Мы постепенно теряем позиции на мировом рынке самоцветов. Хотя сам термин у россиян прочно ассоциируется с Уралом, старые месторождения истощаются, разведки новых практически не ведётся. Не то чтобы это сильно било по доходам бюджета — скорее, по авторитету державы, которая в очередной раз не может воспользоваться богатствами, лежащими у неё под носом. Почему же богатейшие копи заброшены и кормят лишь нелегальных старателей? Причины нерентабельности могут быть разными — от географической удалённости до антирыночных правил игры, установленных властями.
В поисках утраченного малахита
Посёлки Реж и Мурзинка для Урала — то же самое, что Павловск для Петербурга или Царицыно для Москвы. Здесь сердце Самоцветной полосы России — 180 км с севера на юг и 60 — с востока на запад. В мире не так много драгоценных или полудрагоценных камней, которые не находили бы в этих краях, а некоторые из них больше нигде и не встретишь. За 200 рублей можно купить набор из 12 минералов, каждый из которых олицетворяет человеческое достоинство: лазурит — смелость, кварц — силу и т. д. Хотя всего разновидностей самоцветов — больше тысячи. Увидеть под ногами кусок яшмы для местных — обычная вещь, никто и нагибаться не будет.
Первые находки турмалинов и аметистов сделаны здесь ещё во времена царя Алексея Михайловича, а к моменту наполеоновского нашествия местные копи были известны на всю Европу. Первые алмазы на Урале нашли только в 1829 г., а до того особо ценились аметисты и топазы. Откуда взялся уральский характер, лишённый обычной русской обречённости? Так во все времена местный крестьянин знал, что одна удачная находка может перевернуть жизнь к лучшему. Даже сегодня мало кто знает, что при промерзании почвы глыбовый материал выталкивает наружу. Но именно рудознатцы из народа толкали вперёд отечественную геологию. Вот, например, с горщика Данилы Зверева из Колташей сказитель Павел Бажов писал образ Данилы-мастера. Зверев с сыновьями подбирал камни для карты индустриализации СССР, для Мавзолея Ленина и для звёзд Московского Кремля. С ним приезжали советоваться академики Ферсман и Вернадский, а император Николай II подолгу разговаривал со Зверевым, давал ему сложнейшие заказы. Хотя горщик собственное имя писал с трудом. В XX веке Урал стал одним из трёх главнейших в мире поставщиков драгоценных и полудрагоценных камней. Кроме него выделялись Индия с Таиландом и Шри-Ланкой, а также южная часть Африки от Конго до Кейптауна. Но эти районы куда больше Урала по площади, да и некоторые российские камушки выделялись особым качеством. Например, изумруды, добываемые в посёлке Малышева попутно с бериллием, в советские времена давали 10% мировой добычи по весу и до 80% по цене — из-за своего желтоватого оттенка. В лучшие годы рудник официально добывал 420 кило изумрудов — заметьте, побочно! В советские времена Малышева был закрытым посёлком Минатома, но снабжали его хорошо: у каждого шахтёра были квартира, машина, надбавки за вредность и ранняя пенсия.
После распада СССР новые собственники не смогли договориться, выбросили на рынок все запасы изумрудов, вдвое обрушив мировую цену. Добыча стала нерентабельной — рудник пришлось закрыть. Рассказывают, что кустари-нелегалы работать здесь никогда не переставали, а алкаши откупались от милиции изумрудами величиной с кулак. Это похоже на правду: когда янтарный комбинат из Калининграда вложил около 2 млрд рублей в Малышевский рудник, тот выдал рекордные находки: в 2012 г. — изумруд «Юбилейный» массой 637 граммов, а в 2013 г. — огромный штуф изумруда весом более 1 кг. А ведь многие скептики уверяли, что запасы Малышева исчерпаны. То же самое многие годы говорят про уральский малахит. Вроде бы обычный минерал, карбонат меди, а стоит сегодня наравне с драгоценным изумрудом. А в XIX веке на Медноруднянском руднике обнаружили малахитовый монолит весом в 250 тонн! Но уральские жилы не вынесли петербургской моды: тонны малахита ушли на колонны Исаакиевского собора и Малахитовый зал Зимнего дворца, а ещё и вельможи полюбили переливчатые зелёные вазы и столики. Камни распиливались на тончайшие пластины, которые состыковывались между собой после тщательного подбора узора. К приходу большевиков старейшие рудники были либо закрыты, либо добывали только медь. Уже после войны свердловский профессор Григорий Вертушков доказывал, что в Гумешевском и Медноруднянском месторождениях остались нетронутыми глубокие коренные запасы малахита. Версия Вертушкова подтверждалась геологическим и минералогическим анализами, но в 1994 г. учёного не стало, а вкладываться в пробную разработку никто до сих пор не решился. Хотя малахит остаётся одним из немногих российских минералов, которые подделывают: выдав африканское сырьё за уральское, можно круто разбогатеть.
Тропа нелегала
Сегодня Россия даёт до 80% мирового производства янтаря, а его качество выше всяких похвал. Больше всех в мире добываем жадеита — 60–65 тонн. Урал всё ещё богат яшмой, а в Бурятии добывают треть мирового нефрита. Дагестан знаменит горным хрусталём и агатом, вокруг Байкала — лазурит, родонит, аметист. На Таймыре у Норильска добывают оливин. Из недр Крыма извлекают сердолик, оникс и опал. Но от былой гегемонии России нет и следа: Бразилия обеспечивает подавляющую часть мировой добычи горного хрусталя, топазов и аметистов, Австралия — благородного опала и сапфиров, ЮАР — тигрового глаза и алмазов.
А что Россия? Взять аметист. На берегу Белого моря в 300 км от Мурманска заброшено одно из крупнейших месторождений — мыс Корабль. К поверхности земли выходит жила аметиста. И хотя месторождение имеет статус государственного геологического памятника природы, за его состоянием никто не следит — об этом свидетельствуют фотоотчёты путешественников. Также из сетевых зарисовок видно, что в Забайкальском крае на хребте Адун-Челон в 18 км от Шерловой горы кустарным методом добывают аквамарин, турмалин, топаз — как и 300 лет назад. Хотя официально в Шерловой горе извлекают лишь бурый уголь — с каждым годом всё меньше и меньше. На Гоновском месторождении в Якутии теперь только кустари добывают чёрную шпинель. А чего удивляться: труднодоступная тайга 100 км от Алдана, откуда здесь возьмётся рентабельность? Но у частных экспедиций она, видать, есть. Среди уральских самоцветов на мировом рынке конкурентоспособны лишь два — александрит и демантоид. Из драгоценных камней первого порядка, к которым относятся алмаз, изумруд, сапфир, рубин, александрит и благородная шпинель, хвастаться нечем. Крупных разработок рубинов и сапфиров на Урале нет, если не считать сапфировидных корундов в районе Вишнёвых гор и скромных находок рубинов на Липовском и Кучинском месторождениях, годных лишь для пополнения частных коллекций. Кто-то возразит, что далеко шагнули технологии производства искусственных самоцветов. Синтетические рубины используют для производства лазеров и в качестве «камней» в часовых механизмах. Из лейкосапфиров делают офтальмологические скальпели и хрусталики глаза. И чем таскать камни из тайги, проще производить их в белом халате неподалёку от дома. Например, столичный Физический институт им. Лебедева РАН первым освоил технологию выращивания крупных (до 20–30 см) кристаллов аметиста.
Но всё же искусственные аметисты в разы дешевле натуральных, а хороший ювелир видит разницу. «Поддельные рубины, сапфиры, изумруды выращиваются „в пробирках“ под Москвой в наукограде Черноголовка и в Новосибирске, — говорит кандидат геолого-минералогических наук Михаил Попов. — Однажды уральскому огранщику частник принёс на продажу образец породы с вкраплениями крупных александритов всего за тысячу рублей. Но такой настоящий камень должен стоить 3–5 тысяч долларов. Оказалось, искусственные камни в породу вклеили суперклеем. Синтетические подделки становятся всё удачнее, научились даже фальсифицировать главный признак отличия драгкамня от суррогата — включения слюды и сопутствующих минералов».
В то же время потенциал добычи на Урале до конца не раскрыт. С одной стороны, добывать самоцветы в России технически несложно. Методы разработки мало изменились за 200 лет. Это ведь не железо и олово обогащать, тут зачастую не нужен сложный производственный цикл. Но бывает проще собрать нелегальную экспедицию, чем получать все необходимые разрешения, оплачивать подтверждения и закупать оборудование, соответствующее требованиям безопасности.
Когда изумрудный рудник в посёлке Малышева дышал на ладан, милиция однажды задержала здесь партию нелегальных изумрудов — 120 кг. А собственник добывал столько за три года. Изумруд в 3 карата при этом стоил в Москве 50–70 тыс. рублей.
Тома написаны о нелегальной добыче янтаря в Калининградской области, а сделать ничего не получается годами. Российские законы словно специально придуманы, чтобы добыча самоцветов находилась вне правового поля. Де-юре россиянин, нашедший драгкамни, не может забрать их себе. Зато иностранец имеет право купить неогранённый рубин и вывезти из страны, получив разрешение Роскультуры и Гохрана. Наш же гражданин вправе приобретать рубины только в виде ювелирных украшений, хотя Россия входит в ВТО, создаёт таможенные союзы с соседями. Кроме того, российская классификация драгкамней не соответствует международной. В мире признаны 10–12 сортов изумруда, в России же их всего пять, остальные считаются зелёным бериллом. Это лазейка для дельцов: можно вывезти за границу берилл и продать его там как изумруд. А делать всё по закону — крайне утомительное занятие. Если же привести правовую базу в порядок, может оказаться, что по самоцветам мы впереди планеты всей. Вон в 2006 г. отменили акциз на продажу золота, а в 2007 г. производство изделий из золота в России официально выросло сразу в 6 раз.
Денис Терентьев,
«Аргументы недели»
