О выставке "Союз молодежи" в корпусе Бенуа Русского музея
В любом учебнике по русскому искусству ХХ века вы прочтете, что "Союз молодежи" стоял у истоков русского авангарда. Это чистая правда: в начале 1910–х именно эта группа стала первым русским сообществом экспериментального искусства. Ее организовали художники, вышедшие из объединения "Треугольник". Среди них были Михаил Матюшин и Елена Гуро, ставшие в прошлом веке одними из ключевых фигур русского искусства. Без финансовой поддержки мецената Левкия Жевержеева, по инициативе которого позднее в Ленинграде был создан Театральный музей, группа едва ли бы существовала. "Союз молодежи" объединял в основном петербуржцев и москвичей, в том числе в него входили футуристы из группы "Гилея" и Казимир Малевич. За 5 лет группа провела семь коллективных выставок, создала первый в России одноименный журнал о современном искусстве и отметилась несколькими театральными постановками. Одна из них — опера–буфф "Победа над солнцем" — вошла в анналы мирового авангарда, с нее же начинается история "Черного квадрата" Малевича. Заслуги "Союза молодежи" безусловны. Об этих художниках написано немало, их работы мелькают на выставках, но при этом до сих пор отдельного проекта, посвященного этой группе, не было. Это может показаться странным, однако, если задуматься, почему так вышло, все закономерно. В позднесоветское время авангард был в опале, событием в те годы было включить в экспозицию хотя бы одну кубистскую или футуристскую работу. После перестройки на первом плане оказались Казимир Малевич, Владимир Татлин, Павел Филонов и другие звезды. Последнее время постепенно дело дошло и до групп, но тут ключевые позиции заняли москвичи. Еще с оттепели в центре внимания оказались "Бубновый валет" и круг Михаила Ларионова. Может быть, так сложилось по стечению обстоятельств, а возможно, причиной тому нерасторопность ленинградских искусствоведов и кураторов. Выставку про "Союз молодежи" делать непросто, поскольку работы входивших в нее художников нужно собирать по всей стране и за ее пределами. И если удастся договориться с музеями в Астрахани, Ереване, Омске, Риге и Саратове, все равно реконструировать ни один из проектов группы не получится. Хотя информации для этого достаточно, многие выставлявшиеся на них вещи в лучшем случае надо выуживать из частных коллекций, а в худшем — они утрачены. Разумнее в этой ситуации представить максимально полно художников, которые принимали участие в деятельности "Союза молодежи". Именно так и поступили кураторы выставки в корпусе Бенуа. Она состоит из разделов, посвященных отдельным художникам, театральным постановкам и архивным материалам. Здесь много живописи Елены Гуро, Михаила Ларионова, Михаила Матюшина, Ольги Розановой, Павла Филонова и других членов "Союза молодежи", ставших знаменитостями. Матюшинский "Портрет Елены Гуро" или машковский автопортрет вместе с Петром Кончаловским, конечно, хиты, которые украсят любую экспозицию. Первый — нежный рассказ о спутнице жизни, мечтательнице, чудесной художнице и писательнице. Второй — бравада возмутителей спокойствия, представших перед публикой во всей своей атлетической красе (впрочем, почему–то все–таки в трусах). Хиты дополняют редкие вещи: например, "Ночь на Лиговке" Филонова, которая хранится в Национальной галерее Армении и, кажется, мало известна даже знатокам изобретателя аналитической живописи. Сохранилось мало картин одного из зачинателей русского футуризма Владимира Бурлюка. Всем на радость один его натюрморт и одно декоративное панно представлены в Бенуа. Очень интересны подборки работ авангардистов, мало знакомых широкой публике. Залы Иосифа Школьника, Савелия Шлейфера и рижских единомышленников "Союза молодежи" Павла Наумова и Веры Царевской — еще одно важное дополнение к истории русского искусства. Главное же событие — долгожданное возвращение Эдуарда Спандикова. Именно его архив, хранящийся в Русском музее, ценен как главный источник сведений о "Союзе молодежи". Работа с ним ведется уже давно, благодаря чему теперь мы в подробностях знаем, как складывалась бурная и краткая история "Союза молодежи". Выставка выразительно и лаконично об этом рассказывает. Однако Спандиков, разумеется, интересен не только как архивариус, но и как недооцененный художник. Его живопись и графика — классика авангарда: например, его городские пейзажи, предвосхищающие работы "круговцев" 1920–1930–х годов, а также трогательно наивные рисунки, на которых конь, нелепо распластавшись в прыжке, уносит всадника навстречу нашей улыбке. Примитивизм был частью художественной программы группы, в которую также входил Волдемар Матвей — знаток и пропагандист первобытного искусства, написавший о нем несколько книг. В Европе архаическими культурами увлекались почти все авангардисты — от Андре Дерена до Альберто Джакометти. Выставка в Бенуа рассказывает о том, как эта интеллектуальная и художественная мода складывалась в России. Этот проект Русского музея, надо надеяться, восстановит историческую справедливость и окончательно уравняет в правах петербургский/петроградский авангард с московским, которому до недавнего времени уделялось больше внимания.