – краеугольному камню иранской внешней политики, противостоящей израильскому (и американскому) экспансионизму.

Таким образом, Израиль начал свою войну против Ирана, исходя из ошибочного предположения, что стратегическое ослабление Ирана позволит ему перестроить политическую архитектуру и архитектуру безопасности региона таким образом, чтобы обеспечить своё доминирование.

Важнейшим моментом в этом отношении является широкое участие США и поддержка ими ошибочного стратегического предположения Израиля. Идея о том, что, ослабив Иран и «ось сопротивления» и интегрировав арабские государства в региональный союз с Израилем в рамках «Соглашений Авраама», можно будет создать новый региональный порядок.

Нетаньяху, говоря об этом стратегическом сотрудничестве, заявил: «Я верю, что, тесно сотрудничая с президентом Трампом, мы сможем перекроить Ближний Восток ещё больше и к лучшему».

Стратегическое сотрудничество между администрацией Трампа и Израилем иллюстрирует значительный сдвиг в подходе США к Ближнему Востоку – от политики «гарантирования безопасности Израиля» к политике «обеспечения регионального превосходства Израиля». Таким образом, цель Вашингтона теперь заключается не только в защите Израиля во время кризиса, но и в оказании помощи в ликвидации конкурирующих региональных структур и игроков – не только в политическом, но и в военном плане.

Это соответствие иронично изменило ближневосточную политику США: например, США исключили из списка террористов Абу Мохаммада аль-Джулани – бывшего члена «Аль-Каиды» (Запрещённая в России организация.) в Сирии, чья идеологическая дистанция от экстремистского прошлого остается неопределённой, – и одновременно ввели санкции против высокопоставленного чиновника ООН, занимающегося правами человека в Палестине.

Конечно, у Вашингтона есть свои стратегические интересы в перекраивании региональной карты. Потерпев за последние два десятилетия два крупных провала в Ираке и Афганистане, его дорогостоящие интервенции не привели к усилению влияния в регионе. Напротив, вакуум заполнили конкурирующие державы – Иран, Китай и Россия.

Иран через «ось сопротивления» расширил своё присутствие в регионе, Россия через военное вмешательство в Сирии вновь заявила о себе как о балансирующей державе, а Китай продемонстрировал своё растущее влияние, подписав стратегическое соглашение как с главным врагом США в регионе (Ираном), так и с их ближайшим партнёром (Саудовской Аравией).

Естественно, такая ситуация не устраивает Соединённые Штаты, которые долгое время действовала на Ближнем Востоке практически беспрепятственно. В этом свете США разделяют стратегический интерес с Израилем в проекте перестройки ближневосточного порядка. Учитывая их гораздо более широкие возможности, можно даже утверждать, что США являются главным архитектором последних событий в регионе.

Очевидно, что, несмотря на определённые технологические преимущества, Израиль не способен кардинально изменить карту Ближнего Востока или даже самостоятельно вести полномасштабную войну с Ираном. Поэтому Соединённые Штаты должны рассматриваться как ключевая переменная в войне Израиля против Ирана – они активно участвуют на всех этапах, от предварительной разведки до поставок боеприпасов, логистики, проведения военных операций и даже ведения переговоров о прекращении огня. 

Трамп открыто признал своё участие в войне, заявив: «Я предупредил Иран за 60 дней, и сегодня 61-й день». Более того, после визита Нетаньяху в Вашингтон многие СМИ вышли с такими заголовками, как: «Нетаньяху и Трамп одобрили совместные авиаудары по иранским ядерным объектам».

Учитывая эти соображения, любой анализ израильской атаки на Иран должен выходить за рамки двустороннего уровня, а вместо этого принимать региональную и международную перспективу, с особым акцентом на прямое участие США и долгосрочные стратегические цели, разделяемые Тель-Авивом и Вашингтоном.

В этих рамках нападение на Иран представляется важнейшей частью более широкой региональной головоломки – стратегии, которая началась с ослабления ХАМАС, манипулирования политическими структурами в Сирии и Ливане и размывания «оси сопротивления» в Ираке и Йемене.

Усиливает предположение о существовании всеобъемлющего, заранее продуманного плана фундаментальный вопрос о происхождении этих событий – в частности, нападения ХАМАС на Израиль 7 октября. Вопрос заключается в следующем: как мог Израиль, обладающий обширными разведывательными данными о своих региональных противниках от ХАМАС и «Хизбаллы» до Ирана и доказавший свою способность убивать особо охраняемых лиц (включая нескольких лидеров ХАМАС, таких высокопоставленных функционеров «Хизбаллы», как Хасан Насралла и более тридцати высокопоставленных иранских военных командиров и учёных-ядерщиков), не обнаружить операцию с участием более тысячи боевиков ХАМАС?

Неужели Израиль с его возможностями наблюдения действительно не знал о подготовке столь масштабной атаки, особенно учитывая, что ХАМАС готовился к нападению 7 октября более года? Неужели среди тысячи боевиков не было ни одного информатора или израильская разведка не знала об их передвижениях и подготовке?

Ответ: да – Тель-Авив, Нетаньяху и даже Соединённые Штаты были полностью осведомлены о готовящемся нападении. Им не хватало не разведданных, а достаточного предлога – драматического, высокоэффективного спускового крючка, чтобы оправдать начало реализации своей широкой региональной программы.

Однако остаётся ещё один важнейший вопрос: удастся ли Израилю и США реализовать свой план по установлению абсолютной безопасности и достижению региональной гегемонии с помощью упреждающих и превентивных ударов? Ответ – нет. Эта стратегия очень похожа на неоконсервативную доктрину, выдвинутую США во время президентства Джорджа Буша – младшего. Используя теракты 11 сентября в качестве предлога, США начали войны в Афганистане и Ираке под флагом борьбы с терроризмом и укрепления американской и международной безопасности, действуя на основе стратегии упреждающей войны.

Однако результаты оказались катастрофическими: повсеместный хаос, разрушение политической и социальной инфраструктуры в Ираке и Афганистане, массовые жертвы среди мирного населения, появление ИГИЛ (Запрещённая в России организация.) и транснационального терроризма, усиление нестабильности как на региональном, так и на глобальном уровне.

Новая региональная стратегия, совместно реализуемая Израилем и США, вряд ли приведёт к иным результатам. Она сталкивается с рядом серьёзных препятствий и негативных последствий:

1. По мере того как Израиль будет занимать более агрессивную позицию, а Соединённые Штаты – продолжать оказывать ему безоговорочную поддержку, региональные державы будут вынуждены наращивать свой собственный военный потенциал. Такая динамика неизбежно усилит дилемму безопасности, подогреет милитаризм и ускорит региональную гонку вооружений.
2. Настойчивое стремление Израиля устранять предполагаемые угрозы путём применения силы – в любое время и в любом месте – подрывает мирные механизмы управления и разрешения конфликтов, опирающиеся на дипломатию, международные организации и право.
3. Всё более агрессивная позиция Израиля в сочетании с участием США придаёт большую легитимность дискурсу сопротивления в регионе и во всём исламском мире. Таким образом, хотя Иран и «ось сопротивления» могут быть временно ослаблены, в долгосрочной перспективе они, скорее всего, станут стратегически более мотивированными и устойчивыми.
4. В международной политике любая попытка установить гегемонию или абсолютную безопасность неизбежно вызывает уравновешивающее сопротивление со стороны соперничающих держав. Такая динамика снижает порог конфронтации и повышает риск возникновения конфликта. Некоторые наблюдатели уже предполагают, что в будущем между Израилем и Турцией может возникнуть напряжённость. Следствием реализации такой стратегии, скорее всего, станет дальнейшая дестабилизация и без того нестабильного Ближнего Востока.
5. Один из традиционных механизмов упорядочивания на Ближнем Востоке опирался на великие державы. В настоящее время этот механизм ослаблен односторонностью Вашингтона, его безоговорочной поддержкой Израиля и манипулированием региональным балансом в его пользу. Такой подход, вероятно, побудит другие великие державы искать новые подходы и стратегии влияния, тем самым усиливая конкуренцию и нестабильность в регионе.
6. Учитывая эти препятствия и проблемы, маловероятно не только, что региональная стратегия Израиля и США будет успешной, но и что их планы в отношении Ирана будут реализованы. Хотя Израиль добился некоторых тактических успехов благодаря своим внезапным атакам, Иран остаётся региональной державой, способной вновь утвердить свои стратегические позиции и роль на Ближнем Востоке. Опираясь на опыт ирано-иракской войны, давнюю враждебность США и многолетние санкции, стратегическая устойчивость Ирана по отношению к Израилю, скорее всего, сохранится в случае затяжного конфликта.

Более того, независимо от степени успеха, достигнутого в нанесении ударов по ядерным и ракетным объектам Ирана, одним из непосредственных последствий упреждающих и превентивных ударов Израиля и США является изменение ядерной стратегии Тегерана – от нынешнего «ядерного порога» к «ядерной двусмысленности».

Ожидалось, что для предотвращения опасных сценариев и дальнейшей нестабильности на Ближнем Востоке другие крупные державы, включая Китай, Россию и даже Европейский союз, предпримут более активные меры по урегулированию кризиса. Однако мы наблюдаем позорное сближение Европы с Израилем и США, в то время как Россия и Китай остаются в основном пассивными наблюдателями. Такое поведение фактически поощряет дестабилизирующую военную агрессию Израиля и подтверждает односторонность США.

Если Израилю и Соединённым Штатам удастся пересмотреть региональный порядок на Ближнем Востоке, статус и роль других игроков, включая Россию и Китай, неизбежно изменятся. США окажутся в положении, позволяющем диктовать правила, роли и иерархии. Такое развитие событий подразумевает ослабление влияния России и Китая в регионе и ставит под угрозу их долгосрочные интересы. Например, Россия может быть вынуждена распрощаться со своими военными базами в Сирии, а долгосрочные соглашения Китая со странами Ближнего Востока могут быть сведены к пустым обещаниям.

В этом контексте нападение Израиля на Иран связано не только с самим Ираном, но и с ближневосточным порядком. Однако между риторикой и реальностью существует значительный разрыв, и совместный проект США и Израиля по преобразованию Ближнего Востока сталкивается с многочисленными серьёзными проблемами. Кроме того, Ближний Восток – это не обычный регион. Он характеризуется множеством непредсказуемых переменных, которые могут быстро изменить региональные уравнения.

Международный дискуссионный клуб «Валдай»