Армения — это зеркало, где ты выходишь на улицу и узнаешь прорву новостей о себе. «Кур джан, сестричка, а как пройти к Дому композиторов?» — спрашивает у тебя на улице заезжий паренек, и ты сознаешь, что все еще пребываешь в хорошей форме. «Ахчик джан, доченька», — обращаются с похожими просьбами незнакомые женщины и мужчины, повышая твою самооценку, и ты радостно откликаешься. «Бжшкуи джан, дорогая докторша, иди ко мне — хорошие помидоры со своей грядки дешево отдам», — зазывает торговка на крестьянском рынке, и, обладая совсем другим дипломом, понимаешь: несмотря на спешку и усталость, выглядишь достаточно интеллигентно. «Моркур джан, тетечка, садись», — сдвигаются на сиденье маршрутки девушки, освобождая место, и ты поначалу дергаешься: «Тетя? Какая я им тетя?» И из принципа даже не садишься. Но проходят дни, месяцы, и фиксируешь: иначе тебя незнакомый молодняк уже и не зовет. И привычно и ласково откликаешься на его вопросы и участливость. Однако может наступить день, когда тетей тебя станут называть вполне зрелые мужчины и женщины. А бессовестный молодняк применит новое грозное оружие возрастной маркировки: майрик, то есть мамаша. И это — предпоследний водораздел возрастных размежеваний, потому что следующим и окончательным будет татик, бабуля. Но до всего этого нужно дожить. Конечно, наряду с исконно общинными живут и здравствуют названия-обращения, имеющие социальную коннотацию, — это тикин, госпожа, и парон, господин. Потому что тикин — это что-то вроде «отделенная от (категории) женщин», женщина-то женщина, но наверняка не твоя, чужая, а может, никому тысячу лет и не нужная. Так что предполагается безопасная дистанция. А парон — «обладатель добра». Но в том-то и штука, что названия эти не имеют под собой той основы, которая все еще сплачивает народ! А потому это — исключительно официальные обращения, которые используются армянами в телеэфире, или когда следует поставить на место зарвавшегося спорщика. То есть дают понять: «Да, формально я тебя вроде и не оскорбляю, даже уважаю, но ты — чужак и никакая мне не родня». А что может быть хуже для человека, понимающего силу корня? Вместе с тем люди со славянской внешностью или даже монголоиды легко удостаиваются родственных обращений местных уже благодаря самому факту их присутствия на армянской земле. Мой русский товарищ рассказал мне, как его огорошили приятно-неприятным обращением уже в ереванском аэропорту, куда он прибыл из Москвы с загипсованной ногой и костылем. «Обопритесь на мою руку», — метнулась к нему юная симпатичная сотрудница аэропорта на подходе к эскалатору, и мой приятель засиял. Но вслед за этим она добавила, через запятую, слово айрик, папаша, и москвич понял, что отныне единственное, что ему светит в Ереване среди молодых красавиц, — дочернее участие. Протокол обращений имеет тысячу нюансов, сообщающих и о перспективах развития взаимоотношений. Если мужчина называет женщину сестрицей, то тем самым обозначает открытость, как перед родней, и исключает активные ухаживания. Если женщина делает замечание незнакомой девочке или пареньку, но с обращением балик джан, дитятко, то никаких обид укоризна не вызывает, так как молодняк врубается: то же замечание могло быть получено от собственной мамы или бабушки. Но самое интересное в армянских обращениях — приветствие, адресованное сперва малышу, а уж потом — его родителям. Да, именно с маленькими армяне здороваются, гулькают, шутят, восхваляют их, а уж потом обращают внимание на своих друзей, родственников, знакомых или соседей, то есть родителей или бабушек-дедушек малышей. При этом мужчины называют маленьких мальчиков апер, братец, уважительно ставя их на совместную и априори достойную уважения, мужскую социальную ступень. Армянские обращения заразны, они принимаются как эстафета родства всеми, кто успел пожить на этой земле, никогда не страдавшей ксенофобией. Приятель рассказывал мне, как, тщетно пытаясь дозвониться домой из Гаваны, нервно дергал рычаг телефонного аппарата в почтовом отделении. «Дай помогу, ахпер джан», — услышал он чистейший армянский из-за спины и радостно обернулся. Перед ним стоял здоровый негр и весело улыбался. Когда-то кубинец учился в Ереванском политехническом институте и обрадовал моего приятеля своим присутствием и армянским участием даже больше, чем возможный соотечественник. А есть еще доверительное и вкусное обращение энкер, товарищ. Потому что означает оно что-то вроде «соедок», то есть участник общего застолья, или попросту однокашник. Однако, если в русском или французском языках подчеркивается меню общего застолья (compain — от слова pain, хлеб), то в армянском этого нет. Да и сами посудите — разве это возможно? Слово это древнее, ничего общего с большевиками не имеющее, но эксплуатировавшееся 70 лет до оскомины. В связи с этим в народе появилась байка. Когда бывшего первого секретаря компартии Армении, отстраненного от должности решением Политбюро ЦК КПСС, назначили в начале 90-х руководить одним из заводов, он устроил общее собрание коллектива. Энкернер, — обратился он к собравшимся, и пара-тройка активистов возмутились: Какие мы вам товарищи? Мы — господа! Поправьтесь — или мы уйдем! Ладно, — невозмутимо продолжил Карен Демирчян, — товарищи могут остаться, а господа могут катиться… — И указал конкретный адрес. Я помню непримиримую борьбу с обращением «ара», которую вели учителя и родители с молодежью Армении вплоть до середины 70-х. Мало кто догадывался, что народный эгрегор поддерживал с помощью этого слова древнюю память о собственном арийстве. А может, потому с ним и боролись? «Ара» — это было возмутительно, невоспитанно и чуть ли не по-хулигански. А Карен Демирчян пришел на первое в свое правление заседание секретариата ЦК и, заметив в числе приглашенных министров одного в модной тогда водолазке, скривил рот: «Ты что это напялил, ара? Галстук в химчистку отдал?» Все шепотом захихикали, но поняли: пришел народный руководитель. Слова – это ведь не просто звуки и буковки: это инструмент нашего мышления. Вот поэтому с ними боролись и борются не меньше, чем с нами самими. Более того: 100 лет назад нас попытались уничтожить и потому, что мы являлись носителями языка, который нес правду по своей сути и сущности. А мы выжили и даже построили Бюраканскую обсерваторию. И много чего еще. И родили Паруйра Севака, Сергея Мергеляна и Арно Бабаджаняна. И воинов-добровольцев. И еще будем. Будьте здоровы и учите армянский язык! Лия Аветисян
