Совет в "Архангельском" на даче Ельцина. Хроники августа 1991-го

Свои воспоминания о том времени в жизни страны Виктор Николаевич оформил в книгу, отрывок из которой мы и предлагаем читателям. Книга эта еще не издана.

– Это часть большого проекта «Ельцин-Центра», – рассказала Sobesednik.ru заместитель исполнительного директора центра Людмила Телень, – презентация которого состоится в конце года. Мы собираемся к этому времени издать серию мемуаров людей, которые работали во власти во время президентства Бориса Ельцина.

Виктор Ярошенко

Белый бронежилет… для президента

В воскресенье 18 августа 1991 года в доме отдыха «Архангельское» я работал с материалами по развитию торгово-экономических связей с Японией. Готовилось крупное соглашение, включающее кредитную линию и прямые инвестиции, на руках билеты – вылет 20 августа.

Неподалеку находилась дача, где жила семья Ельциных, но самого Бориса Николаевича утром не было: накануне он улетел в Казахстан на переговоры с Назарбаевым.

Оксана (жена – Прим. Sobesednik.ru) со своей стороны вела серьёзную подготовку ко дню рождения сына – 20 августа ему исполнялось 11 лет. Она не знала, что на 20 августа 1991 года планировалось подписание нового союзного договора, что и стало катализатором для начала путча, который изменил судьбы не только многих людей, но и всей страны.

В 6:30 утра 19 августа, когда я уже закончил бриться и готов был поехать на работу в своё министерство, раздался тревожный телефонный звонок. Я сразу узнал голос председателя Госкомитета по делам науки и высшей школы РСФСР Николая Малышева. Он взволнованно кричал:

– Виктор Николаевич, в стране переворот... Горбачев отстранен от власти... Что будем делать?

– Немедленно оповестите всех, кого сможете, из наших, и встречаемся в доме у Ельцина.

На подходе к даче Ельцина меня встретила вооруженная охрана во главе со встревоженным Коржаковым. Им еще раньше стало известно о перевороте, и охрана заняла круговую оборону. Я прошел на кухню, откуда раздавались взволнованные голоса Наины Иосифовны и дочерей Тани и Лены.

В соседней комнате Ельцин в спортивном костюме и домашних тапочках разговаривал по телефону с президентом Республики Казахстан – Нурсултаном Назарбаевым. Когда он закончил, мы вместе прошли в столовую. Там сидели Иван Силаев – председатель Совета министров РСФСР, Руслан Хасбулатов – первый заместитель председателя Верховного Совета РСФСР, Геннадий Бурбулис – государственный секретать РСФСР, Константин Кобец – и.о. председателя Госкомитета РСФСР по оборонным вопросам, и другие. Начали обсуждать текст «Обращения к гражданам России».

Борис Ельцин предложил:

– Надо призвать граждан к двухчасовой предупредительной забастовке.

Я не согласился:

– По-моему, нужна более категоричная формулировка, ведь уже начался мятеж. Те, кто его задумали, не остановятся ни перед чем. Следует объявить о бессрочной политической забастовке – до полного выполнения всех требований, изложенных в Обращении.

После непродолжительных споров пришли к мнению о включении предложенного мной пункта.

На дачу Ельцина подходили все новые и новые члены правительства, депутаты, помощники: Лужков, Вощанов, Полторанин, Шахрай, Илюшин, Собчак (приехал на подписание нового Союзного договора)... Руцкого почему-то не было – мы встретились с ним через час уже в Доме Правительства. Текст написали довольно быстро.

Надо было срочно отпечатать Обращение. Дочери Бориса Николаевича – его верные и бесстрашные помощницы – где-то разыскали старую механическую машинку и стали печатать текст.

– Быстрее, девочки, быстрее, – торопил их отец.

Всё и так происходило в условиях жуткого цейтнота и нервного напряжения. Достоверной информации о действиях мятежников пока не было, многое писали от сердца. Стали зачитывать Обращение – конечно, не обошлось без ошибок, кое-где пропущены слова.

Сергей Шахрай и Анатолий Собчак предлагали изменить некоторые формулировки. Ельцин согласился со мной, что это потребует дополнительного времени, которого у нас практически не оставалось. Надо решительно действовать.

Послали размножить на ксероксе именно этот вариант обращения; оригинал исторического документа остался, по-моему, у Павла Вощанова – будущего пресс-секретаря президента России.

К ГРАЖДАНАМ РОССИИ (текст обращения)

В ночь с 18 на 19 августа 1991 года отстранен от власти законно избранный Президент страны.

Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом.

При всех трудностях и тяжелейших испытаниях, переживаемых народом, демократический процесс в стране приобретает все более глубокий размах, необратимый характер. Народы России становятся хозяевами своей судьбы. Существенно ограничены бесконтрольные права неконституционных органов, включая партийные. Руководство России заняло решительную позицию по Союзному договору, стремясь к единству Советского Союза, единству России. Наша позиция по этому вопросу позволила существенно ускорить подготовку этого Договора, согласовать его со всеми республиками и определить дату его подписания — 20 августа с. г.

Такое развитие событий вызвало озлобление реакционных сил, толкало их на безответственные, авантюристические попытки решения сложнейших политических и экономических проблем силовыми методами. Ранее уже предпринимались попытки осуществления переворота.

Мы считали и считаем, что такие силовые методы неприемлемы. Они дискредитируют СССР перед всем миром, подрывают наш престиж в мировом сообществе, возвращают нас к эпохе холодной войны и изоляции Советского Союза от мирового сообщества.

Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти, так называемый, комитет. Соответственно, объявляем незаконными все решения и распоряжения этого комитета.

Уверены, органы местной власти будут неукоснительно следовать конституционным Законам и Указам Президента РСФСР.

Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию.

Безусловно необходимо обеспечить возможность Президенту страны ГОРБАЧЕВУ выступить перед народом. Требуем немедленного созыва Чрезвычайного съезда народных депутатов СССР.

Мы абсолютно уверены, что наши соотечественники не дадут утвердиться произволу и беззаконию потерявших всякий стыд и совесть путчистов.

Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участия в реакционном перевороте. До выполнения этих требований призываем к всеобщей бессрочной забастовке.

Не сомневаемся, что мировое сообщество даст объективную оценку циничной попытке правого переворота.

Президент РСФСР Ельцин Б.Н.

Председатель СМ РСФСР Силаев И.С.

И.о. Председателя Верховного

Совета РСФСР Хасбулатов Р.И.

19 августа 1991 года, 9.00 утра.

Хочу обратить особое внимание на время «19 августа 1991 года, 9.00 утра». Уже в 9:00 часов утра был закончен этот очень важный основополагающий документ сопротивления государственному перевороту. Время было спрессовано в сто раз. И в таком безумном темпе и напряжении прошли все три последующие дня и ночи.

Это Обращение как можно скорее должны были прочитать россияне. Растерянность, на которую рассчитывали путчисты, сменилась мужеством и решительностью людей, объективно оценивших происходящее и объединившихся вокруг недавно избранного президентом России Б. Н. Ельцина.

Все мы, кто находились тогда в «Архангельском», решали непростой вопрос: оставаться Ельцину на даче или срочно ехать в Дом Правительства?

Большинство присутствующих полагали, что «Архангельское» должно стать штабом сопротивления. Я был против. После некоторых сомнений, к сожалению, остановились на этом решении подавляющего большинства.

После подписания Обращения все члены правительства и депутаты разъехались с заданием всеми доступными средствами ознакомить сограждан с происходящими событиями и нашей позицией.

Все, кто был на даче Бориса Николаевича, быстро разъехались, чтобы распространять «Обращение к гражданам России», но как бы между строк у многих было ощущение, что должно произойти что-то с самим Ельциным, а значит, и с ними.

Находиться рядом с президентом было опасно: все понимали, что его с минуты на минуту либо арестуют, либо сделают то, чего так истерично требовал заместитель министра обороны СССР, генерал армии Варенников: «…немедленно принять меры к ликвидации группы авантюриста Ельцина Б.Н.». Никто не знал, как реально развивались события, что с Горбачёвым и жив ли он вообще. С Ельциным остались только Собчак, который заторопился в Ленинград, и двое депутатов – Бурбулис и я.

Все понимали, что что-то не так, что-то не складывается. Я вновь заговорил о месте пребывания президента.

– Борис Николаевич, послушайте, необходимо менять решение, срочно ехать в Дом Правительства, – сказал я Ельцину. – Здесь Вы попадёте в западню. Если останетесь в «Архангельском», то Крючков быстро и без труда захлопнет эту мышеловку.

Правительство России на сегодня – это единственная реальная и организованная сила, которая может противостоять путчистам. У нас есть инфраструктура, иерархия подчинения, транспорт, связь и немного оружия. Можно рассчитывать на некоторые подразделения милиции. Какое-то время мы продержимся и успеем мобилизовать наших сторонников, включая силовиков...

Мы недолго дискутировали. Борис Николаевич прекрасно понимал, что в настоящий момент именно Дом Правительства действительно может стать символом и оплотом сопротивления. К тому же, он находился в моем 11-ом избирательном округе. Я был одновременно и депутатом СССР от 11-го округа Москвы, и российским министром.

В Доме Правительства или, как его потом стали называть, Белом доме проще было организовать оборону, и тысячи людей, в том числе моих избирателей, должны будут прийти на защиту свободы и демократии.

В конце концов со мной все согласились, включая членов семьи Ельцина.

Коржаков надел на Ельцина единственный в «Архангельском» на 19 августа почему-то белый бронежилет, а сверху с трудом натянул серый или бежевый – уже точно не помню – пиджак. Мы сели в четыре автомашины. По обе стороны от Бориса Ельцина в его «Чайку» втиснулись Коржаков и Мамакин. Дальше следовали «Волги» – с охраной, моя и Собчака. На бешеной скорости направились к Дому Правительства. Договорились: не останавливаться, не отвечать на огонь, исключение предполагалось сделалось только в том случае, если пострадает «Чайка» президента.

Никто практически не разговаривал. Ощущения страха не было – была тревога, напряжённость и неопределённость. Видимо, те, кто начали эту безумную авантюру, не рассчитывали на такую реакцию.

Дорога, конечно, была не дальняя – от посёлка «Архангельское» по Калужскому шоссе до Дома Правительства – но опасная. Сначала надо было проскочить мимо обескураженной «Альфы», которая нерешительно ждала письменного приказа В. Крючкова об аресте Б. Ельцина и его окружения.

15 августа В. Крючков даёт указание поставить на прослушку телефоны и обеспечить круглосуточную слежку за Б. Ельциным, А. Руцким, И. Силаевым и другими депутатами и государственными деятелями России. Составляется и уточняется список на арест членов демократического движения, которые могли бы организовать сопротивление путчистам. Арестованных предполагалось содержать в казармах воинской части, расквартированной в посёлке «Медвежьи озёра» под Москвой.

27 августа 1991 года уже после подавления путча в «Независимой газете» по итогам допросов и обысков у путчистов была опубликована копия распоряжения ГКЧП от 19 августа. В распоряжении речь шла о первоочередном аресте первых 22-х – очевидно, самых опасных («их разыскивает милиция») – руководителей РСФСР, в котором я обнаружил и свою фамилию:

СОВ.СЕКРЕТНО.

ЭКЗ. №4

1. Для обеспечения порядка и безусловного выполнения решений Государственного Комитета по Чрезвычайному Положению предпринять меры по оперативному интернированию лиц из числа руководства РСФСР «19» августа 1991 года в соответствии с оформленными Прокуратурой СССР документами: Ельцин Б.Н., Силаев И.С., Руцкой А.В., Бурбулис Г.Э., Хасбулатов Р.И., Шахрай С.М., Скоков Ю.В., Старовойтова Г.В., Кобец К.И., Захарова А.А., Илюшин В.В., Царегородцев А.Н., Вощанов П.И., Суханов Л.Е., Баранников В.П., Полторанин М.Н., Ярошенко В.Н., Федоров Н.В., Федоров А.В., Лазарев И.Н., Лукин В.П., Ковалёв С.А.

2. Обеспечить осмотр служебных и жилых помещений указанных лиц, включая загородные, изъятие служебной документации по роду их деятельности.

3. Не допускать возможностей выезда указанных лиц из Москвы в другие регионы страны, а также за рубеж.

4. Информацию о выполнении настоящего распоряжения доводить до Государственного Комитета по Чрезвычайному Положению в оперативном порядке.

Москва «19» августа 1991 года

(Подписи от руки)

Потом надо было избежать встречи со спецназом МВД и другими подразделениями путчистов, которые получили распоряжение о первоочередном аресте Б. Н. Ельцина, И. С. Силаева и других лидеров демократического движения – всего 22-х человек.

Расширенный список, о котором объявил на первом заседании ГКЧП председатель КГБ Крючков, содержал уже 69 фамилий, хотя премьер-министр В. Павлов якобы требовал «арестовать тысячу».

Мы мчались на бешеной скорости, обгоняя колонны танков, бронемашин и другой техники, которые, как змеи, медленно втягивались в утреннюю заспанную Москву.

Как и договаривались, «Волга» с Собчаком свернула на кольцевую автодорогу и направилась в аэропорт «Внуково», откуда он должен был вылететь в Ленинград и там организовать сопротивление путчистам. Задача, с которой Анатолий Александрович успешно справился.

Буквально через десять минут «Чайка» Ельцина и три «Волги» – моя, Бурбулиса и охраны – въехали во внутренний двор Белого дома.

Поднимаясь в лифте на президентский этаж, я сказал Борису Николаевичу:

– Наши семьи в «Архангельском» могут стать заложниками путчистов. Пока Крючков не опомнился, надо срочно их вывозить, но не домой, а туда, где их не будут искать.

– Верно, – ответил Ельцин. – Александр Васильевич, Вы знаете, что надо делать, – повернулся он к Коржакову.

– Организуем – ответил невозмутимый и преданный Коржаков.

В книге так же подробно описаны весьма любопытные события, которые предшествовали путчу, «черные метки», которые получали представители российской власти в то время и те непрерывные «странности», которые с ними случались незадолго до 19 августа… Но об этом – уже в других главах.