Историческое табу
«Мы хотим разумных отношений с Россией, но знаем, что происходить это может с позиции силы», — заявила германский министр обороны Урсула фон дер Ляйен на заседании Европарламента. При этом она добавила, что конфликты должны всё же решаться за столом переговоров. Казалось бы — проходное заявление европейского министра силового ведомства. Ему и по должности, в общем-то, полагается говорить о силе. Тем более что подобных заявлений за последние годы мы слышали немало, и с самых разных высоких международных трибун.
По большому счету все месседжи о том, что «Россия — угроза миру», — это уже политический трюизм и банальность — кто только не пытался спекулировать и набирать очки на этой теме. Но пассаж госпожи фон дер Ляйен обращает на себя особое внимание. Зачем вдруг германскому министру понадобилось вновь повышать градус общественной риторики и делать еще один шаг в демонизации образа России в Европе?
Тут стоит вспомнить еще один скандал, разразившийся летом прошлого года, когда правительство ФРГ утвердило новую редакцию так называемой Белой книги национальной безопасности. Документ был подготовлен министерством обороны совместно с рядом других силовых ведомств. В нем говорилось о том, что «Россия больше не партнер для Германии, а соперник». Тогда этот шаг вызвал просто бурю в СМИ, но был при этом настолько резонансным, насколько и ни к чему не обязывающим для самой Германии.
Но теперь всё немного иначе. Страна вышла на финишную прямую предвыборной гонки, а госпожа фон дер Ляйен — одна из верных соратниц Ангелы Меркель по партии. К тому же в ближайшее время на территории Германии произойдет важнейшее внешнеполитическое событие сезона — без преувеличения историческая встреча «большой двадцатки», которую впервые посетит Дональд Трамп и где состоится первая личная встреча российского лидера Владимира Путина с новым главой американской администрации. Международные ожидания от этой встречи — крайне высоки.
Конечно, Германия как хозяйка саммита хотела бы задавать тон в повестке, и в этом смысле завышение ставок — вполне мотивированная стратегия. Как и «прокачка» рейтингов правящей партии при помощи такой воинственной риторики.
Конечно, серьезных последствий для российско-немецких отношений заявление Урсулы фон дер Ляйен не принесет. Но есть во всем этом одно большое «но». Можно даже сказать — экзистенциальное противоречие.
За относительно недолгий период международная самопрезентация ФРГ серьезно изменилась. Мир за семь послевоенных десятилетий привык видеть в ней ответственного и сильного игрока, выстраивающего свой внешнеполитический курс в русле принципиального пацифизма и антимилитаризма. Однако сегодня уже кажется, что страна постепенно отходит от «принципа военной сдержанности», которого политики так или иначе старались придерживаться до последнего времени. Присутствие бундесвера стремительно расширяется в рамках военных миссий и учений НАТО, в том числе и вдоль российских границ. Воинские контингенты (после конституционной поправки 1994 года, отменившей запрет на использование армии за пределами страны) присутствуют в Италии, Турции, Сирии, Ираке, на территории частично признанного Косово, в Афганистане и Ливане, а также в пяти африканских странах.
А с недавних пор, и не в последнюю очередь с подачи ФРГ, опять возобновились разговоры о создании единых европейских вооруженных сил.
Однако самое грустное в этой истории то, что в данном контексте просто неизбежно напрашиваются исторические коннотации. Германия как страна, несущая ответственность перед всем миром за развязанную Гитлером войну, заявляет о том, что с Россией стоит говорить с позиции силы. С Россией — правопреемницей СССР, где за годы войны погибло более 20 млн человек, где была блокада, и был Сталинград. В этом смысле и контекст, и сама формулировка кажутся просто верхом политического цинизма.
Можно говорить о несовпадении позиций Берлина и Москвы, о сложности в разморозке двусторонних отношений, критиковать внешнеполитический курс. Но побуждение к враждебности и силе по отношению к России — даже на уровне риторики — для Германии должно быть таким же историческим табу, как и публичный антисемитизм, за ряд проявлений которого, к слову, в стране существует уголовная ответственность.
via