«Голодные игры: Сойка-пересмешница. Часть II»: Между молотом и наковальней
Завершение антиутопической подростковой франшизы Едва не погибшая от рук озверевшего Пита (Джош Хатчерсон) Китнисс (Дженнифер Лоуренс) просыпается в лазарете центра Сопротивления с ожерельем из кровоподтеков и навязчивой идеей убить президента Сноу (Дональд Сазерленд). Койн (Джулианна Мур) с Хейвенсби (покойный Филипп Сеймур Хоффман) предлагают ей уйти в отставку и спокойно отсидеться в бункере до конца войны, снимаясь в пропагандистских роликах. Но подстрекаемая язвительными насмешками повредившейся в уме морфинистки (Джена Мэлоун), Китнисс плюет на приказ Койн и сбегает в самое пекло - в один из дистриктов, разрушенных ожесточенной войной Сопротивления с армией Капитолия. С присущим ему садизмом Сноу позволяет небольшой группе мятежников, возглавляемых Китнисс (среди них Гейл (Лиэм Хэмсуорт) и внезапно Пит), проникнуть в опустевший Капитолий, где распорядители игр расставили ловушки на каждом метре. Война войной, но зрелище - это святое. Добро пожаловать, как говорится, на 76-ые Голодные Игры. Лоуренс, который режиссер, мог бы совершенно безболезненно снять один очень захватывающий и динамичный трехчасовой фильм, соединив первую и вторую части вместе. «Сойка-пересмешница-2», бесспорно, бодрее первой - там, например, в какой-то момент начинается натуральный Дель Торо (а для кого-то - Глуховский) и экскурсия по архитектурным чудесам Парижа и Берлина. Но проблема подобного разделения одной книги в том, что год спустя ощущения зрителя притупляются. И трагедия столкновения человека и системы, отраженная в финале, идет в небольшом отрыве от общего контекста. Найдутся, конечно, добросовестные зрители, которые перед походом в кино освежат в памяти предыдущий фильм (и следовало бы). Но вот сама необходимость подобных манипуляций абсурдна. Ведь в случае c «Голодными играми» интонация и проблематика всей истории трансформируются с каждой новой главой. Это три самостоятельных высказывания о ликах власти, объединенных сюжетной линией про девочку, которая случайно спровоцировала давно назревавшее восстание. Финал «Сойки-пересмешницы» - драматическое крещендо этой истории. Но его нечему противопоставлять на эмоциональном уровне, потому что уже с первых минут фильма героиня насквозь видит и Альму Койн, и Хейвенсби, и, что самое грустное, Гейла, который оказался талантливым и беспощадным военным стратегом. В ее иррациональном желании лично казнить Сноу сквозит беспомощность и отчаяние: в конце концов, режим не обязательно заканчивается со смертью президента. Это желание принимать участие в кипеше, но быть непричастной к политике Сопротивления, которая, разумеется, не сильно отличается от генеральной политики действующей власти. То есть простое упрямство подростка, которому западло подчиняться приказам кровожадных лицемеров. Книга, а вслед за ней и фильм перерастают сами себя, затрагивая какие-то уже совсем недетские темы и отказываясь оправдать ожидания читателя/зрителя с точки зрения позитивной программы и счастливого финала. Когда появляется необязательная, на первый взгляд, линия с покалеченным Питом, которому по самым простым вопросам нужно подтверждение постороннего, впору задуматься об информационной среде в целом. Мы живем в эпоху информационной войны, взаимоисключающих мнений, подтвержденных десятками видео и фотографий, свидетельств, чьих-то уверенных и быстрых речей. Так что какими бы банальными не казались диалоги Пита и Китнисс, с этой точки зрения не так уж странно, что мальчик не может сходу вспомнить, какой же у него любимый цвет. Более комичной выглядит торговля Пита и Гейла внутри любовного треугольника: кругом война, бомбы взрываются, товарищей полчаса назад скушали, а эти двое гадают, любит или не любит? Воистину там, где Танатос, там и Эрос. Дженнифер Лоуренс, кстати, всю эту патетическую вульгарщину произносит с таким выражением лица, что по всему телу с топотом разбегаются мурашки. Работает пропаганда, даром, что вымысел. «Голодные игры: Сойка-пересмешница. Часть II» в прокате с 19 ноября.
