Откуда дровишки? Как жители предгорного Алтая пытаются спасти заповедную рощу

Уникальную березовую рощу, которая собрала у себя множество краснокнижных растений и животных и которую не тронули даже во время Великой Отечественной войны и освоения целины собираются свести на дрова.

Людмила Бутузова Давно известно: многие хорошие идеи, предложенные федералами, на местах реализуются с такими искажениями, что достигают противоположного результата – граждане на стенку лезут, чтобы избавиться от спущенного сверху блага. Ровно такая история разворачивается сейчас в предгорьях Алтая. Согласно постановлению правительства РФ от 21.09.2020 № 1509, "леса, расположенные на землях сельскохозяйственного назначения», могут отныне переходить в частные руки и подлежать эффективному освоению. Для жителей Усть-Калманского района Алтайского края правительственная инициатива обернулась вопиющим безобразием - под вырубку пошла уникальная березовая роща со всеми ее краснокнижными обитателями. Жили - не тужили Ужас в том, что роща, как считают жители, находилась буквально в шаге от того, чтобы войти в состав государственного заказника " Предгорный фас Алтая", основание которого намечено на 2021-2025 годы как раз в этих местах, и тогда бы ее точно никто не тронул. Но обстоятельства сложились иначе - заказника пока нет, деревья вовсю рубят, и люди не могут понять, кто из чиновников поставил Алтайский край на грань экологической катастрофы. Березовый лес (по-народному – согры) общей площадью около 110 гектаров расположен вблизи села Ельцовка Усть- Калманского района. Ранее на этом месте и рядом с ним были сплошные болота, делавшие землю полностью непригодной для сельского хозяйства, но благодаря разросшимся берёзам, болота значительно сократились, и теперь здесь отличные сенокосы и пахотные земли. Даже во время Великой Отечественной войны и освоения целины жители не трогали берёзовые согры, прекрасно осознавая их защитные функции. Сохранившийся природный массив преподнес ответную благодарность – собрал у себя чуть ли не весь растительный и животный мир из Красной книги РФ . Услада слуха - ковыль перечный, марьин корень, венерин башмачок - здесь буквально под ногами. На гнездовья прилетают соколы сапсан и балабан, давно не виденные в России степной орёл, беркут, чёрный аист, филины и белые куропатки. Медведи обитают, телятся самки лосей… Короче, если есть природный рай на земле, то он там – в районе с не очень благозвучным названием Усть-Калманский. Где смелые родятся? Помимо уникальной рощи в районе имеется и три зубастых сельсовета, один из которых – Новокалманский – известен на всю Россию. Напомним, два года назад Новокалманка с наездом на Министерство просвещения РФ и рытьем окопов вокруг села отбила свою среднюю школу от перепрофилирования в малокомплектный недомерок, и теперь с реформой образования к ним никто не суется (см. «НИ», 31августа 2018г. –«Последний рубеж: как маленькая сельская школа увернулась от топора реформ»). – Вы бы знали какая была война, и слежки, угрозы, запугивания. Но мы не уступили, - говорит председатель сельсовета Виктор Проскурнов, возглавивший «школьное восстание». –Добились, что эту чертову реформу пересмотрели в пользу народа. От чего они такие… самостоятельные? А по-другому в этой тьму-таракани не получится. Усть-Калманский район расположен на самом краю Алтайского края, на стыке равнинного Алтая и горного. В Новокалманке, например, сразу за крайней улицей начинаются неподступные хребты. На выезде из деревни — перекресток трех дорог: один путь ведет к Чарышской турзоне и к границе с Казахстаном, второй в сторону Бийска и Белокурихи, третий — в Барнаул (до краевой столицы 2,5 часа езды, до других мест, бывает, и за сутки не доберешься). Население 500 человек (во всем районе 14 тысяч). Рабочих мест очень мало, кто-то ездит на заработки в другие села, но большинство держат пасеки и личные подсобные хозяйства, 10−15 коров во дворе – не редкость. Для этого есть условия: вокруг много лугов и пастбищ. - Мы — не умирающее и не депрессивное село. Население прирастает, люди очень энергичные. Начинают с нуля, а уже через год-два имеют крепкое и процветающее хозяйство. У государства мы ничего не просим: магазины у нас свои, 5 штук, два кафе открыли, надо благоустроиться – ремонт, озеленение, тротуарчики – шапка по кругу, сбрасываемся и делаем. Не трогайте только школу, садик, фельдшерский пункт и почту, - поделился с «Новыми Известиям» личными взглядами на взаимоотношения с государством глава сельсовета Виктор Проскурнов. – Но они, как назло, лезут «улучшать» то, что нам не надо. Сначала – школа, теперь за рощу ухватились…. И хоть бы кто спросил: нужны нам такие реформы? Вообще-то Проскурнов политик хоть и сельский, но продвинутый, понимает, что Москва на каждую кочку не наздравствуется и рассматривать под микроскопом, что это за лес, откуда взялся, какая у него функция и почему березовые согры вблизи трех деревень совсем не сельхоззаброшка, а ценный природный ресурс для всего Алтая, - не будет. «Краевому правительству свою голову надо включать, - говорит он. – На первом этапе борьбы этого не произошло, от людей отмахнулись. И только когда мы совсем озверели из-за этой рощи, отношение начало меняться. Сейчас хотя бы есть понимание, в какой ловушке мы оказались по милости указов из Москвы. Высоко сидят, далеко глядят Москва хотела как лучше, по горячим следам объясняла в «Российской газете» появление злополучного постановления № 1509 вице-премьер правительства Виктория Абрамченко: «Мы стимулируем вовлечение в оборот земель, которые исторически предназначались для ведения сельхоздеятельности, но по какой-то причине были заброшены и заросли лесом. Сегодня сложилась парадоксальная ситуация: законным образом использовать лес на сельхозземлях невозможно, соответствующая деятельность не регламентирована. А если не использовать - то это является нарушением требований по охране таких земель". - Стало быть, открыли карту – о, сколько полей заросло без хозяина, – пусть, кому надо, берут и раскорчевывают. И ничего, что в стране пустуют миллионы пахотных гектаров – нормальных, не заросших? Но что-то никто не спешит искать им хозяина, а для «лесных полей», хозяин вот прям срочно понадобился? - прокомментировал для «НИ» инициативу правительства усть-калманский эколог Александр Хохлов. –Не хочу брать грех на душу, но есть подозрение, что те, «кому надо» и подсуетились с идеей пустить «поля» на дрова. Иначе как объяснить: в сентябре из центра только свистнула, а в регионах уже «хозяева» с пилами наготове? Объем лесного фонда в стране составляет 800 млн гектаров. Еще около 60 млн га - стихийные леса, выросшие на заброшенных сельхозземлях, - поделились с «НИ» в Гринпис России. По их данным, до 10% бывших полей и выпасов остались невостребованными и стихийно зарастают в лучшем случае деревьями и кустами, в худшем - борщевиком. Теперь эти бывшие сельхозземли разрешено использовать, например, для заготовки древесины при условии ее учета и контроля. Формально, вроде бы, все правильно. Но вот по существу…"Недалеко от моего дома продают заросшее березняком поле в 11 гектаров за 200 тысяч рублей, - рассказывает координатор проектов по лесам высокой природоохранной ценности WWF России Константин Кобяков. - Там до 150 кубометров древесины. Вырубив один гектар, можно выручить 375 тысяч рублей - это уже больше, чем стоит весь участок". Из бизнеса в крестьяне В Усть-Калманском районе местный предприниматель Андрей Лавренко выкупил 110 гектаров, занятых сограми, тысяч, вроде бы, за сто. «Не больше», - со злостью рассказывают его односельчане, не догадавшиеся сами приватизировать березу в собственность. По их словам, паевая земля в Усть-Калманке сроду больше тысячи рублей за гектар не стоила. Пай в начале девяностых, при дележке колхозной земли, составлял 45 гектаров на человека. До межевания и выделения надела в натуре дело не дошло, у большинства «земельная собственность» осталась на бумаге. Потом кто-то умер, уехал, наследники «бумажками не интересовались, многие уже и не помнят, есть ли у них что-то и где оно находится. - По району полно брошенных и невостребованных участков, - подтвердил «НИ» глава Кабановского сельсовета Александр Щукин. – Если бы Лавренко действительно хотел заниматься сельским хозяйством, он давно бы взял участок. Но вот желание у него возникло только в этом году. У него другой вид деятельности – ремонт сельхозтехники и продажа дров населению – и вдруг включает туда «полеводство». Мы понять не могли, что он задумал. Все делалось по-тихому. Нашел где-то владельцев, которым 30 лет назад достались наделы в роще, помог им провести межевание, поставить на учет и перекупил - все, вот он я, ваш новый крестьянин. Не положено так - без уведомления, без торгов, коллективная все-таки земля – могли быть и другие претенденты. Говорит, что давал объявление. Никто его не видел... Планирует заниматься скотоводством. Вот прям в ноябре и начал – нагнал технику, и по ее реву мы догадались: рубит! У нас тут такое началось! С 2013 года ждали: ну когда же – когда же организуется заказник, всюду писали, чтобы и согру нашу присоединили. А он пошел против общего мнения, все разрушил и еще обижается, что люди настроены против него. Медаль, что ли, ему на грудь вешать? Рубка в согре продолжалась полтора дня. Примчались районные активисты и Александр Хохлов, начальник отдела охраны окружающей среды Усть-Калманской администрации, подняли шум, вызвали полицию. Интересные вещи выяснились при проверке. Вовсе не Андрей Лавренко, а его престарелая мама оформлена владелицей леса. Судя по документам, никакого леса в данной местности вообще нет, а есть только сорная древесно- кустарниковая растительность. Кто делал такую экспертизу, устанавливается. Не исключено, что эксперты окажутся из чужого региона. Например, проект мелиорации выкупленного участка бизнесмену делали в Красноярске, никто из экспертов сюда, вроде бы, не выезжал, и у людей есть сомнения, что «экспертам на дистанте» удалось найти отличие между липой и березой. Один из активистов, Яков Смородин, подал от своего имени жалобу на вырубки в районную прокуратуру и продублировал письмо в Генпрокуратуру РФ. После этого полиция арестовала у предпринимателя "четыре машины спиленной березы" и тяжелую технику. По оценкам экологов, в согре миллионы кубов березы, пригодной на дрова. А живой лес оценивается примерно в 300 миллионов рублей. Люди сходят с ума от этих цифр. Особенно после сравнения, за сколько этот лес достался самому Лавренко и сколько можно наварить на дровах, которые тут же, в деревнях, и раскупят. Рощу – в печку! Убийственно!. Люди десятилетиями не имели возможности заготавливать там дрова, даже горельник или сухару. И это был порядок, которого все придерживались, а теперь…А теперь на чужие владения не зайдешь даже поглазеть на жарки лютики. Да их и не останется… Экологи стращают, что после вырубки дикое зверье разбежится кто куда, а голодные медведи будут искать пропитание в селах. Медвежьи визиты, возможно, гипотетическая, угроза. А вот заболачиваие огромной территории, где у трех деревнь пастбища и посевы, угроза вполне реальная. Все помнят, что там были непроходимые болота, березы вытянули воду и эта естественная мелиорация осушила земли. Вырубка неминуемо обернется потерей значительной части сельскохозяйственного производства. Частники первыми и пострадают. - Понимаете в чем дело? – Здесь единая экосистема - с хребтов стекает 5 ручьев, не вытекает ни один, всё выпивали березы, -говорит Виктор Проскурнов. – Но если махать топором во всю дурь, система обрушится, поглощать воду некому, она будет перенасыщать окружающую землю. Лавренко же в роще не один. Его участок граничит с моим сельсоветом, у нас тоже часть леса в пользовании, еще 50 гектаров земли у нашего новкалманского фермера. Сейчас стараемся уберечь от жадных рук хотя бы эти клочки, спасаем наши березы. Угроза все равно остается. Ну вырубит он свой участок – воде некуда уходить - мой лес сгниет на корню, затопление пойдет на сельхозземли – и все, трясина, фермерству конец. Дореформировались, называется. Поохаем вместе Весь край посыпает голову пеплом «Как могли подписать предпринимателю такие разрешения?" И чем больше пепла, тем яснее: клювом прощелкали все .от краевого правительства, за семь лет не удосужившегося придать несчастной роще хоть какой-нибудь природоохранный статус, – до мелкой чиновницы, механически проштамповавшей договор купли-продажи бесценного лесного массива под видом грошового кустарника. «Новые Известия» разослали официальные запросы всем причастным к этой истории – что теперь делать? как исправлять положение?. Ответ пришел из минприроды края, он опубликован ниже. Но – редкий случай – неформально, «от себя» прислала письмо в редакцию пресс-секретарь министерства Эльвира Успек. Решили процитировать – похоже, оно адресовано не столько «НИ», сколько усть-калманцам, разуверившимся уже, что власти придут им на помощь и восстановят наконец справедливость в отношении ни за что ни про что попавшей в ловушку рощи. «Разделяю чувства людские, -пишет Успек. - Очень не хочется потерять этот березовый лес, полный жизни. Со своей стороны мы, как природоохранное ведомство, предпринимаем все, что в нашей компетенции и полномочиях. Рассчитываем на содействие органов прокуратуры.в этой непростой ситуации. Как бы это ни больно было принимать, но мы не можем без участия прокуратуры повлиять на деятельность собственника земли. А уж как она попала к нему в собственность — не известно, точно не с нашим ведомством решалось. Земли ведь сельскохозяйственного назначения. Эта проблема носит межведомственный характер. Так уж устроена система власти, что у каждого свой полномочия. Мы действительно не ведаем этими землями. Но к разрешению ситуации — подключились. И точно также, как и все, ждем реакции прокуратуры». Всё по закону Между тем сам владелец участка Андрей Лавренко пояснил властям, что ведет деятельность согласно закону – в рамках постановления правительства РФ, изданного в сентябре текущего года, которое регулирует охрану и защиту лесов на землях сельхозназначения. «После выхода постановления №1509 у нас санкционированы частные леса на землях сельхозназначения. Там не говорится о том, чтобы что-то у кого-то забрать и нарушить институт собственности. Мы хозяйствуем, <…> чтобы начать там работу, мы приобретаем оборудование», - подчеркнул бизнесмен. В разговоре с корреспондентом «НИ» землевладелец столь же уверенно говорил, что правда на его стороне. - Что мне сделает полиция и прокуратура? Я на своей земле, и нахожусь здесь по закону, - заявил он. – Да, начал вырубку под противопожарную полосу – обычная страховка, чтобы «доброжелатели» случайно не бросили мне спичку. Работал всего полтора дня – налетели с проверкой, вызвали полицию, наложили запрет на деятельность в согре до выяснениях обстоятельств. И что? Через десять дней запрет истек, никаких обвинений мне не предъявлено, выдали постановление об отказе в возбуждении дела. Продолжаю работать. - Чем конкретно буду заниматься? Скотоводством. У нас не осталось выпасов, хороших пастбищ, березняк в предгорье как раз отвечает этому запросу. Планирую расширяться, у меня основной вид деятельности с 2020 года записан как «полеводство», нужны поля. Земля вокруг березняков пока не моя, я сейчас веду работу по выкупу паев. На вопрос «НИ» насколько его личные планы совместимы с созданием здесь государственным заказником «Предгорный фас Алтая», Андрей Анатольевич ответил в том духе, что «эти фантазии» ему неизвестны, «говорить они могут что угодно, я привык делать». С той же прямотой он отверг наличие на его земле обитателей из Красной книги. «Я обошел эти места с местными жителями, мне показали, где растут эти огоньки, венерины башмачки, ковыль и так далее – выше моего участка. И там вообще траву косят, и всем плевать. Ни одного гнезда за время рубок я не разорил. А если что-то найдут, тогда пусть и спрашивают, отвечу по закону». Лавренко не скрывает, что ожидал повышенного внимания к своей деятельности и был готов к этому: «С 1 октября 2020 года в нашей стране впервые появился статус частных лесов. Я этой темой занимался несколько лет, был знаком с проектом постановления правительства. Кто мешал нашим властям поинтересоваться: а что же там такое планирует Москва? И если бы это было важно для них, начали бы, как и я, бегать по архивам, искать владельцев паев или их родственников, упрашивать вступать в права, все это регистрировать и выкупать землю. Они совсем другим занимались – обсуждали, какой Лавренко плохой, потому что может стать хозяином и прекратить вольницу, которую устраивали в лесу главы сельсоветов. Мне местные жители рассказали, что раньше рядом с этим березняком поджигали луга, огонь доходил до деревьев, а потом их брали и выпиливали, неучтенные дрова продавали налево и направо». Бизнесмен рассказал, что при нем такого не будет, только строгий учет и выполнение всех положенных по закону обременений – сколько деревьев спилил, столько сразу и посадил. Закончился разговор признанием, что постановление правительства № 1509 – это «ящик пандоры». Никто не знает, что оттуда выскочит – входной билет «на поля» или черная метка бизнесу. «Я первый начал, и теперь все наблюдают с низкого старта – получится у меня или власть станет переигрывать, давить мощью своего админресурса?. Если получится, человек 15 в нашем районе пойдут тем же путем. Потом начнется движение по всей России…» Прогнозы дело неблагодарное. Но, похоже, это тот случай, когда можно смело гарантировать России богатый урожай пеньков на полях.