Я видел Женщину с Железной Выдержкой
Я не знаю - кто она и как ее зовут. Кем она работает и какая у нее семья. Но картина встречи с ней - она до сих пор встает перед моими глазами, стоит мне вспомнить то лето... И хоть сама встреча была мимолётна, как зарница, но столь же ярко она озарила весь горизонт привычного бытия.
Мы с женой тогда отдыхали в Пушкине. Ну, как отдыхали? Строго говоря, отдыхом это можно было назвать с весьма большой натяжкой. Разве что – познавательный отдых приехавших провинциалов. Екатерининский - парк и музей, Лицей, Александровский парк, Павловск, Петергоф… Ну и, конечно же - сам Санкт-Петербург, его музеи, парки, достопримечательности. Экскурсии, просто прогулки, катания по каналам - то, что принято называть "культурной программой".
В Пушкине мы остановились на пустующей квартире моих родственников, сами они проживают в Питере. Их пушкинская «двушка» находится в прекрасном месте, на улице Московской, рядом с Соборным сквером, в паре кварталов от Екатерининского парка, ну и Александровского - тож.
Повторюсь, помимо экскурсий по дворцам и т.п. было замечательно просто прогуливаться - особенно вечером - по паркам, наслаждаясь Красотой, ощущая живую Историю: ведь по этим дорожкам когда-то ходили августейшие особы, бегал лицеист Пушкин... Если честно, мне всегда Пушкин (город) нравился больше, чем Санкт-Петербург: тихий, спокойный городок, приятный для прогулок и, в то же время - вот эта вот История, которая ощущается просто-таки всей кожей, всем сердцем.
А в этот день мы отправились в Павловский парк. Пешком, стартанув от Екатерининского дворца. Точнее, мы выдвинулись из своего приюта на Московской, прошлись по Леонтьевской улице до Садовой, неспешной фланируя по ней вдоль чугунной ограды Екатерининского парка и пересекая Парковую улицу, влились, что логично, в Павловское шоссе. По нему мы предполагали неспешно прогуляться до ж/д станции Павловск, нырнув в тоннель под путями, двинуться далее – по вновь воскресшей Садовой улице, вдоль ограды уже Павловского парка – до Павловского же дворца.
Обратно думали пройтись уже через парк. По аллейкам и дорожкам – снова к станции. А оттуда – уже по физическому состоянию, настроению и наличию транспорта. Электричка до Царского Села, маршрутка до Пушкина, такси, на худой конец, хоть это и не столь романтично.
Мы шли не спеша и довольно быстро проголодались, несмотря на то, что перед нашим трипом поели достаточно плотно на нашей милой квартирке. И, хочу заметить, что мы с женой весьма непритязательны в формате питания – именно – в формате, не в самой еде! То есть, можем посетить пафосный ресторан или неоправданно дорогое кафе, чтобы съесть что-то вкусное, зайти в кафешки с «домашней» едой на российском юге – Сочи, Анапа (в Крыму бывал только в детстве, врать не буду).
Нарыть в том же Питере вполне демократичную столовую с не особо вредной едой («Столовая №1» на Грибканале – рекомендую, правда, один минус: слишком много масла во всех блюдах; сетевой «Теремок» - вполне бюджетное заведение и приемлемое по качеству меню). Или просто зайти в продуктовый магазин, купить кефиру – а хлебцы гречневые у нас всегда с собой, в рюкзачке: идеальный перекус в пути – в том числе, и с точки зрения приверженцев ПП.
В этот раз мы избрали именно последний вариант: зашли в первый попавшийся продмаг, взяли пару бутылок кефира и решили куда-то присесть, чтобы относительно комфортно употребить его вкупе с хлебцами.
Ближайшая лавочка находилась на остановке общественного транспорта, метрах в двадцати от магазина, туда и отправились. Зашли в павильончик, сели, достали. Грызём хлебцы, пьём кефир. Нам было хорошо и радостно, даже весело: отпуск, Питер, на удивление, солнечная погода - и наш любимый вариант отдыха (не считая, конечно, морюшка - но и там - не тюленить!): сами по себе, прогулки по всяким-разным достопримечательностям в самом простом формате.
Мы резвились как игривые щенята, так нам было чудесно. И то, что мы уронили бутылку кефира – это, в общем-то, было вполне предсказуемо. Она упала на асфальт, кефир разлился плотной белой лужей в самом центре павильона. И что делать? Мы ведь никак не могли собрать это вот ужасное белое обратно, вернуть остановке вновь ее благопристойный вид. Нам было стыдно до отвращения к себе. Таких нельзя пускать в приличные города.
Теоретически, лужу могли бы вылакать пара-тройка уличных котов, но эта остановка была не укомплектована кошачьими и даже в обозримых пределах не мелькало ни одного хвоста. Мы украдкой посмотрели на соседей по лавочке. Их было трое.
Один из них был нам всех роднее, поскольку был классическим таким таджиком, а к ним мы и у себя в городе давно привыкли. Он грустил о своей родине, это читалось в выражении лица. Второй – юноша с эйрподам в ушах, ушедший в себя, ему было абсолютно по-барабану всё происходящее вокруг него и это не являлось чем-то наигранным. Но вот третий сосед… Точнее – соседка. Женщина, нет – дама! Средних лет в легком плаще – типичная петербурженка, насколько я их себе представляю.
Она и до этого-то искоса поглядывала на наше, видимо, непристойное месту веселье, а уж сейчас… Нет, дама в плаще не испепеляла нас взглядом – хуже! Теперь она смотрела строго впереди себя, не моргая и не двигаясь. Кожа на лице, и так, в общем-то, не особо знакомая с загаром, слегка побледнела, а на открытой шее – наоборот, пошла алыми пятнами. Немножко – в рамках приличий – под кожей скул двигались желваки. Если мы пережили ЭТО – мы сможем пройти через ВСЁ.
К неописуемому нашему счастью подошло какое-то транспортное средство – автобус или троллейбус, не то, чтобы я не разбирался в их половых признаках – не до идентификации было в тот момент. Главное, что Наш Живой Укор встал и уехал на нём. Мы перевели дух и допили вторую бутылку кефира, уже без удовольствия, надо признать.
И даже, спустя пару часов, добравшись до парка, прогулявшись по аллеям – и вновь проголодавшись, мы сидели, ожидая сделанный заказ, укутавшись принесенными заботливым официантом пледами (к вечеру немного похолодало), в миленьком кафе рядом с Павловским дворцом - и боялись дотронуться до стола, чтобы вновь не уронить чего-либо. Столь глубока была полученная психотравма.
С тех пор мы больше не путешествуем без кота, даже двух – кто знает, какая еще оказия может приключиться с нами. Впрочем, это я уже приврал, каюсь. Но всё, что выше этого абзаца – истинная правда, ужасная в своей непоправимости.
Мы с женой тогда отдыхали в Пушкине. Ну, как отдыхали? Строго говоря, отдыхом это можно было назвать с весьма большой натяжкой. Разве что – познавательный отдых приехавших провинциалов. Екатерининский - парк и музей, Лицей, Александровский парк, Павловск, Петергоф… Ну и, конечно же - сам Санкт-Петербург, его музеи, парки, достопримечательности. Экскурсии, просто прогулки, катания по каналам - то, что принято называть "культурной программой".
В Пушкине мы остановились на пустующей квартире моих родственников, сами они проживают в Питере. Их пушкинская «двушка» находится в прекрасном месте, на улице Московской, рядом с Соборным сквером, в паре кварталов от Екатерининского парка, ну и Александровского - тож.
Повторюсь, помимо экскурсий по дворцам и т.п. было замечательно просто прогуливаться - особенно вечером - по паркам, наслаждаясь Красотой, ощущая живую Историю: ведь по этим дорожкам когда-то ходили августейшие особы, бегал лицеист Пушкин... Если честно, мне всегда Пушкин (город) нравился больше, чем Санкт-Петербург: тихий, спокойный городок, приятный для прогулок и, в то же время - вот эта вот История, которая ощущается просто-таки всей кожей, всем сердцем.
А в этот день мы отправились в Павловский парк. Пешком, стартанув от Екатерининского дворца. Точнее, мы выдвинулись из своего приюта на Московской, прошлись по Леонтьевской улице до Садовой, неспешной фланируя по ней вдоль чугунной ограды Екатерининского парка и пересекая Парковую улицу, влились, что логично, в Павловское шоссе. По нему мы предполагали неспешно прогуляться до ж/д станции Павловск, нырнув в тоннель под путями, двинуться далее – по вновь воскресшей Садовой улице, вдоль ограды уже Павловского парка – до Павловского же дворца.
Обратно думали пройтись уже через парк. По аллейкам и дорожкам – снова к станции. А оттуда – уже по физическому состоянию, настроению и наличию транспорта. Электричка до Царского Села, маршрутка до Пушкина, такси, на худой конец, хоть это и не столь романтично.
Мы шли не спеша и довольно быстро проголодались, несмотря на то, что перед нашим трипом поели достаточно плотно на нашей милой квартирке. И, хочу заметить, что мы с женой весьма непритязательны в формате питания – именно – в формате, не в самой еде! То есть, можем посетить пафосный ресторан или неоправданно дорогое кафе, чтобы съесть что-то вкусное, зайти в кафешки с «домашней» едой на российском юге – Сочи, Анапа (в Крыму бывал только в детстве, врать не буду).
Нарыть в том же Питере вполне демократичную столовую с не особо вредной едой («Столовая №1» на Грибканале – рекомендую, правда, один минус: слишком много масла во всех блюдах; сетевой «Теремок» - вполне бюджетное заведение и приемлемое по качеству меню). Или просто зайти в продуктовый магазин, купить кефиру – а хлебцы гречневые у нас всегда с собой, в рюкзачке: идеальный перекус в пути – в том числе, и с точки зрения приверженцев ПП.
В этот раз мы избрали именно последний вариант: зашли в первый попавшийся продмаг, взяли пару бутылок кефира и решили куда-то присесть, чтобы относительно комфортно употребить его вкупе с хлебцами.
Ближайшая лавочка находилась на остановке общественного транспорта, метрах в двадцати от магазина, туда и отправились. Зашли в павильончик, сели, достали. Грызём хлебцы, пьём кефир. Нам было хорошо и радостно, даже весело: отпуск, Питер, на удивление, солнечная погода - и наш любимый вариант отдыха (не считая, конечно, морюшка - но и там - не тюленить!): сами по себе, прогулки по всяким-разным достопримечательностям в самом простом формате.
Мы резвились как игривые щенята, так нам было чудесно. И то, что мы уронили бутылку кефира – это, в общем-то, было вполне предсказуемо. Она упала на асфальт, кефир разлился плотной белой лужей в самом центре павильона. И что делать? Мы ведь никак не могли собрать это вот ужасное белое обратно, вернуть остановке вновь ее благопристойный вид. Нам было стыдно до отвращения к себе. Таких нельзя пускать в приличные города.
Теоретически, лужу могли бы вылакать пара-тройка уличных котов, но эта остановка была не укомплектована кошачьими и даже в обозримых пределах не мелькало ни одного хвоста. Мы украдкой посмотрели на соседей по лавочке. Их было трое.
Один из них был нам всех роднее, поскольку был классическим таким таджиком, а к ним мы и у себя в городе давно привыкли. Он грустил о своей родине, это читалось в выражении лица. Второй – юноша с эйрподам в ушах, ушедший в себя, ему было абсолютно по-барабану всё происходящее вокруг него и это не являлось чем-то наигранным. Но вот третий сосед… Точнее – соседка. Женщина, нет – дама! Средних лет в легком плаще – типичная петербурженка, насколько я их себе представляю.
Она и до этого-то искоса поглядывала на наше, видимо, непристойное месту веселье, а уж сейчас… Нет, дама в плаще не испепеляла нас взглядом – хуже! Теперь она смотрела строго впереди себя, не моргая и не двигаясь. Кожа на лице, и так, в общем-то, не особо знакомая с загаром, слегка побледнела, а на открытой шее – наоборот, пошла алыми пятнами. Немножко – в рамках приличий – под кожей скул двигались желваки. Если мы пережили ЭТО – мы сможем пройти через ВСЁ.
К неописуемому нашему счастью подошло какое-то транспортное средство – автобус или троллейбус, не то, чтобы я не разбирался в их половых признаках – не до идентификации было в тот момент. Главное, что Наш Живой Укор встал и уехал на нём. Мы перевели дух и допили вторую бутылку кефира, уже без удовольствия, надо признать.
И даже, спустя пару часов, добравшись до парка, прогулявшись по аллеям – и вновь проголодавшись, мы сидели, ожидая сделанный заказ, укутавшись принесенными заботливым официантом пледами (к вечеру немного похолодало), в миленьком кафе рядом с Павловским дворцом - и боялись дотронуться до стола, чтобы вновь не уронить чего-либо. Столь глубока была полученная психотравма.
С тех пор мы больше не путешествуем без кота, даже двух – кто знает, какая еще оказия может приключиться с нами. Впрочем, это я уже приврал, каюсь. Но всё, что выше этого абзаца – истинная правда, ужасная в своей непоправимости.
