«Хочется, чтобы люди не были такими зашоренными в вопросах смерти»

В 2025 году исполнилось 10 лет с момента открытия единственного в Алтайском крае крематория. Данный вид погребения депутаты Барнаульской Гордумы узаконили лишь в мае 2015 года. До этого желающие предать праху своих почивших родственников были вынуждены обращаться в другие сибирские регионы. Но даже в 2015-м многие в Алтайском крае отнеслись к возможности кремации настороженно: одни сомневались в том, что получат не «чужой» прах, другие называли работников учреждения «безбожниками, танцующими на костях». Спустя 10 лет существования барнаульского крематория журналист «Банкфакса» выяснил у его руководителя Андрея Чумаченко, удалось ли им развеять большую часть слухов о своей работе, стоит ли ждать открытия крематория в Бийске, почему люди заключают «похоронные» договоры еще при жизни, и зачем их клиенты «заглядывают» в печь.

- Андрей Сергеевич, чем вы занимались до открытия крематория? И почему ушли в сферу ритуальных услуг?

- Я пришел к этому случайно. До этого работал в Новосибирской области на заводе по переработке красной икры – сначала технологом, потом директором. Когда барнаульский крематорий начал строиться, знакомые ребята позвали, мол, приезжай. У меня как раз в жизни наступил момент, когда я выбирал, куда двинуться дальше – вернуться в Алтайский край или уехать в Сочи, где уже тоже были определенные договоренности по работе. Я подумал и переехал в Барнаул. Поначалу было немного не по себе, но потом привык. Ко всему привыкаешь.

- Многие считают, что похоронное дело – одно из самых прибыльных, поскольку все люди смертны, и семьи, как правило, не жалеют денег на прощание с близкими. Вы согласны с этим?

- Люди делятся 50 на 50. Одни не скупятся на проводы близких: и гроб выбирают подороже, и ритуальный лифт заказывают, который аккуратно спускает в могилу. А другие, наоборот, просят скидки по всем позициям, где возможно, лишь бы сэкономить. Я никого не осуждаю, у каждого свои возможности. Но не понимаю, когда рассуждают так: зачем дорогой красивый гроб, если его все равно отправят в печь. Но вы же когда опускаете его в могилу, тоже с собой не забираете, точно также видите его в последний раз.

Любой бизнес будет прибыльным, если им заниматься, выстраивать и уделять этому максимум времени. У крематория есть преимущество – он один в Алтайском крае и окрестностях. Ближайшие только в Новосибирске и Новокузнецке. Поэтому к нам, например, обращаются из Казахстана, где законом не разрешено строительство крематория, но жители хотят воспользоваться услугами. К нам обращаются из Республики Алтай, где тоже нет кремации, из районов Алтайского края.

- Есть мнение, что похоронная индустрия – очень криминализированная отрасль. Что вы об этом думаете?

- Когда мы открылись 10 лет назад, вся похоронная сфера была против, потому что все понимали, что мы заберем себе часть ниши. Бывали случаи, когда мы приезжали к заказчику, и у нас спрашивали: «А правда, что вы там по трое-четверо за раз кремируете, а потом прах на 3-4 кучи делите и раздаете родственникам?» Приходилось опровергать и объяснять, что программа печи устроена так, что можно заложить только один гроб, только после того, как он будет переработан в прах, устройство откроется снова. Объяснять, что в гроб кладется глиняная табличка с порядковым номером кремируемого. После процедуры кремации она остается с прахом, ее тоже кладут в урну. А специально подменять прах вообще нам зачем? Грех на душу брать?

- А какое-то давление приходилось испытывать?

- Мне доподлинно известно, что именно ритуальные агенты из Барнаула (их несколько) распространяют слухи про крематорий, что у нас тут очереди – «по три недели надо ждать», что у нас «прах не тот выдают» и т. д. И предлагают везти в соседний регион. Из-за этого кто-то передумывает пользоваться услугой, потому что вести далеко и накладно, кто-то соглашается. Иногда говорят и такое: кремация будет в барнаульском крематории, но близким покойного туда ехать нельзя якобы по нашим правилам. Специально вводят людей в заблуждение. А на самом деле собирают 4-5 тел и везут их в другой город. Там муниципальный крематорий. Поэтому цена чуть дешевле, перевозка нескольких тел в одной машине обходится не так дорого, в результате получается примерно та же цена, как если бы кремировали у нас, немного дороже, но зато «отбили» у нас потенциальных клиентов.

Из-за таких вот ситуаций уже хочется наклеить на стекле автомобиля надпись: «Барнаульский крематорий: без очереди и достойно». Не ради рекламы, а чтобы люди знали – ну, нет у нас очередей, не верьте.

Про работу коллег из соседнего региона я слышал и такое, якобы родственники привезли тело, сдали его, оформили и через 15 минут получили прах, хотя процесс кремации длится как минимум 2,5-3 часа. Я говорю: «Вам на 99 % выдали прах другого человека, вашего, видимо, кремируют позже и отдадут следующим». Я так понимаю, что у них есть какой-то прах «в запасе», и они, может, хотят, как лучше, чтоб человек долго не ждал, быстро отдать ему прах, пусть и чужой. Был также случай, тоже с тем крематорием, когда местные ребята захоранивали урну на Михайловском кладбище и решили упокоить прах без урны, вскрыли, ее высыпали, а там были бычки от сигарет. Даже если представить, что у покойного лежала пачка сигарет в кармане, бычков после 1000-1300 градусов в печи точно не останется. И вот таких ситуаций, связанных с нашими коллегами немало. И я уверен, что рано или поздно вся эта информация выплывет.

- Действительно ли ковидный период был одним из самых прибыльных для крематория? Почему?

- В ковидный период крематорий действительно стал популяризироваться. Медики на начальном этапе сами не знали, что это за болезнь, и к чему может привести заражение. Поэтому многие сами говорили родственникам умерших от ковида пациентов: «Лучше кремировать». Бывали случаи, когда мы приезжали в ковидный госпиталь, чтоб оформить документы на одного покойного, и пока стояли там, к нам подходили еще несколько человек, которые интересовались услугами – тоже по совету медиков. После того, как ковид отступил, кремаций стало немного меньше, но, скорее, потому, что в тот период умерло больше людей, чем могло быть, если бы не наступил ковид, который усугубил течение других заболеваний. Поэтому те, кто могли бы прожить еще несколько лет, из-за коронавируса ушли на тот свет раньше.

- Родственники сразу забирают прах умершего? Бывали случаи, когда прах оказывался невостребованным?

- У нас есть порядка 10 урн, которые хранятся лет 7-8, и их никто не забирает. Мы их составили в один шкаф, на случай если кто-то из родственников объявится. Нам однажды звонили как раз по такому случаю: «У нас там урна стоит у вас пять лет, можно ее забрать?» Я ответил, что можно, но при оплате долга за хранение. «А что бесплатно нельзя забрать?» А с какой стати? Она занимала место, мы несли за нее ответственность. Эта урна могла бы спокойно пять лет стоять у вас дома, но вы же ее не забрали.

- От ваших клиентов поступают какие-то необычные запросы, связанные с траурной церемонией? Может быть, просят включить необычные музыкальные композиции, обряды, связанные с вероисповеданием и пр.?

- Да, приносят какие-то свои композиции. Из необычного вспомню «Белые розы» Шатунова, которые попросили, потому что покойный их любил, или подборку из 8-10 раскрученных попсовых треков, которые играли на репите всю церемонию прощания. Батюшка, который пришел на отпевание, даже опешил: «Это что тут у вас?» Был случай, когда попросили для умершей включить «Снег кружится» – это была ее любимая песня, и в момент церемонии пошел первый снег. Было очень символично.

Часто зал для прощания у нас арендует армянская диаспора, во-первых, потому что на похоронах у них принято массовое присутствие, и другая площадка их просто не вместит. С другой, потому что армяне ценят пышное убранство, и наш зал им подходит. Они всегда занимаются церемонией исключительно сами: приезжает священнослужитель из армянской церкви, приглашают музыкантов, которые играют на дудуках. Своя особая атмосфера.

Отличается и процедура прощания с бойцами СВО, на которой обязательно организуют почетный караул, отдаются все воинские почести, присутствуют представители администрации, военкомы. В 90 % случаях гроб с такими покойными закрытый. После церемонии в траурном зале всех провожают на аллею памяти возложить цветы, тут же играет оркестр, салютная группа делает залпы.

- Удаляют ли перед процедурой из тела украшения, пирсинг, импланты, кардиостимуляторы?

- Вставные зубы не убирают. В печи они расплавляются в прах, и от них ничего не остается. Если мы говорим о титановых пластинах, спицах, их просто убирают из печи после кремации тела, поскольку они не расплавляются.

Обязательно следует убирать из тела кардиостимулятор, поскольку в нем есть батарейка, и при попадании в печь случится взрыв. Кардиостимулятор уже после прощания с покойником извлекает из тела наш работник морга, он вшит под кожу, поэтому удалить их не составляет большого труда. Наш танатопрактик проходит со специальным металлоискателем по всему телу покойного, чтобы убедиться, что ничего нет.

Ну, разумеется, мы убираем телефоны, зажигалки, если кто-то из родственников решится положить покойнику в карман, мол, «покурит на том свете». Вообще с такими предрассудками приходится сталкиваться часто – кто-то расческу положит, «чтоб ему там расчесаться», кто-то ботинки разношенные, «чтоб удобнее было идти». Куда идти?

- К вам обращались за кремированием детей? Процедура как-то отличается?

- Да, такие запросы нам тоже поступают. Мы кремировали мертворожденных, младенцев, которые успели сколько-то прожить, но ушли из-за врожденной патологии и детей постарше. Эти случаи редки, но бывают. Процедура ничем не отличается, только ценой.

- За 10 лет бывали случаи, когда человек при жизни заключал договор на кремирование после смерти? По какой причине?

- Да, у нас есть такие договоры. Некоторые уже приведены в исполнение. Эти договоры оплачиваются сразу и полностью, и считаются бессрочными. Обычно на такое решаются уже после 50 лет. Чаще это одинокие люди или те, кто боятся, что их волю о кремации родственники после смерти не выполнят. Был мужчина лет 55, который заключил с нами прижизненный договор перед важной операцией, потому что боялся, что не выживет. Но могу сказать, что его договор еще не исполнен, все с ним в порядке.

При заключении договора обязательно указывается душеприказчик – лучше выбирать этого человека среди тех близких, кто, как вам кажется, проживет дольше вас. Кроме того, мы выдаем клиенту специальную бумагу, которую он кладет в паспорт, и в случае если его обнаружат мертвым, будет документ, что у него заключен договор на кремацию и похороны.

- На сколько урн рассчитан ваш колумбарий, и сколько мест занято фактически?

- 9000 ячеек у нас в наличии, из них примерно 1,2 тысячи заняты. Чаще люди забирают прах, увозят, подхоранивают в уже имеющиеся могилы – например, жену к мужу и т. д. Обычно – по воле усопшего. При этом православная Церковь не против кремации, но настаивает, что прах лучше предать земле, не исключено, что и поэтому люди забирают его и захоранивают в могилы.

- В 2023 году стало известно, что в Бийске также планируют возвести крематорий из-за дефицита места для захоронений. Объект даже включили в Генплан, но больше новостей об этом не было. Вам известно что-то об этом: есть ли какие-то подвижки, спрашивали ли у вас совета, может быть, приглашали оказать содействие?

- В Бийске никогда не будет своего крематория. Во всяком случае, по нынешним ценам такого, как в Барнауле, там точно не построят. Стоимость таких чешских печей тоже вряд ли кто-то в крае сможет себе позволить. В Бийске даже нормальный прощальный зал сделать не могут, что говорить про крематорий. Они могут обсуждать это сколько угодно, вносить в Генплан, тратить выделенные деньги, но его не построят, вот увидите.

- В Барнауле проблема расширения кладбищ тоже с каждым годом становится все актуальнее, поскольку территории под эти цели все меньше. Как вы полагаете, нужен ли городу в связи с этим еще один крематорий, или мощностей существующего достаточно?

- Даже если всех умерших за сутки в Барнауле и даже в крае, мы будем только кремировать, а не предавать земле, очередей здесь не будет. Мощностей этого крематория достаточно для всего края и даже для того, чтобы принимать покойных с соседних регионов.

- Вы занимаетесь кремацией животных? Поступают ли такие запросы?

- На нашей территории расположена организация, которая занимается индивидуальной кремацией животных. К нам она отношения не имеет, работает отдельно. К нам по этому поводу обращаются часто, мне могут и в два часа ночи позвонить, чтобы поинтересоваться, можем ли мы кремировать животное. Мы этим не занимаемся, и перенаправляем туда. Даже объяснять что-то не берусь, потому что потом поползут слухи, что мы людей вместе с животными кремируем.

- Есть ли в планах еще какие-то проекты? Возможно, открытие арт-объектов, музея или допсервисов на территории крематория?

- Возможно, когда-то у барнаульского крематория будет свой музей. Пока, скажем так, собираем «артефакты». Например, я коллекционирую старинные чемоданы в ретро-стиле, которые остаются после кремации пожилых людей. Часто родственники передают такие чемоданы, в который покойный еще при жизни собирал вещи. Они исполняют волю, а чемодан оставляют. У меня уже четыре или пять таких. У нашего работника морга, к примеру, хранятся два ножных протеза, которые остались после кремации людей с инвалидностью. Родственники тоже не стали их забирать. Поэтому вполне возможно, что когда-то музей и будет создан. Время покажет. Для меня сейчас важнее развивать крематорий дальше, поднимать уровень погребальной культуры. Хочется, чтобы люди не были такими зашоренными в вопросах смерти.

- А как вы сами относитесь к смерти? Боитесь?

- Как говорится, с вероятностью в 100 % мы все умрем. Поэтому какого-то страха смерти у меня нет. Как решит Всевышний, так и будет. Но иной раз думаешь – а вдруг завтра умру, а дети еще маленькие. Хочется ведь видеть, как они растут, взрослеют, добиваются высот, хочется отвести дочь под венец… А бояться тут нечего. Ну, помру и помру, поди кремируют тут.