Под покровом Рощи или «Ворчание ягнят»
Слушаю по радио добрый голос доктора, радостно описывающего ближайшее, в коем электронные сигареты подвергнутся ограничению. Иного от сотрудника завода запретов ожидать глупо, вспомнил его обещание вернуть нефтянку и газ в налоговое стойло Астраханской области. Получив корку депутата, врач вмиг забыл о ресурсных бонзах и присоединился к дружной стае тех, кто воспитывает и ограничивает, запрещает и ужесточает.Впрочем, не об этом сейчас, хотя если электронные и обычные сигареты будут одинаково запрещены, курильщики однозначно будут выбирать вторые. Зачем раздавать всем курильщикам препараты, помогающие бросить курить, при этом делать это за счёт бюджета, если можно запретить и новыми штрафами пополнять казну? Баррель штрафа – подспорье бюджету сегодня не хуже барреля нефти.
Врач, а тем паче депутат просто обязан ратовать за благополучие избирателей. Особенно тех, кто абсолютно беззащитен и целиком находится под властью белых халатов.
В «Покровской роще» я оказался, в общем-то, случайно. Проверить моё душевное равновесие решил следователь – готов ли к суду и обороне. С тюрьмы нас повезли на грузовике. Забегая вперёд, скажу, что из целого кузова арестантов неудачно прошли проверку лишь двое: я и ещё один человек, причём мы оба были нормальными и без каких-то отклонений.
Принимающий меня врач оказался неравнодушен к конопле и теме вооружённых конфликтов. Ему было интересно, почему я употреблял траву и что было во время боестолкновений. Ему я честно сказал, что траву начал употреблять именно во время боевых действий. Он стал задавать мне вопрос за вопросом, и там ещё были врачи, все они задавали мне наперебой вопросы, словно в траве скрыт какой-то особенный смысл, а в убийствах людей вовремя боёв есть нечто неожиданное.
Врач допрашивал меня так, словно я пленный участник бандподполья, прибывший в Астрахань устроить кровавую баню, а заодно притащивший мешок наркотиков для раздачи ребятишкам в детских садах. Я констатировал у «пациента» переутомление и неудовлетворённость работой. Интересная работа, конечно, но не для этого бедолаги. В результате он разозлился и написал вывод о необходимости моего стационарного обследования. Меня вернули в тюрьму, а через месяц вернули в дурку поваляться на месяц.
Представить себе тюрьму не сидевший человек в состоянии. Представить дурку невозможно. Если вы пытались или попытаетесь представить дурдом, у вас получится картина, лишь на один процент соответствующая реальности.В астраханской дурке есть много отделений и все они примечательны. Я же попал сразу в самое интересное, куда просто так с улицы не попасть. В 16-е отделение привозят на обследование из мест лишение свободы. Восемь палат по четыре человека с самыми разными мечтами, воплощёнными в жизнь.
Когда я изначально был на допросе по поводу «травы» и волнушек, то сказал врачам, что я наркоман, поскольку конопля противозаконна, а я её употребляю без зазрения совести. В ответ мне задали ещё пары десятков вопросов, но что я мог ответить? Я просто употреблял траву и меня посадили в тюрьму, а после и вовсе отправили в дурку. Искать в этом логику я не собираюсь, поскольку, когда по жизни с тобой в голове агонизирующие тела с вылезшими из орбит глазами (кто-то льёт водку, кто-то вешается), я курю и расплачиваюсь тем, что провожу время в казённых домах. И я пишу в газету не для того, чтобы рассказать, какой я бедный, несчастный, но о том, что происходит в дурке. Вы можете осуждать меня за мою наркоманию, но это моё личное дело.
Знаете, в дурке я встретил людей, которые очень плохо относятся к наркотикам. Так плохо, что они по трезвому или в алкогольном ажиотаже умудрялись прославиться на всю Астрахань и далеко за её пределами. Так что не стоит зарекаться не только от тюрьмы, но и от дурки, от тусовки в Покровской роще.В 16-е отделение астраханского областного психоневрологического диспансера меня привезли из тюрьмы под конвоем, и встретил меня психолог, а с ним медсёстры. Я принял душ, мне выдали матрас, одеяло и отвели в палату, предварительно тщательно досмотрев вплоть до посещения ротовой полости одноразовой деревянной палочкой.
Матрас – это бесформенный комок и если его сложить, получится что-то вроде обычной подушки. Одеяло разрезано пополам вдоль почти полностью и сбивается в пододеяльнике в одну сторону. Подушка также видавшая виды. Кровать – просто песня: продольные и поперечные металлические платины редкие и спать возможно только на боку. Стены выкрашены в тот самый серо-буро-малиновый цвет. Я не дальтоник, но назвать этот цвет иначе не могу. Из двух лампочек в палате горит только одна. Стола в палате я так и не заметил. Пластиковые стулья выдали только через неделю и то не на всю палату. Все углы в палате закруглены и она ощущается овальной. На маленьком оконце две решётки, а снаружи щит с отверстиями размером с горошину: можно видеть улицу кусочками, если изловчиться. Пол цементный с крошкой.
Более в палате ничего нет. Разрешается хранить лишь литературу и небольшое количество нескоропортящихся продуктов. Скоропортящиеся хранятся в холодильнике. При этом неоднократно мной и другими обитателями отделения замечались пропажи продуктов из холодильника (допуска прямого к ним нет, продукты выдают санитары) и из комнаты хранения вещей, где в сумках лежат одежда, чай, конфеты и прочее.
Сообщить о своём местонахождении не дают. Если родственники, друзья и коллеги не знают об этом, то ты на месяц оказываешься в полнейшем вакууме. Тебе не принесут необходимые таблетки, потому что их «нет в аптеке» и никто не позвонит, чтобы их привезли. Тебе не будут лечить больной зуб, потому что там их только удаляют. Тебя выведут на прогулку на несколько минут, после чего ты вновь вернёшься в палату, ведь на прогулку выделяется час и за это время должны погулять все восемь палат, а гулять одновременно могут три, да и то не всегда. Тебе не дадут книг, газет, журналов. Ты будешь лежать на боку на кровати и ждать. Когда раздадут еду, ты будешь ставить тарелки на кровать, на узкую металлическую полосу. И еда будет соскальзывать с неё, падать и разливаться по полу.
Да, никто не думает о том, что его коснётся нечто из ряда вон выходящее. Кто-то пристёгивает, кто-то не пристёгивает ремень безопасности, но никто не думает, что завтра окажется в тюрьме, а послезавтра в дурке, где целый месяц за ним будут наблюдать, чтобы вынести решение: в состоянии аффекта ли он совершал противозаконные действия? Вменяемый ли он и готов предстать перед судом?
В дурдоме, в 16-м отделении ты единственный раз выходишь из него, когда ведут на обследование в другое здание для прохождения тестирования работы головного мозга. По пути встречаются связанные простынями рука к руке группы из нескольких человек. Некоторые ходят поодиночке. Тебя ведут в наручниках, а ещё одной парой ты будешь пристёгнут к полицейскому. Сопровождают тебя три человека, и ты даже рад, что у двоих есть пистолеты, ибо гуляющие там с такими выражениями лиц, скажу я вам! Но это всё же обычные дураки! В 16-м отделении лежат обвиняемые и осуждённые за самые громкие, жестокие, ужасные преступления. От 15 до 80 лет, женского и мужского пола. Два туалета и в дверях нет ручек, но есть окна. Ты в уборной и внезапно заходит барышня. Кто-то там с мелкой кражей или за коноплю, основная же масса за особо тяжкие преступления. Это самое закрытое из всех отделений и это предбанник ада. Убийцы и насильники? Да, конечно. Серийные убийцы, педофилы, маньяки и террористы тоже. А тут ты среди этого всего, но ты же один из них. И многие оказались в этих ролях случайно, а многие и нет. Некоторые с серьёзным видом говорили мне о вреде конопли, попивая какао с булочкой и спокойно рассказывая о том, как руки стали по локоть в крови.
В любом случае стоит заранее знать, что где-то людей держат за собак, ибо в 16-м вольере любой может оказаться, как пёс в заботливых руках повара корейской кухни. Избирателям с электронными сигаретами не возбраняется помнить об этом. А избраннику в халатах не плохо бы навестить это место – клятва Гиппократа, однако.
Феофан Сектымов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», №18 (728), 2017 г.