Калининский фронт. Битва за Ржев (1941 - 1942гг.)

Из воспоминаний отца и деда участника ВОВ Орловского Николая Карповича.

Орловский Николай Карпович родился в 1913 года. В октябре 1935 года был призван в ряды РККА. К 1941 году прошел путь от рядового до преподавателя физической подготовки Черкасского пехотного училища.

.....В конце апреля в Черкассах было тепло, распустилась зелень. В один из этих дней всех жен офицеров училища пригласили на собрание в дом офицеров. Там им объявили, что принято решение о перебазировании нашего училища на восток. Объявили, что желающие могут ехать с мужем сразу, а остальные могут оставаться до тех пор, пока не будут подготовлены квартиры на новом месте. Мы с женой - Марией решили ехать вместе. До убытия из Черкасс, мы организованно совершили прогулку на пароходе по Днепру, с высадкой на островке на маевку. Во второй декаде мая начали отправку первых эшелонов с курсантами и имуществом на восток. Мы, семьей, уезжали в конце мая последним эшелоном. В эшелоне следовали штаб, подразделения обеспечения, рота связи. Я был назначен начальником караула, мне было выделено отделение курсантов и поставлена задача обеспечить сохранность знамени училища в пути. Пост со знаменем был размещен в одной половине вагона- теплушки. Во второй половине ехала наша семья, отгородившись коврами и дорожками. В пути мы видели, что на восток идут эшелоны и других военных училищ. На нашем прежнем месте в Черкассах, должна была развернуться по мобилизационной готовности бригада тяжелых минометов, проведя мобилизацию личного состава и получив технику. Есть сомнения, что они успели это сделать до начала войны.

В первых числах июня мы прибыли в город Свердловск (ныне Екатеринбург). Училище переименовали во 2-е Свердловское пехотное училище. Наш батальон был расположен на окраине Свердловска в военном городке Уктус. Сразу началась ускоренная подготовка курсантов. Быстро были развернуты штурмовые полосы, подготовлены стрельбища, химические городки. Больше стало практических занятий, меньше теории. С женами офицеров стали проводить стрельбы из оружия, занятия по метанию гранат, пользованию противогазом, по оказанию первой медицинской помощи раненым. Семьи офицеров-преподавателей жили на территории городка.

В воскресенье 22 июня 1941 года курсанты учебного батальона ушли организованно пешим строем в театр города Свердловска. Было около двух часов дня, когда выступал по радио Молотов. Объявил, что фашисты напали на нашу страну, идет война, бомбят наши города. Потом мы узнали, что Черкассы были заняты фашистами через неделю после начала войны. Представление в театре было прервано и курсанты ускоренным шагом вернулись в расположение части. Была усилена охрана, затемнены окна и выполнены другие мероприятия военного времени. Наши предположения о том, что начнется война с Германией, подтвердились. Об этом еще в 1937 году предупреждал комиссар полка, когда убеждал нас остаться на сверхсрочную службу. Большое счастье было, что Мария согласилась ехать со мной в Свердловск, а не осталась в Черкассах. Ведь много семей осталось, в том числе и семья комиссара батальона. Послали за его семьей троих наиболее подготовленных курсантов, надежных, смелых, находчивых, хорошо знающих окрестность города Черкассы. Пока они ехали, Черкассы были заняты фашистами. Но они сумели пробраться в город, были в квартире, но семьи там уже не было. Комиссар очень сильно переживал, вскоре он уехал на фронт.

К осени 1941 года всем женам офицеров было предложено работать на военном заводе N734. Он был недалеко от городка, Уктусских горах.

В октябре 1941 года состоялся ускоренный выпуск командиров-лейтенантов 2-го Свердловского пехотного училища (см. фото).

Тогда же, в октябре 1941 года, поступил приказ командующего Приволжским военным округом о создании отдельного лыжного батальона. В батальоне стали подбирать офицеров и сержантов, которые хорошо владеют лыжами, хорошо физически развиты. Затем начали подбирать рядовой состав, по этому - же принципу. Я был назначен начальником штаба - старшим адъютантом батальона.

Работы было очень много, по штату в батальоне было 527 человек, которых надо было оформить, обучить, узнать поближе. На это все отводилось очень немного времени, не более трех месяцев. В ноябре-декабре мы должны были быть готовы к отправке на фронт. Шло время, но приказа не было. 1 января 1942 года нам передали приказ срочно грузиться на станции Свердловск, для отправки на фронт, эшелон подан. По тревоге мы подняли батальон, проверили наличие личного состава, экипировку. Все были в наличии, даже больные встали в строй. И в путь, ускоренным шагом на станцию погрузки. Эшелон на железной дороге пропускали на зеленый свет. Сухой паек нам выдали в пути на железнодорожной станции в городе Казани. Утром мы были уже в Москве, на ее окружной дороге на станции Ховрино. Кроме нашего эшелона, на станции стояло еще много эшелонов. Тогда это была глухая окраина Москвы. Здесь мы помылись, получили очередной сухой паек и пообедали горячей пищей. Вечером был налет фашистских бомбардировщиков, но к станции Ховрино их не допустили. В темноте наступившей ночи было видно зарево на аэродроме Тушино. Наш 145 отдельный лыжный батальон (ОЛБ) был направлен в распоряжение командующего 30-ой армией.

Батальону была поставлена задача, отрезать пути отхода фашистов на запад при развертывании наступления наших войск, ликвидировать опорные пункты фашистов вдоль дорог, по необходимости доставлять ценных пленных фашистов в штаб. Следует сказать, что зима была суровая, очень снежная. Мороз в январе и феврале 1942 года был сильный, чаще всего температура была между -25 и -35 градусами. Движение автомашин, артиллерии, танков, гужевого транспорта могло осуществляться только по дорогам. Съезжать с них было опасно, можно было застрять в глубоком снегу. Поэтому фашисты придерживались дорог и, отходя, прикрывались с воздуха авиацией в дневное время. Нашему батальону был назначен маршрут движения по полям, по лесным опушкам, окраинам населенных пунктов выйти к городу Калинину, и далее к городу Ржев. Мы приступили к выполнению задачи. Утром 4 января 1942 года, мы двигались по опушке леса. Вдруг подъехал боец из состава боевого охранения и передал, что вызывают командира или начальника штаба. Командир батальона послал разобраться, в чем дело, меня. Тут я впервые увидел командующего армией. С ним были адъютант в звании старшего лейтенанта и старшина, все в белых маскхалатах. Батальон был остановлен на привал. Подъехал на лыжах комбат. Командующий сделал нам замечание, что командир 1-ой роты Писарев грубо, матом, ответил на вопрос командующего, кто и куда идет. Командир роты ведь не знал, кто это были такие. Когда ему сказали кто, он спохватился, стал извиняться. Но вся эта неприятная ситуация была исправлена. Когда я еще подъезжал, из нашего боевого охранения меня успели предупредить, что там командующий. Я четко доложил ему, что 145 отдельный лыжный батальон согласно приказу двигается к деревне Соломино - Лебзино в направлении города Калинин. Командующий поставил нам новую задачу, уничтожить фашистскую батарею, которая прикрывала отход немецких войск по дороге на Ржев и мешала нашим частям осуществлять их преследование. Это было не близко, мы на лыжах двинулись выполнять задачу. Двигались быстрым маршем по лесным просекам. Под вечер разведка доложила, что у деревни Воскресенское, на ее западной окраине, развернута немецкая батарея из пяти орудий среднего калибра. Наблюдением было установлено, что часть расчета этой батареи была у орудий, часть в деревне. Мы поставили задачу командиру 1-ой роты Писареву, уничтожить расчеты орудий и вывести из строя сами орудия. Задача была выполнена успешно, обошлось без потерь и ранений. Вторая и третья роты атаковали немцев, находящихся в деревне со стороны леса. Но небольшой группе немцев все же удалось удрать в лес с противоположной стороны деревни. Преследовать мы их не стали, так как в лесу им было долго не продержаться, мороз стоял до 35 градусов. Старосту деревни и людей, встречавших немцев с хлебом и солью, забрали разбираться в контрразведку. Ночью мы отдыхали на опушке леса, направив связного с докладом о выполнении задачи. С утра мы двинулись дальше, по немецким тылам, используя для прикрытия лес и лесные дороги. Перед уходом нам пришлось нескольких человек направлять на бывшую немецкую батарею. Кто-то из нашего батальона ночью "пошутил", поставив убитых и замерзших немецких артиллеристов вертикально ногами в снег у разбитых орудий. Ведь наступающие войска могли принять такой "расчет" орудий действующим.

Выполняя различные задачи, мы обратили внимание, что со второй половины января 1942 года наши истребители добились перевеса над немецкими бомбардировщиками типа Фоккевульф. Все попытки фашистских бомбардировщиков атаковать наш батальон на марше, не приносили им успеха. Как правило, тут же неожиданно для них появлялись наши истребители и атаковали бомбардировщики, не давая им выполнять задачу и уничтожая их. Несколько раз на наших глазах падали сбитые немецкие самолеты. Самоуверенные и наглые бомбежки прекратились, наши истребители встречали немецкие бомбардировщики и "трепали" их уже на подступах к нашим войскам. До этого можно было проверять часы по немецким бомбардировщикам. В 9 часов утра семь, девять, или двенадцать самолетов строили в воздухе кольцо и с небольшой высоты вели бомбометание и обстрел из пушек и пулеметов наших передовых частей и подразделений.

На марше горячее питание мы, естественно, не получали и разводить костры нам было категорически запрещено. Подвозили нам продукты с продпунктов на лошадях в назначенный район. Как правило, это были сухари, хлеб, колбаса, сало, ветчина, сахар. В первое время привозили водку. Ее привозили в бутылочках по 100 грамм. Однако их привозили не долго, так как стеклянные бутылочки бились. Стали привозить водку в пивных бочках. Выбивали в бочках часть дна и алюминиевыми кружками наливали водку во фляги. Но никто не напивался, политработники довольно четко объясняли бойцам, к чему это может привести в бою. Водкой растирали замерзшие руки, ноги, умывали лицо. Помню, как мы, командование батальона, отмечали старый Новый год в январе 1942 года. Ночью собрались в подбитом танке, водку принесли в котелках. В тот день продукты нам не подвезли. Кроме большой пятикилограммовой банки сгущенного молока, ничего не было. Закусывали сгущенкой, брали алюминиевой ложкой, которая примерзала к губам.

Спали мы в снегу. Готовили ячейку, выстилали ее лапками ели и ложились спать. Правда, в морозную ночь более 20-30 минут на одном боку не полежишь, поворачиваешься, чтобы не примерзнуть. Так вот спишь или не спишь, вращаешься всю ночь. А утром, пока темно, делаем пробежку, зарядку на лыжах по кругу, пока не согреешься и не успокоишь каждый нерв. Все мышцы после такой ночи ходят ходуном.

Впоследствии наш батальон находился вблизи штаба армии, как говориться "под рукой" у командующего и выполнял его боевые приказы.

Довольно часто фашисты стали применять в бою разрывные пули, особенно в местах, где рос кустарник. Стоило пуле коснуться ветки дерева или кустарника, она разрывалась и очень мелкие осколки разлетались в разные стороны. Они могли ранить лицо, особенно опасны были для глаз, шеи. Пробивали шинель, ватную телогрейку. Я дважды получал небольшие ранения от разрывных пуль: на шее справа, по носу в верхней части и под самый нос. Осколочки, как половинка крупинки гречи, еще долгое время сидел у меня в коже под носом. Побаливало, но я не обращал внимание. Этот осколок вынул санинструктор примерно месяцев через пять. Осколки, которые задели шею, правый бок и руку, остались под кожей и я их смог увидеть, когда раны подсохли и затянулись. Сильное ранение я получил в бою с фашистами, когда мы прорывали снаружи их кольцо вокруг наших частей, 9 февраля.

Осколки гранаты сильно посекли грудь и особенно повредили предплечье левой руки. Когда сняли с меня полушубок, еще вытряхнули несколько застрявших в нем осколков. Помню, говорили, что я потерял много крови. Так 25 февраля 1942 года я оказался в эвакогоспитале N3650 в городе Казани и находился на излечении до 4 апреля. В госпитале встретился с товарищами по фронту, которые тоже проходили лечение после ранений. После госпиталя мы сфотографировались........ (см.фото - 3 слева-направо Орловский Н.К.)

Орловский Николай Карпович закончил войну в 1944 году в г. Минске начальником штаба 1020 стрелкового полка 269 стрелковой дивизии. Награжден боевыми орденами и медалями.

Похоронен с женой Марией в г.Москве.

Донесение о ранении Орловского Н.К. и двух его сослуживцев по 145 ОЛБ - политрука Назарова М.Д. и мл.лейтенанта Сорокина В.Х. - находятся в ЦАМО. (ф. N58, опись 818883, дело 357).