Чтобы не превратиться в Маугли
"Границы моего языка означают границы моего мира". Людвиг Витгенштейн
"Мы на ём разговариваем"… Эта шуточная фраза была сказана когда-то Инной Моисеевной Поляковой в часы долгих бесед.
Мы говорили о жизни, о богатстве и красоте русского языка, о проблемах и научных поисках, о глубинных корнях и сегодняшнем компьютерном новоязе. Ведь Инна Моисеевна была в Магнитогорске ведущим специалистом, непререкаемым гуру в области русской филологии. Недавно она ушла из жизни. Не стало этой чудесной, остроумной, царственной, особенной женщины - и мир потускнел.
К счастью, сохранились наши совместные статьи, с помощью которых одно время пытались достучаться до осознания земляками всего величия, многообразия, красоты и звучности родного языка. Лет пятнадцать назад, работая в "Магнитогорском рабочем", я ведала вопросами культуры и образования, готовила тематические страницы. И вот, в канун 2007 года, который был объявлен Годом русского языка, загорелась желанием создать некий "просветительский продукт", дабы рассказывать о русском языке не правилами и параграфами, не сводить всё к компанейщине и разовым "откликам", а представить что-то понятное, нужное. Спасибо тому, кто посоветовал обратиться к Инне Моисеевне Поляковой, сказав, что никто в Магнитогорске не знает родной речи лучше неё, никто так грамотно, доходчиво и эмоционально не поведает о языковых тонкостях и особенностях, никто не раздвинет так мощно и наглядно границы нашего представления о языке. Стали работать вместе, и в одном из первых выпусков тематической страницы Инна Моисеевна обратилась к читателям, напомнив строки Анны Ахматовой: "Мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово…" И дальше шли её размышления: "Увы, не только не сохраняем, но и уничтожаем. А ведь многие магнитогорцы всей душой болеют, слыша неверно употреблённое слово, безграмотный речевой оборот, бесконечное и неистребимое "как бы"… И потом натыкаемся на такой дикий казус, недавно прозвучавший с экрана телевизора: "Депутаты приняли важное решение, которое способствует улучшению указанных недостатков".
Мы вели изумительные встречи-беседы, в которых я, немногим младше Инны Моисеевны, постоянно ощущала себя дотошной студенткой, а то и вымогательницей безбрежных сокровищ её памяти. Посудите сами. Мы придумали страницу, назвав её "Великий, могучий", предпослали рубрику "Беседы о главном" и стали будоражить читателей выкладками об истории появления того или иного слова, о смысле и разгадке правописания, давали сложные задания читателям - пусть ищут, думают. Например, первый тест был такой: определить, как надо сказать фразу: "Многим в свете поведение Лермонтова показалось нестерпимым". Или: "Всего два года назад он занял трон президента". В первом выпуске мы предложили поставить правильные ударения в словах "Избаловать, приданое, путепровод, соболезнование, каучук, склады, торты, понял, договор, диспансер". И задали вопрос - как правильно сказать: "слесари (я), инженеры (а), кварталы (а), кремы (а), редакторы (а), директоры (а). И в чём разница между словами "пожарный" и "пожарник"?
То есть мы сразу и всерьёз решили заняться общегородским ликбезом, понимая, однако, что это может оказаться пшиком, не ляжет на душу читателя. Как бы не так!
"Страница грамотности" стала востребованной, нас забрасывали ответами, вопросами, а потом даже снабжали доморощенными литературно-языковедческими исследованиями. Стало понятно: читатели наши активны, интересуются языком всерьёз, любят его и ценят нашу затею. Во всяком случае, обратная связь была очень живой, интенсивной, ни одна газетная статья тех времён не вызывала такой реакции, не приносила столько писем и телефонных звонков, как наши выпуски. Например, Зинаида Михайловна Степанова сетовала: "Все каналы пестрят наивными, глупыми, пошлыми передачами. Отсюда и падение внимания к русскому языку. Спасать нужно людей, возрождать Россию, иначе превратимся в Маугли". В письме Анатолия Новлянского были строки, созвучные вышеназванным: "За последние годы русский язык превращается в неблагозвучную смесь нецензурной брани, бандитского жаргона, искажённых "американизмов" и безграмотно употребляемых русских слов ("круто", "прикольно", "в натуре"). Сейчас не услышишь сочетания "в жизни", а почему-то лишь "по жизни", не "волнующий", а "волнительный", глагол "прикинь" превращается в слово-связку. Ладно бы присылали гневные или ироничные свидетельства безграмотности, безразличия к языку - мы стали получать стихотворные строки и даже частушки! Например, Александр Гардашников подготовил целую серию смешных и поучительных куплетов. Например, такой: "Масло стали продавать "Золотая семечка", надо всем теперь признать, что дурная времечка. Род, падеж нам ни к чему - говорим как хочется, а не ндравится кому - пусть, блин, перетопчется!"
Но, как говорится, счастье было недолгим: руководству газеты не глянулась тема, не взволновала проблема, мы весь год будоражили читателей, учили их языку, правильной речи, любви к истории, но "Великий и могучий" стал "неформатом", тема была исчерпана и благополучно схлопнулась.
А мы с Инной Моисеевной продолжали видеться, разговаривать, были на нескольких встречах с читателями, а потом я просто уговорила издававшийся тогда журнал "Западно-восточный альянс" опубликовать одну из наших долгих бесед. Опять же, поводом стал ошеломляющий ответ газеты "КоммерсантЪ", которая выдала матерную фразу по поводу развернувшейся в стране полемики, связанной с вопросом - а действительно ли всё у нас так плохо с грамотной, красивой речью?
Так вот, память наших предков, каждая страница нашей истории - это как раз об Инне Моисеевне Поляковой, профессоре кафедры русского языка МаГУ, заслуженном работнике высшей школы России. Вся её жизнь - это подтверждение неразрывной связи с богатством и глубинными корнями родного языка, русской образной речью, с людьми - хранителями этих богатств. Привожу дословно её захватывающий рассказ о времени, своём роде-племени, о Магнитке и, конечно же, о языке…
- Так уж совпало, что ММК и МаГу ровесники. Я работаю в университете уже 45 лет, и можете себе представить, моя жизнь непосредственно связана с комбинатом. Во-первых, благодаря ММК я и родилась, поскольку родители приехали сюда в 1934 году. Во-вторых, отец, механик из Астрахани, проработал на комбинате более 40 лет. В-третьих, муж, инженер-прокатчик, долгие годы работал во 2-м, 3-м и 8-м ЛПЦ - тоже более 40 лет. И, наконец, я стала кандидатом филологических наук благодаря нашему славному ММК. Тема моей диссертации "Профессиональная разговорная речь металлургов"…
Тут уж я не удержалась и с издёвкой спросила: "Не хотите ли сказать, что подслушивали их разговоры, и они всегда были, мягко говоря, литературно гладкими?"
- Нет, нет, это, конечно же, не мат! Это великолепный, яркий, образный, необыкновенно выразительный русский язык. В течение многих лет у меня был постоянный пропуск на комбинат; кроме сбора материала по теме, я ещё проводила многочисленные конференции и диспуты в цехах. Обсуждали все новинки литературы, за что очень благодарна библиотеке ММК. В цехах комбината я делала свои записи, проводила анкетирование и не переставала поражаться образности профессиональной речи металлургов. Послушайте, как называются различные дефекты в прокатном производстве: "лампас" - дефект, возникающий при прокатке листового металла за счёт разнотолщинности листа; "корыто" - вмятина посреди полосы металла, возникающая из-за большой выпуклости средней части бочки валка; "лысина" - поверхность металла, не покрытая оловом при лужении; "птичка" - вдавлина внутри рулона, возникающая при сильной натянутости полосы на моталке. А есть ещё "рябчик", "скворечник", "улитка" и масса других знакомых и родных слов, которые металлурги употребляют совершенно особенно. И даже сама матушка-домна - как красавица русская, у неё есть "коромысла" и "серьги", "свечи" и "подсвечники".
Есть в металлургии и "штаны", и "сало", и "лапша" с "соломой", и такое форменное безобразие, как "козёл", и бедная печь (а по-любовному "печка") может, к большому несчастью, и "закозлиться".
Изучая речь металлургов, я поняла, как же мудр наш народ, как он умеет в хорошо знакомое, обыденное слово вложить новый и свежий смысл, дать самому обычному бытовому слову новую жизнь.
- Но в те времена, когда вы работали над кандидатской, и интерес к чтению, к книге был больше.
- Да, помню, на комбинате действовали передвижные библиотеки: в основной формировался заказ, то есть, рабочие просили ту или иную книгу, журнал, а библиотекари-книгоноши приносили их в цехи, рабочие между сменами брали, тут же читали газеты, журналы, тут же обменивались мнениями, узнавали что-то о новинках.
- А сейчас в рекламе на наших местных каналах читаю о магазине стройматериалов, который находится на улице ДоменЬщиков…
- Да, вы правы, но всё-таки ни о какой гибели языка не может быть и речи. Пока живут такие люди - умные, сметливые, рукастые, а их в народе неизмеримо больше, будет жить и набираться новых сил наш великий и могучий, правдивый и свободный русский язык…
Конечно, хотелось бы закончить воспоминания на такой многообещающе-мажорной ноте, но со времени наших с Инной Моисеевной "посиделок" прошло немало лет, а с языком, прямо скажем, творится неладное. Почему во все колокола звонят школьные учителя, почему хватаются за голову преподаватели на приёмных экзаменах, почему все в один голос проклинают идею внедрения ЕГЭ, почему тысячи нелицеприятностей раздаются в адрес навороченных гаджетов! Инна Моисеевна видела и переживала всю эту вакханалию, пыталась деликатно, умно и иронично объяснить формирование новояза, мол, прогресс, эволюция, процесс не стоит на месте, но язык - мощный, цельный, многовековой - выдержит всё и, очищенный, засверкает миллионами граней. Я тысячу раз согласна с чудеснейшей учительницей и призываю от её имени: ну не говорите, пожалуйста, такое слово, как "садить" - нет такого глагола в русском языке, а мы всё садим картошку, детей на горшок, пассажиров в вагоны; нет слова "айда" - есть "поехали", "пойдём". Нет этих пресловутых "мороженка", "пироженка", нет слова "типа" - есть "вроде", "наподобие". Как говорила Инна Моисеевна: "Откроет человек рот - и понятно, кто он, какова степень его развития, уровень интеллекта".