Алексей Золотовицкий о своих новых работах и любви к жанру трагикомедии
О спектакле «Стражи Тадж-Махала»
Я сам принес эту пьесу в Театр Пушкина. Она классная, но это сложный и неоднозначный материал, поэтому в театре решили сначала устроить читки в рамках лаборатории «Заграничные чтения», где российскому зрителю представляют современные зарубежные пьесы. Так и закрутилось.
Сюжет спектакля прост: два охранника сторожат Тадж-Махал, а потом им дают очень страшный приказ. Я постараюсь без спойлеров, но в целом есть легенда, что людям, которые строили Тадж-Махал, отрубили руки. В общем, тема суровая. Но в пьесе есть юмор и ирония: мы смеялись, когда репетировали. Эта история похожа на мою любимую пьесу Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Два маленьких странных человека, которые вообще не понимают, что и как, вдруг оказываются в непростых обстоятельствах и пытаются из них выбраться. Ставки очень высокие, но эти два болвана их не понимают.
О любви к жанру трагикомедии
Мне всегда нравится, когда смех сквозь слезы. Я вот сейчас в Новосибирске поставил «Ромео и Джульетту», очень люблю этот спектакль. Мы не делали это специально, но он получился очень ржачный. У нас буквально всю «Ромео и Джульетту» все смеются и танцуют под «Черный плащ». Мне очень нравится трагикомизм, когда в конце мы понимаем: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь». Это же наше все, исконное. Салтыков-Щедрин, Гоголь, Сологуб вот сейчас модным стал. Все хотят ставить Сологуба. Ржешь, а потом плачешь.
О «Последнем министре»
Я фанат Романа Волобуева! Не потому что я снимался в «Последнем министре». Мне очень нравится текст, юмор, его чувство иронии. Смешно, что в новом сезоне мой персонаж-ловелас превратился в домохозяйку. Я не против, я у Романа Олеговича и домохозяйку, и дворника готов сыграть.
Об амплуа
У меня амплуа — смешной ленивец. Не то чтобы меня это не устраивает, но я вот записался на бокс. Еще я играю буги (Золотовицкий выступает как музыкант в дуэте Fire Granny. — Прим. ред.). Никто не слушает буги, кроме меня — даже мой младший брат Саша пытается выжить этот жанр из репертуара нашей группы. А я одеваюсь как дед, ношу идиотские усы. И мне нравится. Это как-то само собой получилось: я просто плыл по течению.
Пока что я не чувствую, что обделен работой. Бывают периоды, когда проектов столько, что вообще ничего не успеваешь. А когда работы нет, я ее себе придумываю. Сейчас вообще такое время: очень многие актеры не хотят играть в академическом театре, «работать на дядю». Я их понимаю, мне нравится быть фрилансером. Все говорят — и мастера, и просто старшие товарищи — что нельзя усидеть на двух стульях и быть одновременно и режиссером, и актером, и музыкантом. А мне это нравится. Так я не даю себе закиснуть.
О политике
Оставаться вне политики можно только до поры до времени. Мои друзья из группы «АлоэВера» — ребята максимально аполитичные. Они поют про любовь, поцелуи и все на свете, при этом у них запрещают концерты. Почему? Просто потому, что солистка Вера вышла замуж за Илью Яшина (Осенью 2021-го Вера Мусаелян и Илья Яшин развелись — Прим. ред.). Это ужасное давление извне, людям ломают жизнь. Или дело Кирилла Серебренникова чего стоит! Все это к добру не приведет.
О ближайших планах
В январе у нас премьере на курсе Олега Глушкова — «Пролетая над гнездом Кукушкиной» по пьесам Островского. А весной в «Практике» выйдет спектакль «Мама, я в Москве» — сторителлинг о жизни молодой женщины в большом городе. Дина Губайдуллина написала несколько рассказов, они мне очень понравились, и я предложил ей сделать спектакль. Премьера уже после Нового года.
А вообще я недавно думал о том, зачем люди приходят в театр. Бывают спектакли прямо развлекательные: ты смеешься, на сцене песни и пляски. Бывают серьезные: они рвут душу. Там все обмазываются краской, кричат, плачут, и из зала ты выходишь как будто тебя растоптали. Мне кажется, есть какой-то третий путь. Его и хочется найти.
Беседовал Владимир Яроцкий