"Не пора ли в отставку, господин Школьник? Стыдно должно быть". Директор Музея Победы не знает элементарных вещей – Путин недоволен
С большим интересом прослушал диалог Владимира Путина и директора Музея Победы Александра Школьника. Кто не видел – обязательно посмотрите. Зрелище то еще. В ходе заседания оргкомитета "Победа" Владимир Владимирович неожиданно устроил Школьнику экзамен на знание истории Великой Отечественной.Путин: Сколько погибло в ходе боевых действий, и сколько погибло мирных граждан?Школьник: Миллионы и миллионы, Владимир ВладимировичПутин: Это понятно, а сколько конкретно. Надо примерную цифру хотя бы представлять.Школьник. Да, нашли мы цифру. 12,7 млн граждан.Путин: А сколько евреев было ун
С большим интересом прослушал диалог Владимира Путина и директора Музея Победы Александра Школьника. Кто не видел – обязательно посмотрите. Зрелище то еще.
В ходе заседания оргкомитета "Победа" Владимир Владимирович неожиданно устроил Школьнику экзамен на знание истории Великой Отечественной.
Путин: Сколько погибло в ходе боевых действий, и сколько погибло мирных граждан?
Школьник: Миллионы и миллионы, Владимир Владимирович
Путин: Это понятно, а сколько конкретно. Надо примерную цифру хотя бы представлять.
Школьник. Да, нашли мы цифру. 12,7 млн граждан.
Путин: А сколько евреев было уничтожено немцами и коллаборационистами на территории УССР?
Школьник: Не смогу точно ответить, Владимир Владимирович
Путин: А я вам скажу. Это 1,5 млн человек.
В общем директор Музея нервничал, переставлял стакан с водой с места на место, пытался что-то сказать, но вышло неубедительно. Владимиру Владимировичу пришлось устроить директору музея ликбез.
В этой связи вот что хочется сказать.
У нас в стране вроде бы борются с переписыванием истории, при этом сами чиновники, отстаивающие интересы России на этом поприще и занимающие, по сути, ключевые должности – а директор Музея Победы, безусловно, к таковым относится – в этих вопросах почему-то разбираются плохо. Не знают фактуру, плавают в материале, краснеют перед Владимиром Путиным, который, будучи Президентом и имея широкий круг обязанностей, почему-то знает материал лучше своих подчиненных.
Я мог бы, наверное, допустить, что Александр Школьник переволновался, что Владимир Владимирович своими неожиданными расспросами застал его врасплох, но, наблюдая за тем, как в нашей стране легкомысленно относятся к исторической науке и к истории в целом, полагаю, что директор Музея Победы ответов на заданные ему вопросы попросту не знал. А по идее должен был. Как-никак на "боевое историческое дежурство" он заступил в 2017 году, и 5 лет вполне достаточно, чтобы стать более менее уверенным экспертом, не имея даже профильного образования.
А исторического образования Александр Школьник не имеет – что в принципе уже давно стало нормой для российских чиновников постсоветской эпохи, на государственном уровне занимающихся исторической проблематикой. Он выпускник журфака Уральского государственного университета, кандидат педагогических наук. То есть ни к истории войны, ни к истории в целом он отношения не имеет.
Можно ли ожидать, что директор с таким послужным списком сумеет грамотно выстроить работу в Центре Исторической памяти, коим, по сути, является для российских граждан Музей Победы и передать школьникам, его посещающим, нужные и правильные смыслы. Возможно, но маловероятно.
Александр Школьник, к сожалению, не единственный подобный пример. Возьмите того же Владимира Мединского. Выпускник МГИМО без исторического образования (доктор политических наук – степень эту он получил спустя 3 года после защиты кандидатской – удивительно быстрое восхождение на Олимп российской науки) лихо оседлал тему истории, став, по сути, фронтменом исторической политики современной России. Он пишет учебники для российских школьников, регулярно переписывает свои же пособия, подбивая их содержание к текущей политической конъюнктуре, и учит истории народ, хотя сам, повторюсь, профессиональным историком никогда не был, являясь лишь ее популяризатором, не более того. Хотя лекции у него действительно интересные (это факт).
Поэтому у нас и появляются мемориальные таблички Маннергейму в Санкт-Петербурге, жители которого, в том числе из-за героя Первой Мировой, как его называет Мединский, долгие годы жили в условиях тяжелейшей блокады. Но это же табличка Герою Первой Мировой Маннергейму, а не пособнику Гитлера Маннергейму – это две большие разницы – говорит Владимир Ростиславович. В таком случае вопрос. Нужно ли австрийцам и немцам устанавливать табличку Адольфу Шикльгруберу? Во время Первой Мировой он был ефрейтором, получил даже крест за военные заслуги.
Ну и к слову, памятники Сталину и Дзержинскому ставить никто не хочет. Зато Маннергейму – пожалуйста.
Я уже не говорю про современные военные фильмы, в которых многих немцев изображают вовсе не такими злыми, а просто потерявшими нравственные ориентиры людьми, а командир танка Т-34 вполне себе протягивает руку офицеру СС (речь идет о фильме Т-34 с Александром Петровым в главной роли).
Ну почитайте вы хотя бы трилогию Симонова "Живые и мертвые". Красноармейцы ненавидели немцев за все злодеяния, которые они устроили на нашей земле. Вспомните, какую картину наши бойцы увидели в освобожденном ими концлагере и что они сделали в первую очередь с охраной этого лагеря. Симонов пишет, как наши командиры, немецких "языков" с бойцами опасались отпускать – знали, что пленные немцы могут попросту "не дойти" до штаба – несчастный случай и все. Да, самовольное решение вопроса с пленными жестко каралось советскими командирами – это факт, и об этом тоже пишет Симонов. Но авторы фильма серьезно считают, что красноармеец протянул бы руку офицеру СС в знак уважения и доброты? Танкист Климович – один из героев Симонова – потерявший в первые дни войны всю семью, выходивший из окружения со своими бойцами и геройски сражавшийся в танке Т-34 протянул бы руку немцу? Нонсенс.
В завершение. Историком я не являюсь, но в моем университете профессора по истории научили меня двум простым вещам.
1. Настоящий историк – это прежде всего узкопрофильный специалист, который всю жизнь занимается изучением короткого исторического отрезка – обратите внимание на истфак МГУ и какие там направления. Есть специалисты по эпохе Александра I, по Ивану Грозному, по истории Руси времен политической раздробленности. Вот это и есть наука, это и есть профессионализм. Поэтому и лекции мне читали потрясающие узкопрофильный спецы – один занимался исключительно историей России 17 века, другой – историей конца 19 века. Но помимо специализации, они потрясающе знали и другие периоды.
2. Если хочешь разобраться с историческим периодом, ищи историков, которые всю жизнь его изучали. Поэтому в вузе мы и читали Зимина ("Витязь на распутье"), Кобрина ("Иван Грозный", "Власть и собственной в средневековой России"), Зайончковского ("Военные реформы 1860—1870 гг.") и т.д.
А сейчас, к сожалению, историей занимаются те, кто к ней никакого отношения не имеет. Последствия такого безответственного подхода мы уже наблюдаем в образовании и кинематографе. Подрастающее поколение не в состоянии сказать, когда началась Великая Отечественная или назвать хотя бы трех советских военачальников, участвовавших в разгроме гитлеровской Германии.
А беседа Владимира Путина со Школьником – лишь частное проявление бардака в исторической науке и, что самое печальное, в кадровой политике.
Ах, ничего нового! Сколько случайный людей (но чьих-то хороших товарищей) на ключевых государственных должностях?
Фамилия знаковая:ему ещё учиться и учиться!