Война в Черногории
Королевство Черногория было провозглашено за несколько лет до Первой мировой войны. Оно оказалось вовлечено в союз с державами Антанты и выступило в годы конфликта на их стороне. Черногорская армия была подчинена сербскому командованию и после поражения сербов отступила вместе с ними на Корфу. Страна на несколько лет оказалась оккупирована австро-венгерскими и германскими войсками. После окончания войны Черногория оказалась расколота на сторонников сохранения независимости и сторонников присоединения к Сербии. Эта борьба вылилась в Рождественское восстание 1919 года, после подавления которого отдельные партизанские отряды ещё несколько лет скрывались на территории Черногории и вели борьбу против новых югославских властей.
Черногория накануне Первой мировой войны
Традиция черногорской независимости, замечает итальянский историк Альберто Бечерелли, уходит своими корнями в XVIII век. Тогда султан Селим III после победы черногорского войска над турками у села Крусы признал, что черногорцы не являются его подданными. Конечно, окружённая со всех сторон османскими владениями, Черногория не могла полностью освободиться от влияния могущественного соседа, да и турки, несмотря на слова султана, продолжали считать эту территорию своей. Однако в XIX веке самостоятельность этого небольшого даже по европейским меркам государства постепенно увеличивалась.
Вплоть до середины XIX века Черногория управлялась митрополитами, которых сменили князья из династии Петровичей-Негошей. Первый князь, Данило, был племянником последнего владыки-митрополита Петра II Петровича-Негоша. Окончательно независимым и, надо добавить, большим по размерам и количеству жителей, княжество стало после Берлинского конгресса 1878 года, а среди местного населения утвердился миф, что Черногория никогда по-настоящему не контролировалась турками и не платила им дань. Однако этот миф оказался чрезвычайно важен для молодого государства и способствовал консолидации его жителей вокруг фигуры монарха, олицетворявшего связь старой и новой Черногории.
Во внешнеполитическом отношении Черногория в XVIII–XIX вв. всегда отчетливо стремилась ориентироваться на Россию, хотя усиление на адриатическом побережье и вообще на Балканах Австрии, а с 1867 года Австро-Венгрии, заставляло князей вести осторожную политику.
Особенное событие в жизни княжества произошло в 1912 году, когда началась первая Балканская война. По её результатам Черногория существенно увеличила свою территорию. В 1911 году её площадь насчитывала менее 10 000 кв.км с населением в 284 000 человек, а в 1914 году — уже 15 000 кв.км с 470 000 населения. Однако это сыграло с государством дурную шутку: из относительно моноэтничного государства с абсолютным большинством православного населения Черногория превратилось в страну с большой долей мусульман (преимущественно албанцев). Кроме того, ряд территорий, полученных Черногорией, традиционно тяготел к Сербии. У правительства и монарха в Цетинье, столице княжества, явно прибавилось хлопот.
Но казалось, что укрепление и расцвет Черногории только наступает. В 1905 году князь Никола Петрович-Негош даровал княжеству конституцию по образцу сербской, а в 1910 году Черногория была провозглашена королевством, повысив свой статус до статуса сильного соседа Сербии.
Черногорский король Никола I Петрович в своём экипаже (https://www.iwm.org.uk)
Надо отметить, что отношения между этими двумя очень близкими по языку, культуре и религии государствами складывались не так хорошо, как это можно было бы предположить. Сербия видела себя в качестве естественного лидера южнославянских народов, но эта идея не встречала особой поддержки у значительной части черногорской политической элиты. С одной стороны, замечают исследователи, существовала весьма популярная концепция югославского государства во главе с сербскими монархами, с другой — национальное самосознание черногорцев сильно укрепилось за годы успешной борьбы с турками и два века относительно самостоятельного существования под властью митрополитов, князей и королей.
Черногорско-сербские споры в годы войны
Выступив в годы Великой войны на стороне Антанты, королевство разделило печальную судьбу Сербии. Черногорцы винили сербов в неудачах на фронте, а также в стремлении занять территории, уже оккупированные черногорскими силами. Речь шла прежде всего об албанском Шкодере, который, как и адриатическое побережье Герцеговины, был объектом пристального интереса Цетинье. Шкодер ещё в 1913 году был аннексирован королем Николой, но под давлением великих держав его пришлось вернуть в обмен на земли в османском Новопазарском санджаке. Потому желание сербов занять этот албанский город в ходе отступления 1915 года черногорцам сильно не понравилось. В целом, несмотря на отчаянное сопротивление, страна была оккупирована, а король бежал во Францию. Остатки войск оказались вместе с сербской армией на Корфу.
Немецкая карикатура 1914 года отводит Черногории в лице короля Николы последнее место в коалиции против Центральных держав. Впрочем, в карикатурах стран Антанты она выглядела так же
На этом греческом острове сербский премьер-министр Никола Пашич и хорватский политический деятель, активный сторонник объединенного югославского государства Анте Трумбич, председатель так называемого «Югославянского комитета», подписали в июле 1917 года декларацию. Она предусматривала создание по окончании войны единого государства, в составе которого должны были оказаться земли Сербии, Хорватии, Боснии и Герцеговины, Словении и Черногории. Представители последней в лице «Комитета национального объединения» под руководством бывшего премьер-министра королевства Андрия Радовича выразили в августе 1917 года желание присоединиться к декларации. Правда, Радович высказывал идею о сменном наследовании трона объединённого государства между членами династии Карагеоргиевичей и Петровичей-Негошей. Между королём Николой и Радовичем обозначился раскол, поскольку король настаивал на безусловном сохранении независимости своего государства после войны.
Осенью 1918 года австро-германо-болгарский Салоникский фронт рухнул, и войска Антанты заняли территорию Сербии, Албании и Черногории. Территория последней оказалась частично в руках итальянцев — которые появились в прибрежных городах Улцинь, Котор и Бар, а их патрули достигали Цетинье и Подгорицы, — а частично в руках сербских сил под командованием полковника Драгутина Милутиновича, занявшегося активной пропагандой среди населения идеи объединения югославянских государств.
Черногорские стрелки в бою в горах, Первая мировая война (http://montenegrina.net)
С одной стороны, король Никола, надеясь на помощь своего зятя, итальянского короля Виктора Эммануила III, пытался вернуться в свое королевство, чему, с другой стороны, пытался помешать Никола Пашич, который вёл переговоры с французским и итальянским правительствами. Одновременно с этим в ноябре 1918 года под наблюдением сербских военных сил были проведены выборы в Великую народную скупщину сербского народа в Черногории.
Списки кандидатов в депутаты скупщины, использовавшиеся при голосовании, были зелёного и белого цветов — они и стали обозначением сторонников сохранения независимости королевства («зеленаши») и приверженцев единого югославянского государства («белаши»). Интересно, что первые, как отмечает Альберто Бечерелли, были, по большей части, представителями так называемой «Старой Черногории» — то есть земель, которые составляли ядро государства до приобретений 1878 и 1912 гг. Вторые в основном были с окраин королевства, гораздо более многоэтничных и поликонфессиональных. Это разделение политических сил, заметное и до Первой мировой войны, сохранилось и после объединения. Под разными названиями эти политические группы дожили до конца ХХ века.
Объединение королевств и восстание 1919 года
Собравшись в Подгорице, 26 ноября 1918 года скупщина быстро решила вопрос о низложении Петровичей-Негошей и объединении Сербии и Черногории. В декабре последовали аналогичные решения в Загребе и Белграде. Фактическим главой нового большого государства стал сербский принц-регент Александр Карагеоргиевич: его тяжело болевший отец король Пётр появился на публике последний раз именно при провозглашении создания Королевства сербов, хорватов и словенцев. По мнению Перо Шоча, бывшего в годы войны членом черногорского правительства в изгнании, это было настоящей аннексией и, по мнению многих черногорцев, предательством со стороны Антанты, которая поддержала сербов и в 1918 году, и позже на Парижской конференции.
Сербы немедленно начали призыв на военную службу уроженцев бывшего черногорского королевства, от чего многие из них, особенно албанцы, бежали на территорию, занятую итальянскими войсками. Новобранцы должны были, по сообщениям тех же итальянцев, служить далеко от дома. Одновременно многие черногорские чиновники, полицейские и главы муниципалитетов заменялись новыми людьми из Сербии.
Зеленаши, видя, что законным путём они не смогут вновь добиться независимости Черногории, решили поднять восстание. Поводом стало известие, что на итальянские гарнизоны могут напасть просербские вооружённые отряды белашей. На это лидер сторонников независимости Йован Симонов Пламенац и его товарищи послали срочную депешу французскому генералу Венелю, представлявшему Антанту, с требованием во избежание нападения срочно ввести в Подгорицу и Цетинье войска союзников. Для Венеля подобное было, конечно, невозможно. Черногорцы не замедлили обвинить французов в потворствовании сербам. Поползли слухи, что французские части, установившие блокаду некоторых населённых пунктов из-за угрозы эпидемии тифа, специально лишили эмигрантов во главе с королём возможности вернуться на родину.
По всей стране до 20 000 зеленашей и им сочувствующих в конце декабря 1918 — начале января 1919 гг., подняли восстание, но лишь несколько тысяч из них имели оружие и имели боевую выучку. В Цетинье 3500 черногорцев столкнулись с 400 югославскими солдатами и 300 членами милиции белашей под командованием полковника Мартиновича. Генерал Венель прибыл в Цетинье, чтобы выслушать восставших — требовавших освобождения некоторых своих деятелей из тюрем, гарантий неприкосновенности тем, кто принял участие в мятеже, а также повторения выборов уже под наблюдением Антанты. Венель убедился, что на переговорах многие из восставших выступили не против самого объединения двух стран, а против тех методов, какими для этого воспользовались сербы. Венель предложил восставшим открыть дороги из Цетинье, восстановить линии связи и вернуться домой. Теперь уже среди зеленашей произошёл раскол, и большинство их предпочло выполнить этот приказ.
Пламенац и его сторонники, видя, что восстание затихает, выдвинулись в сторону итальянцев, на поддержку которых они рассчитывали. Их надежды не оправдались. 164 человека были схвачены сербами, включая кузена бывшего короля Николы. А в конце января генерал Франше Д’Эспере и представители британских, итальянских и американских войск, а также Радович проехали по стране. В результате их расследования было решено, что восстание инспирировано черногорскими эмигрантами при поддержке неких итальянских агентов, сербские войска по своей численности не могли повлиять на результаты выборов в скупщину, а сами выборы проводились гораздо демократичнее, чем то было при короле Николе.
Зеленаши предпочли начать партизанскую войну, в которой принимали участие черногорцы, прошедшие выучку в лагерях на территории Италии. Ими руководили Пламенац и ряд черногорских офицеров, не признавших объединение. Партизаны-комитаджи предпочитали тактику внезапных атак на мелкие патрули и слабо охраняемые военные склады югославских войск и войск Антанты. Интенсивность нападений была наивысшей в 1920–1922 гг., а затем начала падать. Некоторые из комитаджей продолжали бороться с новыми властями вплоть до 1929–1930 гг.
В это время на Парижской конференции делегация черногорского правительства в изгнании тщетно старалась провести туда своего представителя и стать полноправной участницей переговоров. Время независимой Черногории прошло: Антанта целиком стояла на стороне Белграда, а внутренний раскол в самой Черногории не дал перерасти восстанию в полномасштабную гражданскую войну.