Сердце с Богом. 20 лет окормляет преступивших закон алтайский священник
Степенность и неспешность, которые в обывательском представлении неотделимы от облика священнослужителя, напрочь отсутствуют в отце Дмитрии. За ним, стремительным в движении, едва поспеваешь. «Потому что мне немало лет, а надо еще успеть слишком много», – шутливо объясняет он. Впрочем, на вопросы иерей Дмитрий Камбалин отвечает терпеливо, подробно и обстоятельно.
Об отце Дмитрии довелось говорить с разными людьми – с музейными работниками Бийского Архиерейского подворья, с прихожанами храма Казанской Божьей Матери, в котором он служит клириком, сотрудниками пенитенциарных учреждений, а также с осужденными и подследственными, которых он окормляет в исправительном центре и следственном изоляторе. Все в первую очередь отмечали способность батюшки говорить заинтересованно с любым человеком и на любые темы – духовные, общественно-политические, культурные, житейские...
«Он умеет просто объяснять очень сложные, философские вопросы, без назиданий указать человеку на неправильные поступки, спокойно общаться с теми, кто совершал тяжелые преступления. Осужденные называют отца Дмитрия так – наш батюшка», – говорит инспектор УФИЦ КП-2 УФСИН России по Алтайскому краю старший лейтенант внутренней службы Наталья Кузовлева.
Найти путь к спасению
Елена Чхова, «АиФ-Алтай»: отец Дмитрий, как вы пришли к Богу? У вас была верующая семья?
Иерей Дмитрий Камбалин: к вере, к Богу человек приходит в свое время и при различных обстоятельствах. Кто-то через осознание, кто-то через трагедию... Главное, чтобы человек нашел этот путь, который ему полезен и для него спасителен.
Моя семья крещеная. Конечно, воцерковления, в том смысле, в каком, как теперь понимаю, это должно быть, у нас не существовало. Но крестик нательный носил, и молитва была со мной, когда служил в армии. Возможно, это и была отправная точка в веру для меня лично. Позднее стал прихожанином Успенского храма Бийска. И будучи еще прихожанином этого храма, оказался послушником Казанской церкви. Начиная с 1998 года прохожу священническое послушание в ранге священнослужителя.
– А как вы начали тюремное служение?
– Мои первые шаги по тюремному духовному попечению начались в Бийской воспитательной колонии. В первый раз я туда зашел в 1997 году в качестве послушника. А уже через год самостоятельно окормлял учреждение. Тогда там содержалось 500 ребятишек. Очень важным моментом было создание в детской воспитательной колонии православной воскресной школы. Пришлось приложить немало усилий, так как нужно было наработать определенную методику общения со сложными подростками, добиться доверия, чтобы на занятия дети приходили сами и охотно. В школе проводили и индивидуальные беседы, и молебны, и молитвы читали. Кроме религиозных вопросов детям рассказывал об общегражданских праздниках и знаменательных событиях России, считая, что их нужно воспитывать, прежде всего, как граждан страны.
В начале 2000-х годов я приступил к окормлению СИЗО-2. В ноябре 2001 года здесь была открыта молельная комната. В этом году ей уже 20 лет исполнилось. Кроме людей, находящихся в заключении, – осужденных из отряда хозяйственного обслуживания учреждения и подследственных, обвиняемых и подозреваемых – стараюсь как можно больше общаться с сотрудниками учреждения. Убежден, что эти люди требуют особого участия и внимательного отношения, так как они обременены большой ответственностью.
Талант – дар свыше
– Четыре года назад в Бийске открылся изолированный участок, функционирующий как исправительный центр. Он тоже – сфера вашего участия?
– Да, это так. Каждые выходные – в субботу или воскресенье – мы проводим занятия воскресной школы, на которых затрагиваем различные вопросы религиозного, гражданского, профессионального формата. Говорим о том, что интересно, прежде всего, самим осужденным. Обсуждаем различные вопросы. Даже такие темы: например, меняется ли человек со временем, через поколения или же остается на одном уровне, и все зависит от тех ценностей, которыми он руководствуется как индивид или которыми живет общество, его окружающее.
В исправительном центре мы также проводим различные мероприятия, посещаем выставки, музеи, участвуем в городских общественных мероприятиях. Иногда даже такие выходы приобретают форму своеобразной волонтерской трудотерапии. Осужденные добровольно в свободное время убирают территории социально-культурных объектов, помогают в проведении ремонтных работ и прочем.
– В местах заключения в людях часто «просыпаются» творческие силы. Зачастую самоучки-художники из колоний создают весьма талантливые изображения святых. Можно ли считать их работы иконами и использовать в домовых церквях или молельных комнатах?
– Художественные работы заключенных нельзя считать за полноценные святыни, потому что для создания таковых нужно особое благословление, которое человек должен получить, и особые навыки, знание определенных канонических форм. Но мы, действительно, иногда используем такие изображения. Например, в молельной комнате бийского следственного изолятора есть большие иконы, которые были написаны талантливым осужденным. Начиная с 2001 года и по сей день перед ними молимся и ничего зазорного в этом не видим. Мы их приняли как иконы, которые написаны для нашей молельной комнаты и которые находятся в нашем учреждении.
Работа души начинается в уединении
– На вашей памяти были случаи духовного возрождения оступившегося человека? И можно ли вообще преобразить душу преступника?
– На моей памяти есть такие случаи. Когда человек из нормальной семьи, имея хорошее образование, работу, благополучие житейское, совершал преступление, попадал, как говорится, в места не столь отдаленные. Но благодаря неутраченным связям с семьей, вниманию со стороны своих родных и близких, постоянной заботе и участию Церкви через общение со священнослужителем, окормляющим его и таких же, как он, оступившихся, человек оставался в своем лоне, в том мире, в каком он существовал до противозаконного поступка. Да, мне известны примеры, когда после заточения люди возвращались в общество для нормальной жизни.
Знаете, я часто вспоминаю, как в детской воспитательной колонии один из воспитанников, который пробыл там несколько лет, в беседе со мной обмолвился, что он уже созрел для нового образа жизни, осознал все произошедшее с ним, вынес определенные уроки для себя. «Я, – говорит, – батюшка, боюсь, что то продолжительное время, которое еще предстоит провести здесь, а потом и во взрослой колонии, может подействовать на меня отрицательным образом: я «перегорю» и отойду от того понимания, тех взглядов, которые я сейчас имею».
И еще хочу поделиться таким интересным наблюдением: когда люди начинают церковное приобщение в местах лишения свободы, то на первой исповеди те, кто ранее были далеки от веры, в своем покаянии говорят о совершенном преступлении. Они считают своим грехом именно это преступление. В процессе дальнейшего общения со священником, со своим внутренним миром, к человеку приходит понимание, что грех многообразен. Вообще работа души начинается более активно как раз в местах уединения, ограничения или изоляции – например, в больнице, или в армии, или в местах лишения свободы.
– У православных начался Рождественский пост. В чем его значение для верующих людей? Как он проходит в местах заключения?
– Любой пост – это время, когда мы не только ограничиваем себя в еде, но и глубоко задумываемся, как мы живем, как поступаем с ближними, на что тратим свои силы...
Если человек не может ограничивать себя в питании по тем или иным причинам, например, находится в больнице, в армии, в заключении, то как же ему держать пост? На это можно ответить словами Ефрема Сирина (христианский святой, богослов, один из Учителей Церкви IV века. – Ред.): «Если ты, человек, не прощаешь всякого согрешившего против тебя, то не утруждай себя постом и молитвою». Давайте будем видеть в постном времени возможность обратить взор на себя, на наши пороки, наши страхи, наш мир, зачастую искаженный, неправильный. И через пост будем более требовательно к себе относиться.
– Не бывает ли у вас сомнений, что для людей, находящихся в изоляции, встречи со священником являются не духовной пищей, а всего лишь «лекарством от скуки»?
– Человек в любом общении должен видеть для себя необходимость. Мы же, например, в больницу идем тогда, когда или сами заболели, или кто-то из родных и близких. Так же и в вере: человек начинает приобщение тогда, когда он видит в этом для себя необходимость... Возможно, для кого-то религиозное общение и не является серьезным шагом. Христос сказал: «Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Если человек полюбил земные сокровища – деньги, удовольствия, удовлетворение страстей, то он вряд ли думает о приобретении сокровищ небесных. Но если сердце наше будет с Богом, значит, и мы будем со Христом.