"Ненавижу гениев и их великолепное презрение к земным мелочам..." Как дербанили наследство Есенина
Всем известно, какое завещание оставил Есенин, накарябав кровью стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья…» Между тем, его родственникам было не до поэтических завещаний, они жаждали настоящего. Словно, не в состоянии планировать дела в рамках одного дня, Есенин мог озаботиться отдаленным будущим, до которого ему, честно говоря, не было вообще никакого дела.
Как результат — после его гибели родня сошлась в жесткой схватке за наследство.
Вот об этом и поговорим.
Семейные связи Есенина оказались многочисленны.
Мать – отец + две родные сестры (ЕСЕНИН 1: СИРОТА ПРИ РОДИТЕЛЯХ).
Первая жена Анна Изряднова и сын ее Юрий (ЕСЕНИН 3: МАТЬ + СЫН И МИНУС ПАПА).
Вторая жена Зинаида Райх и дети ее Костя с Таней ("...ДЕТЕЙ ПО СВЕТУ РАСТЕРЯЛ, СВОЮ ЖЕНУ ЛЕГКО ОТДАЛ ДРУГОМУ").
Четвертая жена Софья Толстая, пребывающая в качестве вдовы (РАЗВЕ МОЖНО ЗА НЕГО ЗАМУЖ ИДТИ, КОГДА ОН НЕВЕСТУ МАТЕРИТ?).
Родившая от Есенина сына Александра Надежда Вольпин тоже вступила в борьбу, ехидно замечая насчет матери Сергея: «Я для нее не мать ее внука, а «какая-то жидовка», посягающая на часть ее наследства» (СЕРГЕЙ ЕСЕНИН С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ БРОШЕННОЙ ЖЕНЩИНЫ).
Весной 1926 московский народный суд определил наследников – родители, сестры, Софья Толстая, четверо детей.
Но все только начиналось.
Главной возмутительницей спокойствия стала Зинаида Райх, протестующая против включения в ряды наследниц Софьи Толстой. Есенин формально с Дункан не развелся, отчего его брак с Толстой можно было счесть недействительным. Опять пошли суды, продолжавшиеся долгих два года.
Адвокат Федор Волькенштейн, знакомый семьи Толстого, заносит в дневник:
«Соня – бедняжка. Ее дело получило оборот безнадежный и скандальный. Мейерхольдиха и все мужички, «всем миром» прибывшие из деревни в суд, оспаривают действительность брака Есенина с Соней: он зарегистрировался с Соней, не расторгнув брака с Дунканшей!!! Так поэты устраивают благополучие своих близких! Ненавижу гениев и их великолепное презрение к земным мелочам и прозе! Кроме того, вся эта ватага требует, чтоб с Сони сняли фамилию «Есенина». Этим мужичкам и еврейке Мейерхольдихе невместно именоваться одинаково с внучкой Льва Толстого!!! Ох! Зубы сломаю, так скриплю зубами! А из Петербурга приехала еще одна жена усопшего гения и привезла еще одного сына…»
Поддерживала Толстую и Надежда Вольпин, адресуясь к несчастной:
«Райх начала дело о «двоеженстве» Есенина (глупая мещанка! – и я в тот же день узнала, что она член компартии! Забавно!)… Мне было и смешно, и тошно. Я почти не сомневаюсь, что для Зинаиды Николаевны здесь дело не в том, получить ли 2/9 или 2/8, а в том, чтобы вам «насолить» и доказать, что вы «ненастоящая жена»… Не падайте духом, милая Софья Андреевна, – в этом есть для вас и хорошая сторона, так как «обществу» позиция З. Н. должна показаться смешной и не слишком благородной».
Ну, когда речь идет не просто о большом куше, а о месте в истории, на общество можно и наплевать. Софья Толстая тоже не отличилась благородством, отчепурив от редактуры есенинских рукописей Галину Бениславскую, для которой это занятие могло стать спасительным (ПОЧЕМУ СПУТНИЦА ЕСЕНИНА ПОКОНЧИЛА С СОБОЙ НА ЕГО МОГИЛЕ?).
Что касается Райх, она вдруг как-то подружилась с нетребовательной тихоней Анной Изрядновой. Нахваливая конфидентку, затеявшая процесс о наследстве Райх, пишет Изрядновой, перекладывая с больной головы на здоровую: «Я о Вас всегда хорошо думаю – только не люблю Есениных и всех присных – все они непонятно меркантильны».
Тут просто неверная фигура речи. Что значит – «непонятно меркантильны»? Все желания и эмоции Есениных и других участников дележки лежали на поверхности, да и вообще меркантильность не может быть загадочной априори.
Окончательное решение суда было следующим.
Софья Толстая получала все домашние московские вещи Есенина. Райх с чего-то присудили хлам, оставшийся после поэта в «Англетере». Кроме того, ей досталась часть гонорара за полное собрание сочинений Есенина. Не знаю, сколько там вышло от десяти тысяч рублей (изначальная сумма, на которую Есенин подписывался), видимо, не мало, если Зинаиде хватило прикупить на эти средства дачку в Подмосковье.
Софья Толстая отказалась от пожизненной пенсии в пользу родителей Сергея, удовольствовавшись местом хранительницы музея Есенина при Всероссийском союзе писателей.
В наибольшем выигрыше была мать поэта (отец скоро ушел из жизни). Кроме пожизненной пенсии ей отошли права на литературное наследство сына. Позже государство и квартиру в Москве выделило.
В общем, после бурь, после гроз, как-то с наследством Есенина разобрались.
Вот только дети Есенина от квартирного вопроса еще пострадают.
Но это уже другая история.