Про памятник Грозного в Орле — тезисно
В продолжение темы царя-рыночника и постмодернста
Ганс Лемке
1. Иван Васильевич Грозный — один из крупнейших политических деятелей и публицистов тогдашней Московской Руси, человек крайне образованный (лучший писатель своего времени). Рассуждения о его личном садизме безосновательны. Ну то есть садистом он, скорее всего, был — в той степени, в которой садистом вообще был средневековый человек, оргазмировавший от разного рода изощренных казней, поскольку наказание земное мыслилось как всего лишь пролог к наказанию потустороннему. На эту тему есть работа А. Л. Юрганова «Опричнина и Страшный суд» (Отечественная история, 1997, № 3; затем в монографии: Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М, МИРОС- “Открытое общество”, 1998).
2. Правление Ивана началось крайне успешно для Руси. Были завоеваны Казань, Астрахань, Полоцк, русские войска быстро продвигались в Ливонии. Про Земский и Стоглавый соборы я тем более не говорю. Но не стоит забывать, что все свои реформы Иван проводил в интересах господствующего класса. К простолюдинам он относился с презрением, что видно и по публицистике (та же переписка с Курбским, где он во всех своих бедах винит худородных Сильвестра с Адашевым), и по той политике, что он проводил — направленной на захват новых земель для раздачи в поместья мелкому дворянству. Поэтому сравнение его с монархами вроде Кристиана II некорректно.
3. Проблемы у Ивана начались не от опричнины, а вследствие «головокружения от успехов». Ливонская война, начавшаяся как русский блицкриг, затянулась — а народ в воюющей стране никогда не живет хорошо. Параллельно в стране начался голод, вызванный неурожаями (глобальное похолодание близко) и перенаселением — в тогдашней Руси сельская местность была в большей степени «распахана», чем в соседней лесной Литве. При этом даже в таких условиях Иван не шел на перемирие или раздел Ливонии, предлагаемые поляками. Возможно, это связано с тем, что сторонниками перемирия были бояре, которых он (небезосновательно) подозревал в измене.
4. А вот дальше у Ивана пошел уже неадекват. Грозного любят сравнивать со Сталиным — но Сталин, вообще-то, проводил репрессии (не будем уж обсуждать, «тех ли расстреливали» etc.) ДО войны, а не ВО ВРЕМЯ. Когда у тебя такой трэш и внутри страны, и на фронте — как-то неуместно заодно устраивать постмодернистские перформансы типа повешения князя Овцина рядом с овцой. Была ли «боярская измена»? Была, of course, зажить на манер соседней Речи Посполитой хотели многие. Проблема в том, что дедушка и тезка Ивана IV эту проблему решал зачастую не менее жестокими — но точечными — репрессиями, а тут в условиях внутри- и внешнеполитического кризиса был осуществлен тотальный «перебор людишек».
5. Наконец, опричнина. Трагедия Грозного в том, что он не мог — даже если бы хотел — проводить последовательную политику по ограничению власти боярства. «Деспотическая» Московия кое в чем была значительно более олигархическим государством, чем Западная Европа. Была такая вещь, как местничество. В итоге, гнобя одних бояр, Грозный окружил себя другими — то же руководство опричнины было отнюдь не худородным. Кроме того, в ходе «грозненских репрессий» зачастую тех же дьяков — то есть госчиновников — погибало не меньше, чем бояр. Местами опричнина превращалась в отжим собственности у одних аристократов другими. «Нужен ли такой хоккей народу»?.
Результат предсказуем — правление Ивана IV, начавшееся с передовых реформ и экспансии по всем направлениям, кончилось поражениями по всем фронтам и разорением страны. Можно сколько угодно спорить на тему того, сколько казнил Грозный и за дело ли, но итог кагбэ налицо.