Точнее! Еще точнее!
Как эвакуация прибалтийских заводов обеспечила Рыбинску полиграфическую промышленность. И какая роль в этом Флориана Рослика
Сегодня Рыбинск по праву считается промышленным центром региона. Иная ситуация была в XIX веке. Крупнейшие фабрики, заводы, мануфактуры губернии располагались вне нашего города. Да, у нас пышно процветала торговля, а вот среди предприятий в основном – десятки небольших лесопилок, мельниц, кирпичных заводиков. Конечно, были купцы Журавлевы с их судами и канатами. И все же толчок развитию большой рыбинской промышленности дала Первая мировая война.
Разбираемся, как в перспективе она повлияла на рост Рыбинска на примере Полиграфзавода и судьбы его сотрудника Флориана Рослика.
Крупнейшее в городе производство – «ОДК-Сатурн» – появилось благодаря недостатку в русской армии автомобилей. Предполагалось, что «Русский Рено», заложенный в 1916-м, будет ежегодно выпускать 3500 двухтонных грузовиков.
Помогла городу и эвакуация западных заводов. В начале 1915-го германо-австрийские войска теснят русских на северном фланге, наши армии отходят, оставляя часть Прибалтики и Западной Белоруссии. Начинается лихорадочная эвакуация местных предприятий. Только из Риги в Россию переехали около 400 заводов с рабочими. Часть из них оказалась в нашем городе.
В Рыбинске обосновался рижский завод «Рессора», на территории которого позже создали катеростроительный «Вымпел». Из Двинска (Даугавпилс) в Рыбинск эвакуировали кожевенный завод. Он разместился на площадях винокурни Эльтековой в деревне Большой Двор (Запахомовский район). Из Пскова переехала спичечная фабрика, будущий «Маяк». Перебрались и школы: приходское училище и женская гимназия из Виндавы. К концу 1916-го у нас жили 7 тысяч беженцев, 3,5 из них – переселенцы из Прибалтики: 3341 латыш и 222 литовца. От вагонов до плуга У истоков рыбинского Полиграфзавода стояли сразу два предприятия: эвакуированный из Прибалтики «Феникс» и рыбинский «Металлист». Одно из крупнейших предприятий империи по производству вагонов – АО «Феникс» – успешно работало в Риге с 1895-го, здесь трудились 3500 рабочих. За 20 лет существования завод произвел 28 тысяч товарных и пассажирских вагонов. И вот этот гигант в 1915 году переехал в Рыбинск с оборудованием на 8,5 млн рублей. Латыши привезли специалистов, а разнорабочих нанимали из местных. Так, нагревщиком заклепок здесь трудился 14-летний Федя Харитонов, будущий генерал Советской армии.
Где разместили гостей? В те дни в России запретили неограниченный убой скота и продажу мяса, вели «мясопустные» дни – из-за дефицита на фронте. Опустела новая городская скотобойня, возведенная по последним санитарным нормам в 1900-м в Зачеремушье. Ее землю АО «Феникс» купило у города в мае 1916-го. К заводу проложили ветку железной дороги.
Казалось бы, размещай оборудование и работай. Но переезд дорого дался заводу – он так и не смог наладить производство вагонов. И хотя из привезенных заготовок в июле выпустили первые рыбинские изделия, на поток продукция «Феникса» так и не вышла. Завод стал делать плуги и другие простейшие сельскохозяйственные орудия.
После прихода большевиков в 1918-м завод получил имя «Пролетарий». Здесь появилась первая в губернии организация пролетарской молодежи под руководством Павла Расторгуева. А через три года рыбинцы вернули станки и инструменты Латвии по мирному договору. Правда, реэвакуировали Советы далеко не все – в Даугавпилсе на возрожденном «Фениксе» трудились лишь 160 рабочих. Со специалистами было еще сложнее: отъезд кадров грозил оставшимся заводам остановкой. Рыбинцы решили «задержать таковых путем агитации». Тем не менее, в целом в Латвию из СССР вернулась 221 тысяча иммигрантов, а рыбинский «Пролетарий» завершил существование, его площади законсервировали.
Одновременно разворачивается история другого рыбинского завода – рядом со станцией «Рыбинск-товарная» близ Веселых Островов (Ярославский тракт). Здесь в 1917 году начинает строиться фирма «Алейников, Аверин и К». Производить они хотят водопроводную арматуру и трансмиссию: шкивы, подвески, подшипники, муфты, валы. С марта 1918 года завод называется «Арматранс», три года он ремонтирует паровозы, находясь в ведении Наркомата путей сообщения. В июле 1920 года его передают в ведение рыбинского Отдела металла – был и такой при Совете народного хозяйства.
Чехарда с названиями и тематикой продукции продолжается. В январе 1921-го заводу присвоили № 6, теперь он производит орудия для сельского хозяйства. А в сентябре 1922-го его укрупнили, объединив с заводом сельхозмашин № 3 Левинтова. Теперь это механический завод «Металлист», где делают плуги, веялки, бороны, молотилки. А в литейке плавят чугун и медь, формуя из них заготовки.
И тут на арену выходит законсервированный ранее «Пролетарий». Объединенным мощностям «Металлиста» становится тесно в прежних цехах. А в старой тесной литейке и вовсе невозможно работать. В 1926 году завод переезжает в Зачеремушье – на площади бывшего «Феникса». К новоселам – большие требования. На складах у «Металлиста» пылятся плуги и веялки, невостребованные крестьянами. Поэтому заводу предстояло делать станки для спичечной промышленности. Здесь-то мы и знакомимся с Флорианом Росликом, который пришел на завод «Металлист» в год коренных перемен. И оставил об этом воспоминания. От сеялки к спичкам Флориан Иванович Рослик родился в Петербурге в 1888-м в семье путиловского рабочего. Мальчик окончил начальную и ремесленную школу при заводе. В 16 лет начал работать токарем на Путиловском. Но образование не бросил – по вечерам посещал местное техническое училище, сдав в итоге экзамен за 6 классов гимназии. С 1910-го Рослик служил в Забайкалье. В Первую мировую нес нестроевую службу на железной дороге Северо-Западного фронта. В его послужном списке тех лет – нехитрые занятия: стройка, земляные работы, ремонт подвижного состава, помощник машиниста.
Демобилизовавшись, 30-летний Рослик весной 1918-го приехал в Рыбинск, где год трудился токарем на заводе «Русский Рено». Два года служил в Совете народного хозяйства – в том самом Отделе металла. Затем год отвечал за профтехобразование рабочих и подростков. В 1922-м Рослика направили на рыбинскую станцию «Льноцентр» – ее требовалось переоборудовать и реконструировать. Видимо, он справился, потому что, когда перемены понадобились «Металлисту», то вызвали именно Флориана Рослика. Здесь он задержался на 25 лет: возглавлял цеха, налаживал контроль, обучал персонал.
Заводу предстояла коренная перестройка: от примитивных плугов производство переходило к спичечным станкам. И это в условиях острого дефицита. Читаем у Рослика: «В 1927 году завод перешел от однолемешных постромочных плугов к спичечному машиностроению. Постройка плугов не требовала калибрового хозяйства и точных инструментов. Нет опытных конструкторов, которые наметили бы пути развития калибрового хозяйства. Невозможно установить точность обработки деталей». Всем этим занялся Рослик.
Первое время не было речи о точности, контроле деталей, «металлисты» действовали буквально на глазок. «Чертежей был недостаток, а операционных не было совсем, как и чертежей техпроцессов. Не было испытания металлов из-за отсутствия приборов. В имеющихся чертежах не указывалась плотность сопрягания деталей, лишь нуль для отверстия и нуль для вала. Поэтому отступления рабочие делали на глазок и на ощупь. Как итог – затрудненное сочленение деталей. То деталь не подходила, приходилось вручную подпиливать. То она была слишком свободна, приходилось подбирать другую. При таком способе не было взаимозаменяемости деталей. Качество машин страдало, регулировка занимала много времени», — читаем у Рослика.
Тем не менее, к октябрю 1929-го рыбинцы освоили производство сложного автомата «Симплекс» – первыми в СССР. Чудо-автомат сам обмакивал спички в горючую смесь, в час он производил 1,4 млн спичек. Машину обслуживали три человека, заменяя труд 25 рабочих. Директор Тарасов отчитался о запуске первого советского спичечного автомата: «Проделана колоссальная работа. Выпущено 550 машин, за которые следовало бы вывезти 2240 тыс. долларов золотом». За два года работа рыбинских «металлистов» позволила СССР отказаться от импорта иностранного оборудования. К первому печатному станку Но стране требовались не только спички. Нужна была печатная продукция: книги, плакаты, учебники. Да и рыбинцы хотели развиваться. В 1930-м они вступили в борьбу за право производить печатные станки. И выиграли. Вскоре им поставили задачу – произвести первую в стране полиграфическую машину. Из типографии Москвы доставили образец немецкой фирмы «Ман». Импортный станок разобрали, обмерили детали, сняли чертежи, зафиксировали технологию сборки. Работы возглавил конструктор Донской, его ближайшими помощниками стали мастер Стрижев и слесарь-сборщик Авдеев.
Инженеры завода много бывали в типографиях, изучали работу машин в условиях эксплуатации, советовались с печатниками. Для повышения технической грамотности все рабочие обучались в кружках техминимума, которые вел Флориан Рослик. Чтобы выпустить машину в срок, ударная бригада сборочного цеха работала без выходных дней по 15-16 часов в сутки. «Работы вели по вечерам, так как завод не прекращал выпуск спичечных машин. Я разрабатывал мерительный инструмент и шаблоны для проверки качества деталей и узлов», — вспоминает Флориан Рослик.
Наконец в механическом цехе началась обработка деталей. «Для сложных операций не хватало станков. Рационализаторы нашли выход: для нарезки шестерен с шевронным зубом елочкой сделали шестерню из двух половин для нарезки каждой половины отдельно с правой и левой спиралью. Отмечу токарей: Долгушина, Архангельского, Бабкина», — читаем у Рослика.
И вот 22 июля 1931 года рыбинцы запустили «Пионер» – первую советскую печатную машину. «Первые оттиски с портретами Ленина и другими клише пошли по рукам, они вызвали восхищение. Машину передали в Щербаковскую типографию», — пишет Рослик.
Рыбинцы сразу вышли на поток, и в 1931-32 годы выпускали станки для низовой печати – так раньше называли местные газеты: фабрично-заводские, районные, колхозные. В поощрение заводу в 1932-м присвоили имя земляка – Генриха Ягоды, фактически возглавлявшего ОГПУ с 1927 года вместо постоянно болеющего Менжинского.
Позже рыбинцы освоили выпуск машин всех видов: газетные и книжные ротации, газетные агрегаты, машины офсетной и глубокой печати, плоскопечатные машины, большая номенклатура стереотипного оборудования для нужд районной, областной и центральной печати. Имя Ягоды с завода сняли 15 апреля 1937 года в связи с арестом бывшего наркома внутренних дел. Оставлено наименование «Рыбинский государственный союзный завод полиграфического машиностроения».
Грянула Великая Отечественная война. Полиграфзавод стал производить мины, часть специалистов ушла на фронт. 53-летний Флориан Рослик на войну не попал, но хотел быть полезен в тылу еще чем-то, кроме работы на заводе. И в 1941-м он вступил в истребительный батальон Рыбинского НКВД. 46 таких отрядов создали в области для борьбы с диверсантами и парашютными десантами. Они патрулировали особо важные объекты: мосты, заводы, железные дороги. Так, 13 октября 1941-го при активном участии истребительного батальона были задержаны 4 члена экипажа сбитого немецкого самолета. За 4 года войны областные отряды арестовали 58 немецких агентов-парашютистов: 22 агента в 1942, 32 – в 1943, 4 – в 1944.
Тем временем кадры на заводе таяли, многих призвали на фронт. К станкам вставали женщины и подростки. Их требовалось быстро обучить. И тут пригодился педагогический дар Флориана Рослика – он доходчиво и ярко объяснял самые запутанные операции. Семь лет он трудился старшим мастером и инженером по производству в училище № 5 при заводе. И лишь в 1949-м вернулся на любимый Полиграфзавод, где возглавил ОТК цеха № 2.
Скончался Флориан Рослик в октябре 1952-го, оставив подробные воспоминания о том, как стоял у истоков завода. Многие горожане знают его дочь Эмму Флориановну – талантливого чуткого педиатра. Под ее наставничеством росли многие рыбинские врачи, ей явно передался талант отца обучать молодых.
Тот самый первый рыбинский «Пионер» верой и правдой служил в рыбинской типографии до 1955 года, затем машину передали в городской музей. Спустя 10 лет этот громоздкий экспонат отправился в родные цеха на Полиграфзавод.