«Отец или саркастичный шут»? В Екатеринбургском театре оперы и балета через призму современной свободы и дозволенности покажут «Риголетто»

Интервью JustMedia.Ru с режиссером постановки Игорем Ушаковым.

Уже скоро на сцене Екатеринбургского оперного театра —  премьера. Жителям и гостям столицы Урала представят современное прочтение известной оперы «Риголетто». Авторы постановки обещают, что в персонажах зрители смогут увидеть не малоизвестных нам людей, живших в прошлых столетиях, а тех, кто окружает нас сегодня — наших друзей, коллег, родственников и даже нас самих. Смогут со стороны посмотреть на героев нашего времени и понять, в чем заключаются главные ценности современности.

О новой оболочке классики, внутренней уродливости человека и образе современной личности в лице герцога и его ближайшего окружения рассказал в интервью JustMedia.Ru режиссер постановки Игорь Ушаков.

—Игорь Геннадьевич, есть информация, что вы не сразу согласились на постановку «Риголетто». Действительно ли это так?

—С дирижером Павлом Клиничевым и дирекцией театра мы долго искали название для будущего спектакля. Предлагали свои, но дирекции театра необходимо было более узнаваемое для публики название. После бурных обсуждений мы остановились на опере Джузеппе Верди «Риголетто» — одном из самых узнаваемых и популярных классических произведений с потрясающе красивой музыкой, хорошим сюжетом и великолепно прописанными ролями-партиями для всех персонажей.

—Почему решили отступить от классического прочтения оперы? В прошлых интервью вы говорили, что на сцене будет мебель 1960-х годов, внешне герои будут напоминать хипстеров, но их костюмы будут современными? В итоге в каком времени будет происходить действие, и почему вы выбрали именно его?

—Я не понимаю, что такое отступить от классического прочтения. Может быть, это попытаться уйти от стандартного, типичного, привычного воплощения сюжета на сцене? Но мы живем в 2015 году, а, значит, думаем и трактует ситуации не с точки зрения людей, живших в XVI веке, а с точки зрения сегодняшнего времени. Мы смотрим на ситуацию, на событие с позиции современных людей, и при этом немного смещаются акценты, появляются другие смыслы, делаются другие выводы. 

Театр — не музей, не институт истории искусства. Театр — вид актуального искусства. Поэтому нам хотелось отразить современные, интересные нам веяния и смыслы. Мы попытались в своем спектакле отразить современный взгляд на классическое произведение, написанное в XIX веке. Мы рассказываем историю не вразрез с сюжетом оперы Верди, а погружаясь в нее и позиции людей XXI века. Поменялись лица, костюмы, интерьеры, средства коммуникации, но реакции на события и поведения людей в большинстве своем остались прежними. Мы признаемся в любви, любим, враждуем, ненавидим, прощаем, так же как и люди прошлого, но только в условиях своего времени и с соответствующими этому времени атрибутами. 

У нас в спектакле нет красивых нарисованных декораций, нет исторических костюмов — нет музейного театра, но мы попытались приблизить ситуацию, произошедшую в XVI веке (кстати полностью придуманную Гюго, правдивыми остались только действующие лица — прим. ред.) к нашему времени, чтобы она стала более узнаваемой, и мы смогли отождествлять себя с литературными персонажами. На мой взгляд, от ремарок композитора ни в клавире, ни в партитуре мы практически не отступили ни на шаг. Мы только нашли другие театральные средства выразительности.

—Вы сказали, что на сцене необходимо показывать то, что интересно современным людям. Что, по-вашему, им интересно?

—Современное поколение как раз интересно тем, что у них нет общих интересов. Нет общей идеи, общего направления движения. Каждый человек сейчас — это личность, персона, которая движется своим путем. Возможно, это к лучшему. Люди стали более открыты, свободны в своих проявлениях, желаниях, в том, чтобы поступить как необходимо, а не так, как нужно кому-то в той или иной ситуации. Мы перестали быть серой массой, стали немножко персонифицированы, и это, на мой взгляд, отличительная черта нашего времени.

—Как в новом времени чувствуют себя актеры? Легче ли им или тяжелее передать и раскрыть трагедию Гюго?

—Смысл и саму ситуацию мы не поменяли и оставили все как есть у авторов произведения. Изменилась только «обложка» и время. Для кого-то из исполнителей это проще и ближе. Кому-то тяжелей найти похожесть литературного персонажа с человеком сегодняшнего времени. Рано или поздно каждый исполнитель находит для себя зерно своей партии-роли, которое ему нужно выразить. У каждого находится свой ключ, которым он открывает для себя своего персонажа. Кто-то сделал это, оглянувшись в прошлые века, другие — просто посмотрев вокруг себя. 

—Какими вы видите своих героев? Например, сейчас мы были на примерке костюмов и выяснили, что у Риголетто не будет внешнего горба.

—Риголетто — зрелый человек, работающий на Герцога, говорит и делает так, как хочет видеть и слышать босс. Всегда на подхвате, незаменимый интриган, появляется в нужный момент и в нужном месте, пытается оградить Герцога от друзей и тусовки. Он подражает Герцогу и развлекает его, служит ему и защищает его. В этой компании сложилось отрицательное отношение к Риголетто, к его сарказму, поведению и вседозволенности. Но никто в компании Герцога не знает, что Риголетто живет двойной жизнью (по либретто оперы только 3 месяца — прим. ред.) с того момента, как в город приехала его взрослая дочь. И у меня возникает вопрос: какая часть его жизни настоящая, а какая поддельная, в какой части жизни он живет, а в какой он играет роль? Где он истинный? Он любящий, внимательный отец или агрессивный, саркастичный шут? 

Риголетто презирает Герцога и его окружение. Он чувствует безнаказанность оскорблениям и своим поступкам, он унижает людей, его язык ядовит, его высказывания губительны для окружающих. Ему кажется, что так будет всегда. Он уродлив и противен внутри. И этот человек очень поздно понимает, что он уязвим, что ему следовало бы опасаться за дочь, пытаться сохранить этот цветок. В этом трагедия, что невозможно перечеркнуть прошлые ошибки, забыть их и начать новую жизнь, нужна расплата за поступки, нужна жертва, и она нашлась.

—Джильда очень романтичная девушка, по крайне мере, у меня сложилось такое впечатление после прочтения произведения Гюго. Есть ли сегодня такие типажи, и есть ли для них место в современном мире?

—Такие, как Джильда, есть — они живут в своих фантазиях. При встрече с реальным человеком у них возникает несоответствие фантазийного ряда и действительности. Чаще всего эти люди так и остаются романтичными натурами на всю жизнь, держа в голове придуманный ими идеал. Ради этого образа они и могут  пойти на пожертвование, но с сегодняшней позиции практичности молодого поколения — это не модно.

—Как будут оформлена сцена, декорации? Можно ли уже раскрыть тайну, зачем на сцене боксерский ринг, будет ли он просто олицетворением здорового образа жизни, или у него более глубокий смысл?

—Оформление сцены будет очень простым, я бы даже сказал — аскетичным. У нас есть павильон, в котором происходят все метаморфозы этого произведения. В нем должны возникать и исчезать персонажи, предметы мебели, элементы декорации, которые необходимы для той или иной сцены. 

Самого боксерского ринга не будет. Только его элементы. Это просто дань некоторому повальному увлечению современных людей спортом. Все окружение Герцога люди — стильные, образованы, красивые, спортивные, здоровые, любящие себя, они пахнут дорогими духами. Этой тусовке свойственны персональные тренера, массажисты, стилисты, архитекторы, дизайнеры, спортивные клубы, дорогие машины и рестораны. Эти люди, хотим мы или не хотим этого, создают среду, в которой мы все живем. Мы подражаем этой среде и пытаемся натянуть на себя этот глянец и лоск. Мы попытаемся создать на сцене современную среду, в которой происходит трагедия человека, где все остаются безразличны к ней.

—Как, на ваш взгляд, отреагирует публика на такую постановку? На кого больше ориентировались — на молодежь?

—Я не знаю, как публика отреагирует. Есть наш (постановщиков — прим. ред.) взгляд на произведение Джузеппе Верди «Риголетто», а дальше решать публике, принимает она это прочтение или нет. Мы только рассказали историю со своими акцентами и смыслами. Выводы каждый сделает сам. Конечно, человек, знающий это произведение и все его перипетии, может поспорить с нами о правильности или неверности нашей трактовки. Хотя, возможно, он напротив, сможет открыть для себя что-то новое в старой истории.