Егор Москвитин: Спуск в «Рай»
- Кадр из фильма «Рай»
В 1942 году во Франции задерживают русскую аристократку Ольгу (Юлия Высоцкая) — благородную княгиню, редактора в журнале мод и участницу Сопротивления, укрывавшую еврейских детей. Дело Ольги ведет инспектор-коллаборационист Жюль (Филипп Дюкень) — любящий жизнь и опечаленный ее временной невзаимностью глава семейства, хозяин шале и знаток колбасы и табака. Тем временем в Германии Генрих Гиммлер (неузнаваемый Виктор Сухоруков) лично посвящает в СС молодого офицера Хельмута (Кристиан Клаусс) — ценителя русской литературы, ощетинившегося патриота своей страны и живое олицетворение арийского сверхчеловеческого существа. У Хельмута обнаружится лишь одна слабость: как и упитанный буржуа Жюль, этот молодой аристократ захочет обладать Ольгой, заключенной в концентрационный лагерь.
- Кадр из фильма «Рай»
Сцены тюремной жизни сняты в единственной возможной после матового «Списка Шиндлера» и сверхреалистичного «Сына Саула» («Оскар»-2016, «Золотой глобус»-2016 и гран-при в Каннах-2015) манере: «Рай» отказывается от всех цветов, кроме серого, сужает пространство кадра до размеров окошка в железной двери и переключается на псевдодокументалистику. В фильме почти нет второстепенных героев: исключения — хранительница барака Роза и игравший в «Милом Хансе, дорогом Петре» артист Яков Диль. Но главные герои при этом почти всегда трагически малы перед окружающим их пространством. Когда их двое в комнате, вокруг обязательно будет рассыпана целая мозаика смыслов: форточка, которая распахнется и принесет запах сожженных тел; вывезенные из СССР книги, хранящие кровавую трофейную мудрость, и патефон, утешающий палачей. Когда героиня одна в бараке, режиссер и оператор (блестящий Александр Симонов) старательно прячут ее вглубь какой-то гигантской реконструкции «Ада и рая» Босха. Но иногда в фильме используют и противоположный прием, заставляя героев стать великанами, — например, в сцене, где Жюль и его сын исследуют муравейник в лесу. Кончаловский все время меняет пропорции между человеком и историей, то возвышая, то уничижая героев.
- Кадр из фильма «Рай»
Стилистические проблемы в этом исследовании начинаются, когда действие переносится в комнату для допроса, где каждый из героев рассказывает о своих мотивах и переживаниях в прошедшем времени. Суть этой комнаты раскрывается чересчур быстро: один из героев гибнет, но продолжает являться на допросы. Значит, будка установлена где-то по пути в настоящий христианский рай, а следователь — ангел. Значит, и остальных героев постигла та же участь. А раз финал для них предопределен, то как история «Рай» завершается, не начавшись. Вместо того, чтобы смотреть на странствие героев, мы слушаем не то исповедь застывших характеров (никто из троицы в итоге не откажется от ценностей, с которыми появился на экране), не то лекцию о психологии жертвы и палача. Но проблема в том, что эту лекцию однажды уже прочитала режиссер «Ночного портье» Лилиана Кавани. А обвинительный уклон речи, с которой обращается к европейскому зрителю фильм, несколько обесценивает приз итальянского кинофестиваля. Чужая душа — потемки, но может статься, что своего Серебряного льва фильм «Рай» завоевал не в 2016-м, в 1945 году. И если актеры смотрят ангелу-следователю прямо в глаза, то значит, он либо режиссер, либо зритель. Но есть ли у зрителя и режиссера право кого-то судить?
Прием с допросом портит фильм (особенно в финале, когда вдруг появляется знакомый закадровый голос и для самых непонятливых сообщает одному из героев: «Ты можешь войти»), но без него все рухнуло бы гораздо раньше. Актеры, оставшись один на один с камерой, произносят совершенно фантастические диалоги и решают задачи высочайшей сложности. Каждый из героев, оказавшись в чистилище, начинает двойную игру: с одной стороны, защищает свою правду, а с другой — пытается понравиться, пройти собеседование и проскочить в игольное ушко. Финал проясняет судьбу лишь одного из героев, но кажется, что еще один попадет в ад, а третий так и останется в лимбе, пока не перестроит свою систему ценностей.
- Кадр из фильма «Рай»
Спасая свои души, герои проводят очень тонкую калибровку правды и лжи, благодаря которой зритель может получить если не достоверное, то точно очень интересное представление о том, из каких частных судеб складывалась великая история. Авторы, кстати, подчеркивают, что в основе картины лежит судьба настоящей эмигрантки. И можно сколько угодно смеяться над тем, что параллельно со съемками драмы о Холокосте Кончаловский и Высоцкая продвигали концепцию национального фаст-фуда с миллиардным бюджетом, но не оценить игру актрисы невозможно — а совмещение ею этих двух ролей и вовсе говорит о выдающемся таланте. Фильм «Рай» скорее всего не попадет на кинематографические небеса: к своему финалу он не успевает освободиться ни от земных страстей, ни от свойственного творческим натурам тщеславия, ни от опасного чувства собственного превосходства, ни от обид, требующих сатисфакции. Но княгиня Ольга стараниями Юлии Высоцкой точно станет одним из лиц кинематографа о Второй мировой.
Скорее всего, на этом триумф «Рая» и завершится — американских академиков, уже наградивших год назад «Сына Саула», не так легко взять на пушку, как несущих бремя исторической вины европейцев. С другой стороны, в фильме есть важная мысль, что зло умеет обманывать всех, и чем ярче нам кажутся собственные убеждения, тем выше вероятность ошибки. Поэтому 24 января, когда станут известны окончательные номинанты на «Оскар», мы будем рады обмануться.