Елена Шатковская: «Национальный парк не может быть успешным, если местные жители бедствуют»
Премия за вклад в сохранение историко-культурного и природного наследия России присуждена Елене Шатковской, директору Кенозерского национального парка. Комплекс, расположенный в Архангельской области, образован в 1991 году. Спустя 13 лет получил статус биосферного заповедника и вошел во Всемирную сеть биосферных резерватов ЮНЕСКО. А в 2014-м культурный ландшафт Кенозерья включили в предварительный Список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Все эти годы «у руля» стоит Шатковская. «Культура» побеседовала с Еленой Флегонтовной накануне вручения премии.
культура: Как отнеслись к награде?
Шатковская: Была несколько обескуражена: новость оказалась совершенно неожиданной. Знаю немало людей, заслуживающих премии. Возможно, на нас обратили внимание потому, что Кенозерский национальный парк — уникальный во многих смыслах. Я пришла сюда из Соловецкого музея-заповедника, ставшего для меня хорошей профессиональной школой. В 90-е большие надежды возлагали на национальные парки: новую, прогрессивную форму организации территорий. Но времена выдались непростые. Главной задачей было физическое выживание. Многие отрасли оказались в кризисе: сельское, лесное хозяйство. А тут — национальный парк. Естественно, некоторые жители связывали свои проблемы с его появлением. Но я благодарна тому десятилетию. Это были в какой-то степени честные годы. Нам сказали: «Ребята, денег нет. Выкарабкаетесь — хорошо, а нет — что поделать». Зато не существовало никаких ограничений: работали так, как считали нужным. Наш национальный парк — единственный, кто сразу взял на баланс все памятники архитектуры. Они находились на грани исчезновения. Занимались и сельским хозяйством: приняли на баланс предприятие в 570 голов крупного рогатого скота. Ликвидация производства грозила серьезным социальным кризисом, люди остались бы без работы. Тогда мы не знали, что спасаем главный компонент культурных ландшафтов — открытые пространства. Также выкупали старинные дома в деревнях: средств на реставрацию не хватало, но мы понимали — когда-нибудь эти постройки станут важнейшим элементом туризма. Заодно удалось сохранить историю.
культура: Недавно коллектив Кенозерского национального парка получил премию «Культурное наследие» за реставрацию Почезерского погоста. Как шло восстановление?
Шатковская: Построенный в XVIII–XIX веках, он состоит из двух церквей и колокольни. Когда-то в России существовало 150 подобных архитектурных ансамблей, сейчас осталось шесть. Наши церкви и колокольня объединены переходами и галереями в единый комплекс — аналогов в стране нет. Почезерскому погосту повезло: люди всегда пытались сберечь святыню и сохранить память о ней. Это были простые сельские жители, священники. А также участники реставрационного отряда «Атеист» Архангельского педагогического института, которые в 1986 году остановили разрушение ансамбля. Восстановление началось только в 2001 году. В 2002-м произошло уникальное событие: российские и норвежские плотники подняли 200-тонную летнюю шатровую церковь с помощью технологии лифтинга для замены венцов в теле памятника. Таким же способом недавно восстановили Преображенскую церковь в Музее-заповеднике «Кижи». В 2010 году реставрацию погоста пришлось прекратить, не было финансирования. Работы возобновили по личному распоряжению Путина. Спасибо Ломоносову, Владимир Владимирович приехал в Архангельск на празднование его юбилея. Удалось договориться о завершении реставрации. В прошлом году Почезерский храмовый комплекс вновь открыл двери для прихожан.
культура: Как местные жители теперь относятся к национальному парку?
Шатковская: В Кенозерье нет ни одного проекта или программы, в которых они бы не участвовали. От них зависит наша стабильность. Национальный парк не может быть богатым и успешным, если живущие на территории люди находятся в бедственном положении. Они главное действующее лицо в сохранении наследия, участвуют в реставрации памятников, это их земля, а мы пришли помочь. К сожалению, северная русская деревня переживает тяжелые времена. Молодые и грамотные уезжают. Это очень больно. Правда, местные жители начинают понимать экономическую и нравственную «выгоду» от национального парка. Видят, что надо брать судьбу в свои руки: только объединившись, можно спасти прекрасный северный край, колыбель русской культуры.
Много внимания уделяем работе с детьми. У нас проходят экологические лагеря, с 1995 года в них побывало свыше 6000 ребят. Есть школа юного экскурсовода: деревенские дети проводят экскурсии. Важный проект «Друзья для друзей» — для молодежи с ограниченными возможностями здоровья. А также «Кенозерское ДеДство» — для людей из домов престарелых; и «Кенозерское Детство» — для воспитанников детдомов. С начала 2000-х проводим юношеские плотницкие курсы. Хотим, чтобы ребята, живущие на территории парка и в соседних деревнях, понимали: у них есть будущее.
культура: Что отличает людей Русского Севера?
Шатковская: В XIX веке в наших краях побывал Александр Гильфердинг, знаменитый фольклорист. Он рассказывал, что сам воздух пропитан эпической поэзией. Причины тому — свобода и глушь. Архангельский край не знал татаро-монгольского нашествия и крепостного права. Здесь много веков доминировала крестьянская культура. Как писал знаменитый Борис Шергин, «платье по журналам шить согласилась, а уж парчового повойника с головы сложить не соизволила: «Это женский венец! Не от нас заведено…». Традиции, заветы предков до сих пор играют огромную роль. Это один большой храм — человека, природы и культуры. А какая архитектура — например, старинные часовни… Их ставили на развилках дорог, в центре деревень, в глуши. Как говорила моя любимая кенозерская бабушка, Анна Федоровна Силуянова, «умрет часовня, вся деревня умрет». Жители давали часовням имена: «Варварушка», «Николушка». К сожалению, местные бабушки уходят… Мне еще повезло застать людей, которые для меня олицетворяют Россию.
культура: Почему Кенозерье называют «Исландией русского эпоса»?
Шатковская: Это слова Гильфердинга. У нас мало говорят о материальном наследии. Впрочем, даже ЮНЕСКО потребовалось 20 лет, чтобы понять его важность: сместить акценты с изучения архивов на сохранение носителей этого наследия. Наши музейные экспозиции — их всего 19 — рассказывают не только о предмете, но и о людях, которые его изготовили, об их опыте, умении, навыках. В национальном парке открылся единственный в России музей эпического наследия «В Начале было Слово». С помощью местных жителей удалось записать более 3000 текстов, в том числе 349 былин. Сложная и амбициозная задача — представить в экспозиции то, что рассказывали и пели. Нам передают фотографии из семейных архивов, предметы. Главная цель для нас — сохранить подлинность. Это важно — не скатиться в искусственность и китч. И конечно, не дать забыть о милосердии, ведь Бог на нас смотрит глазами стариков, детей и беззащитных животных. Прав был Михаил Пиотровский, когда сказал: кошки в Эрмитаже нужны не для ловли мышей, грызунов давно нет. Они необходимы, чтобы очеловечить человека. Давайте все вместе займемся очеловечиванием людей — в этом миссия национальных парков и музеев.
Фото на анонсе: Евгений Мазилов/kenozero.ru