«Вечный студент» Александр Аристов. О Серафимовском враче, который не перестаёт совершенствоваться в профессии

Александр Аристов родился и живёт в Красноярске. Отличник в школе и мединституте, он всегда учился не ради оценок. Родители приучили сына делать всё так, чтобы потом никто ничего не переделывал — безупречно. Этой же линии доктор Аристов придерживается и сейчас, имея за плечами более 23 лет стажа. Он автор многочисленных публикаций, занимается лечением и реабилитацией пациентов после COVID‑19, активно развивает инновацион­ные направления. Возглавив в мае 2020 года ковид-госпиталь, первым за Уралом применил в терапии тяжёлых пациентов в реанимации антиковидную плазму. Врач высшей категории, директор Центра пульмонологии Федерального сибирского научно-клинического центра ФМБА России Александр Аристов в этом году стал обладателем почётного звания «Серафимовский врач». О вере и призвании мы говорили с ним после церемонии награждения, которая прошла в октябре в Серафимо-Дивеевском монастыре.

— Поздравляю вас с победой! Насколько она была для вас ожидаема?

— Совсем не ожидаема. Когда пришло приглашение участвовать в конкурсе, я, прочитав требования организаторов, нашел их несложными для себя. Не нужно было ничего придумывать, только описать то, чем я занимаюсь уже много лет. Какими вижу взаимоотношения между врачом и пациентом, что чувствует, что может позволить или не допустить врач в своей работе. Говоря о своём отношении к профессии, я написал о том, что с первого дня не стремился работать ради денег, у меня просто было и есть непроходящее желание работать врачом.

— Все участники конкурса «Серафимовский врач» — люди верующие. Расскажите, пожалуйста, историю своего воцерковления.

— Ребенком я приезжал в гости к бабушке и прабабушке. Прабабушка, получившая хорошее образование ещё в пору Российской империи, одновременно была человеком глубоко верующим, весьма строгим в укладе жизни и в вопросах веры. Жизнь в атеистическом государстве не изменила её отношения к основам заложенного в детстве и молодости христианства. В её комнате я всегда видел домашний иконостас с горящей лампадой. Её почтение к Богу я невольно воспринимал как прикосновение к тайне, о которой не принято говорить открыто. Бабушкина строгость пугала меня и побуждала быть, скорее, осторожным, внимательным и наблюдательным.

Когда я стал подростком, само собой пришло ощущение всегда присутствующей рядом материально не осязаемой силы, которую позже в своих мыслях я назову Господом. Помню, как готовился к поступлению в мединститут. Мне казалось, что моих знаний недостаточно, у экзаменатора обязательно будет вопрос, на который я не смогу ответить. Потому что чем больше я узнавал, тем больше понимал, как много ещё незнакомо. Была даже минута отчаяния, и тогда я обратился к Богу. Я Его никак не называл тогда. Я говорил: «Не знаю, кто Ты, но знаю, что Ты есть и что мы ходим под Тобой. Просто помоги мне, дай силы!» На экзамене мне выпал непростой билет. Но приятной наградой за труд стала словно адресованная именно мне фраза преподавателя, что ответа такой полноты и содержания ему давно не приходилось слышать, что это ответ, скорее, студента, чем абитуриента. Это был повод для радости и удовлетворения, не гордости, а именно удовлетворения. И появилась искренняя благодарность Господу.

А крещён я дважды. Первый раз, когда мне было лет шесть, воспоминания об этом смутные, крещение проводил не батюшка, а просто глубоко верующий человек. В то время о крещении особо не распространялись. А завершено было таинство Крещения спустя 13 лет во время поездки в Крым. По воле случая меня крестил митрополит Крымский и Севастопольский. За три дня до этого мы с родными пришли в Казанский собор в Феодосии. Для нас это была просто экскурсия в мир Церкви. Служащая в церковной лавке тепло с нами побеседовала, поинтересовалась, крещеные ли мы, а потом предложила прийти в храм через три дня, во время визита митрополита Крымского и Севастопольского, и пройти крещение. Мы крестились тогда всей семьей. С того времени крестильный крестик всегда со мной.

У меня всегда присутствует ощущение, что всё в моей жизни происходит так, как и должно. И каждый следующий мой шаг — это новое открытие, событие, которое я должен принять и за которое должен благодарить Бога. В том числе участие в конкурсе «Серафимовский врач» и вдруг появившаяся возможность приехать в Дивеево. Очень важно, что здесь не было суеты, это место даёт время подумать и собраться с мыслями. Это не последний мой визит в Дивеево. Я знаю, что вернусь вновь, и не один, а со своей семьей.

— Вы возглавляете Центр пульмонологии в Красноярске. Могу предположить, что с началом пандемии на вас свалилось немало работы.

— Наше отделение и в доковидное время никогда не пустовало. Мы принимали пациентов с различной патологией органов дыхания, часто требующих диагностического уточнения причины болезни, где респираторные симптомы были лишь маской другого заболевания. Ковид изменил всё. Территория, на которой раньше размещались отделение пульмонологии, приёмно-диагностическое отделение, дневной стационар, стала сейчас большим инфекционным госпиталем для оказания помощи больным с коронавирусной инфекцией. С апреля прошлого года работа специализированного пульмонологического отделения практически замерла. И эта история имеет неопределённое продолжение.

— Сейчас эта инфекция достаточно хорошо изучена, но полтора года назад о ней мало знали. Не было страшно?

— Истинного страха не было, были настороженность и готовность делать то, что необходимо, воплощенные в последующем в совместную работу с коллективом. Спокойно и скрупулёзно мы начинали вместе пока незнакомую нам работу. В самом начале мы работали и жили в госпитале, были оторваны от привычной жизни, от семей, друзей, прогулок на улице. Так продолжалось четыре месяца. Вместе с тем, очевидной была и готовность коллектива переносить выпавшие нагрузки, оказывать друг другу поддержку. Первоначально из-за дефицита кадров интенсивность работы была высокой. С большой теплотой и благодарностью как руководитель госпиталей я думаю о моих коллегах, с кем было надёжно, спокойно и уверенно работать, кто, проявляя профессионализм и психологическую стойкость, понимал и честно выполнял свою работу — без упрёков, жалоб, угроз об увольнении. Ковид для меня многих людей открыл. Мне была дана возможность узнать их ближе, ощутить их надежность, увидеть их умение слушать и слышать, понимать и поддерживать друг друга. И когда из-за следующей волны эпидемии встал вопрос об открытии второго госпиталя, моё обращение в чате группы первого ковидного госпиталя позволило за несколько дней укомплектовать штат, люди проявили желание вновь работать вместе. Это единство в основном сохранялось и в дальнейшем.

— Знаю, что госпиталь, который вы возглавляли, относился к тем редким медучреждениям, где при лечении редко назначали антибиотики. Как же вы лечили? Опираясь на свой опыт этой болезни и опыт своих знакомых, могу сказать, что антибиотики назначали всем без исключения.

— Основываясь на знании, опыте и логике. Антибиотики мы старались использовать по минимуму, когда не назначить было нельзя, но обоснованно использовать препараты, которые были включены в начальные рекомендации по лечению коронавируса. Назначали терапию, направленную на устранение нарушений, вызванных вирусом, снижение интоксикации, восстановление нарушенных функций. Понимали: в борьбе иммунитета против вируса мы должны оказать ему уместную помощь. Впервые, как никогда ранее, стали активно проводить кислородотерапию и неинвазивную вентиляцию легких. И факт остается фактом: 2020 год мы закончили с самым низким показателем летальности в нашем регионе.

— Не могу не спросить вас о вакцинации. Как вы относитесь к прививке от ковида?

— Знания, полученные в институте и в дальнейшем усовершенствованные в работе (а профессия врача — это профессия вечного студента!), дают мне возможность уверенно говорить о необходимости вакцинации. Технологии, которые лежат в основе производства современных вакцин, десятилетиями использования доказали свою безопасность и эффективность. Вакцина всего лишь имитирует ситуацию, аналогичную инфекционному процессу. Запуская те же иммунологические механизмы, что и активная инфекция, она при этом не вызывает развития самой инфекции. Вирусные вакцины в большинстве случаев не содержат живые вирусы, но состоят из компонентов вируса, которые распознаются иммунной системой и запускают выработку защитных антител, которые нейтрализуют живой вирус при встрече с ним. Поэтому я сторонник вакцин.

Кроме того, статистика говорит сама за себя. И по результатам работы руководимых мной госпиталей, и по информации, которая приходит ко мне как главному специалисту-пульмонологу ФМБА по Сибирскому федеральному округу, становится очевидным: да, среди заболевших ковидом есть вакцинированные. Но болеют они легче, без осложнений, короче и остаются в живых. Иными словами, вакцина добилась своей цели, она даёт возможность сохранить жизнь человека и уменьшить вероятность развития осложнений. Когда же я слышу слова: «Это моё личное дело, вакцинироваться или нет, моё здоровье — моя ответственность», мне остается только добавить: «Но это ещё и ваша ответственность за здоровье близких, родных, важных в вашей жизни людей, которые рядом с вами. Ведь вакцинированный человек становится тупиком для вируса, где вирус нейтрализуется, прерывается цепочка его передачи. А значит вы перестаёте быть источником инфекции для вашего окружения».

Беседовала Оксана Москвина