Примерно половина мигрантов не могут сдать русский язык в Тюменской области. Отсюда подтягиваются остальные проблемы: нет стремления у детей к обучению, нет желания у взрослых проникнуться культурой народа в стране, куда они приехали жить и работать. «Наш город» изучил, как учат детей мигрантов в тюменских школах, и почему это не всегда помогает. Мигранты в тюменских школах и вузах На конец учебного года в тюменских образовательных организациях обучались почти девять тысяч иностранцев. Больше всего их было в вузах (4 747 человек) и школах (2 529 человек). В областном Департаменте образования отмечают, что уровень знания русского языка у детей очень разный. «По данным тестирований, проводимых в школах, уровень владения русским языком у детей из числа мигрантов различный. В большей степени преобладает коммуникативный навык и навык устного общения. В меньшей степени ребята владеют знаниями по русскому языку и оформлению письменной речи», — ответили в департаменте на запрос «Нашего города». Учить их языку стараются максимально: в рамках учебного плана для детей организуют дополнительные уроки и внеурочные занятия. Для мигрантов проводят специальные олимпиады по русскому языку, лектории, субботние языковые интенсивы, круглые столы для родителей, где проходят встречи с представителями разных ведомств, рассказывают в департаменте образования. Основная нагрузка ложится на учителей. Как рассказала «Нашему городу» учитель начальной школы Наталья Пахайло, работать в классе, где хотя бы один ребенок плохо знает и понимает русский язык, очень тяжело. «Проходит глубокая работа с такими детьми. Им приходится начитывать литературный материал в больших объемах, постоянно пополнять словарный запас, проводить словообразовательную работу. Я сейчас обучаю мальчика-таджика в классе. Был подготовлен к школе: читал, считал. Но, практически сразу, начали работу по словообразованию, каждый урок русского языка и литературного чтения включаю обязательно работу по смысловому чтению, работу с текстом, загадки, объяснения смысла пословиц и поговорок. Много читаем помимо программных текстов. Обязательная работа по развитию речи, изложения по вопросам, сочинения по серии картинок или по опорным словам», — рассказывает про свой каждодневный труд учитель. А если таких детей с десяток, а то и больше? И все эти старания могут быть бесполезными, если в среде, где растет ребенок, продолжают общение только на родном языке, обращает внимание учитель русского языка и литературы Николай Пронев. «В большинстве случаев дети мигрантов не имеют возможности практиковать русский язык вне школы, поскольку дома общаются только на родном языке. Они понимают, что знание языка — это ключ к успешной интеграции в общество, но мотивация может снижаться из-за отсутствия поддержки со стороны родителей или сверстников. Чувство отчужденности от русскоговорящего общества может привести к потере интереса к изучению языка», — предполагает педагог. Экзамен в три-четыре захода Для приема ребенка из семьи мигрантов в первый класс в этом году ввели обязательный экзамен на знание русского языка. До начала учебного года осталось чуть больше месяца, но почти половина из детей, сдававших тест в Тюменской области, его провалила. «По состоянию на 25 июня в тестировании приняли участие 49 человек, из них 29 человек набрали необходимое количество баллов, подтверждающих успешное прохождение тестирования на знание русского языка», — сообщили в Департаменте образования. Это значит, что 20 первоклашек-мигрантов уже точно не сядут за парту 1 сентября. На пересдачу они смогут прийти лишь через три месяца после последней попытки прохождения теста. Педагоги подчеркивают, что в обучении детей русскому языку должны быть заинтересованы в первую очередь родители, но, как показывает практика, взрослые сами с трудом сдают экзамены на знание языка, истории и законов России. Внедрили экзамен на получение языкового сертификата в декабре 2024 года, первые результаты по Тюменской области оказались примерно такими же, как и в целом по России. В беседе с «Нашим городом» директор Центра адаптационных практик и тестирования Тюменского Государственного университета Алена Суровнева поделилась, что за пять месяцев этого года экзамен смогли сдать 15 тысяч иностранцев, при этом заявок было в разы больше. С первого раза не могут осилить экзамен 27 — 35% кандидатов, а от его успешной сдачи зависит, смогут ли они получить разрешение на работу, патент или вид на жительство. «Некоторые, после провала на экзамене, приходят снова на обучение, и так может продолжаться по кругу, раза три-четыре», — говорит Суровнева. Она отмечает, что для иностранцев, приехавших из Таджикистана, Узбекистана, Азербайджана или Кыргызстана главная трудность состоит в умении читать и писать по-русски. Им сложно дается как грамматика, так и понимание смысла текста. В департаменте уверяют, что обходных путей для получения языковых сертификатов мигрантами нет. Все экзамены проводятся под видеонаблюдением и с присутствием общественных наблюдателей, которые следят за «чистотой» процесса сдачи в аудитории. Мотивации нет Политологи, следящие за процессами миграции в России отмечают, что большинство мигрантов до сих пор не осознают, что их детям нужно сдавать экзамен для поступления в школу. Они элементарно, не собираются включать своих детей в образовательную систему, хотя по российским законам, независимо от гражданства и национальности, каждый ребенок, достигший возраста 8 лет и пребывающий в стране, обязан учиться. Но у большинства из них, как подчеркивает политолог, специалист по национальным и миграционным проблемам Вадим Трухачев, нет ни желания получать новые знания, ни стремления ассимилироваться в российском обществе. «Дети мигрантов в массе своей копируют поведение родителей. Они не собираются ассимилироваться. Как верно сказал сенатор [Совета Федерации РФ Андрей] Клишас, они приехали жить не вместе с нами, а вместо нас. В лучшем случае — отдельно от нас по соседству с нами», — указывает политолог. Введение жесткого контроля за обучением детей мигрантов в школах поддерживает социолог, доктор экономических наук, действительный член Российской академии естественных наук Галина Дехтярь. Она считает, что миграционная политика нуждается в очень четкой регламентации. «Мне рассказывали о том, что в подмосковной Балашихе основная масса учеников в школе — это дети мигрантов. То есть в классе из 30 человек, примерно 25 человек — мигранты, которые плохо говорят по-русски. Вполне понятно, что они не совсем позитивно относятся к русскоговорящим детям. Здесь нужно соблюдать какое-то пропорциональное соотношение. Нельзя делать классы только из одних мигрантов, потому что это создает негативное отношение к нашим детям с одной стороны, а с другой стороны — ухудшает качество обучения», — поясняет эксперт. Госдума 22 июля приняла в окончательном, третьем чтении закон, согласно которому школы будут передавать в МВД данные о результатах тестирования и принятии на учебу детей из семей мигрантов. А также их отчисление из образовательного учреждения. Так правоохранительные органы будут знать точное число детей, которые, по сути, болтаются на улицах без дела, и потенциально могут совершить правонарушения. Будет ли такие семьи подлежать депортации, политики пока обсуждают, однако эксперты, опрошенные «Нашим городом», полагают, что неисполнение родительских прав и нарушение права ребенка на образование, впрочем, как и неполучение взрослыми мигрантами языкового сертификата, это такое же нарушение закона, как например, трудоустройство на работу без патента, несвоевременная постановка на регистрационный учет или административное правонарушение. И за все эти проступки грозит выдворение из России. Ранее «Наш город» сообщал, какие преступления чаще всего совершают мигранты.
