БелГазета вместе с бывшим председателем колхоза Николаем Лысенковым разбиралась, что кроется за особым вниманием главы государства к Витебщине. – Витебская область в стране является самой проблемной в плане сельского хозяйства. И рельеф, и климат отличается от общебелорусского, и радикально отличается от Брестской и Гомельской областей. Раньше государство демонстрировало совершенно одинаковый подход ко всем областям. А между тем на рельефах Витебской области комбайны переворачивались еще 20 лет назад. В Витебск весна приходит на три недели позже, чем в Гомель, климат там холоднее, что автоматически увеличивает срок вегетации растений на неделю, а то и на две. В Гомельской области мы убираем уже в начале августа, а в Витебской области - в конце. Именно поэтому на Витебщине всегда экономически невыгодно было выращивать зерно. Еще 20 лет назад аграрии настойчиво рекомендовали засевать витебские горы травами и развивать животноводство. И что в итоге? Чтобы получить 10 млн тонн зерна, в зерновую группу стали включать кукурузу, а в этом году – даже рапс! Как-то сидел в компании с директорами колхозов, там шутили: если так и дальше пойдет, то скоро и бураки будут зерном считать. – Все разговоры о продовольственной безопасности, которые мы слышим с ранней весны до поздней осени, - всего лишь болтология? – Действительно, зерно нужно выращивать. Но дешевле купить зерно за границей, например, в Краснодарском крае, чем вырастить его в Витебской области. Но мы 20 лет занимались «продовольственной безопасностью». Продовольственную безопасность мы себе обеспечим, даже если будем выращивать зерна в два раза меньше. Более половины сельскохозяйственной продукции Беларусь экспортирует. Ежегодно мы выручаем за это $5 млрд. Я согласен, что сельхозпродукцию нужно экспортировать. Но уверен, что намного эффективнее выращивать в Витебской области не зерно, а мясо. – Экспорт, конечно, хорошо. Но АПК Витебской области имеет задолженность порядка BYN3 млрд. – Из-за неправильной стратегии сельского хозяйства и накопились долги. Они не за год насобирались. В этой связи просто грех не вспомнить указ президента №399, подписанный в октябре 2018г. Уже тогда было ясно, что у предприятий сельского хозяйства большие проблемы с расчетами. А президент предоставляет право отсрочить выплаты по долгам на целых восемь лет - неважно, физическому лицу или юридическому. А что станет с белорусским рублем через восемь лет? «Начали загонять себя в убытки» – А какова ситуация в сельском хозяйстве Беларуси в целом? На прошедшем совещании, как мантра, повторялось: верните долг. – Это Лукашенко сейчас говорит. А давайте все-таки вернемся к президентскому указу №399 «О финансовом оздоровлении сельскохозяйственных организаций», подписанному 2 октября 2018г. В этом указе собраны все неплатежеспособные сельскохозяйственные предприятия страны, решение о платежеспособности-неплатежеспособности принимают облисполкомы. Многие платежеспособные на тот момент предприятия, наоборот, начали загонять себя в убытки, чтобы не рассчитываться по своим долгам. С одной стороны, колхозам хорошо: сегодня рассчитываться не надо. Но ведь на следующий год, весной, такие предприятия не знали, где купить семена. Потому что поставщики отказывались их продавать: я тебе поставлю семена, а ты со мной рассчитаешься через восемь лет? Такая же проблема наблюдается и в свекловодстве. Как вы знаете, в Беларуси четыре сахарных завода, семена негде было закупить: многие предприятия просто отказывались их импортировать, боясь оказаться под действием указа №399 (указ дает три года на отсрочку платежей, и пять лет - на рассрочку платежей). Скажу больше: такая же ситуация в стране наблюдалась и 20 лет назад, просто тогда не стеснялись включать печатный станок. – Раз вы сами затронули сахарную проблему, спрошу прямо: почему арестованы директора четырех сахарных заводов? Ваше мнение? – Как видно по официальной позиции властей, директора арестованы за задолженность по внешним долгам. Я лично знаком с Криштаповичем (директор Городейского сахарного комбината) – отличный мужик, он действительно этот комбинат поднял. Но он, как и тот же Прудник, оказался заложником государственной политики: оба развивали свои заводы, но от них требовали увеличивать экспорт. Чтобы получить экспортную выручку, надо продать продукцию за границу. Сахар – один из продуктов, которые давали весомую долю в экспортной выручке. А куда продавать наш сахар? В Европу мы не проходим, только в Россию. До недавнего времени все шло неплохо, но сейчас в России своих два десятка заводов, более современных, чем белорусские. Действительно, по качеству российский сахар уступает белорусскому, но он дешевле. Но заводам довели показатели по экспорту продукции - любой ценой. Такая ситуация не только с сахарными предприятиями, не только с сельскохозяйственными, но и в промышленности. Директора многих наших предприятий – просто заложники ситуации: выполнили приказ, за что и поплатились. Правда, им не приказывали продавать себе в убыток, но как ты выручку получишь, если на рынке сложились такие цены? Значит, надо продавать себе в убыток. А чтобы компенсировать свои убытки, приходилось продавать белорусам дороже, чем россиянам. В Беларуси сахар продавали по полтора рубля, а в России - по 90 копеек, а в среднем должен получиться плюс. Но, как видим, на трех сахарных комбинатах все равно вышел минус более BYN20 млн. Такой экспорт нанес убытков на десятки миллионов. Но учитывая, что сахар продавался белорусам дороже, чем в России, реальные убытки еще больше. Так нужен ли нам такой экспорт? «По-прежнему нет хозяина» – Когда-то в ГДР тоже были крупные государственные предприятия, а в ФРГ работали мелкие фермеры, которые по эффективности превосходили восточногерманских партнеров. Через 10 лет после воссоединения Германии сделали сельскохозяйственные кооперативы: колхозы-совхозы отдали людям, там появился собственник. И уже в 2000-х гг. крупные восточногерманские сельскохозяйственные предприятия стали на порядок эффективнее своих западных партнеров. Белорусское правительство обратило внимание на немецкий опыт, и в 2000-е гг. все колхозы и совхозы переименовали в СПК - сельскохозяйственные производственные кооперативы. К сожалению, у нас поменяли вывеску, но дальше дело не пошло: колхозов-совхозов больше нет, есть СПК, у которых по-прежнему нет хозяина. – Почему дело не пошло дальше смены вывески? – У нас в сельском хозяйстве сегодня занято 2 млн человек. В 2000г. их было намного больше. Если бы дело пошло дальше, встал бы вопрос о дальнейшей судьбе «лишних людей». Я возглавлял колхоз, в котором работало 220 человек. Если бы я был фермером, хозяином, а не председателем колхоза, у меня работало бы 50 человек - с той же самой выручкой, с тем же производством, на тех же мощностях и площадях. Представляете: три четверти населения, занятого в сельском хозяйстве, пришлось бы выгнать на улицу. А государство должно было бы их трудоустроить. Чтобы сделать сельскохозяйственное производство эффективным, нужно было сокращать работников, которых государство не могло трудоустроить. Чтобы избежать выхода людей на площади, государство законсервировало ситуацию. В результате мы получили те же колхозы-совхозы, но с другой вывеской. Кто зарабатывает деньги? Бизнес. В Беларуси бизнесом опасно заниматься. В государственных предприятиях бизнес вообще запрещен. Сельхозпредприятия заставляют выполнять показатели, но рисковать при этом запрещено. Однако настоящий бизнес - это риски, а на белорусских предприятиях рисковать запрещено: ты должен взять, произвести и продать. – Ситуация в сельском хозяйстве просто кричит: спаси меня! Как спасать сельское хозяйство Беларуси? – Законодательство готово к переводу сельского хозяйства на рыночные рельсы. В статье 13 Конституции прописаны равные права разных форм собственности - частной и государственной. В сфере сельского хозяйства государство сегодня оказывает помощь только государственным предприятиям, в которых запрещен бизнес. Государство вкладывает деньги в то, что не приносит прибыль. Закрываем дырку, но трещина все шире. При реальном соблюдении равенства права собственности, при равном финансировании государственных и частных предприятий, думаю, лет через пять частные производители, в т.ч. фермеры, по экономическим показателям превзошли бы государственные предприятия и, возможно, даже поглотили бы их. Ни в одной стране мира сельское хозяйство не существует без поддержки государства. А у нас фермеры не просто выживают - даже умудряются зарабатывать на сельском хозяйстве без поддержки. Надо решить один вопрос, уже закрепленный в законодательстве. Чиновникам надо встроить в голову переключатель: частник - это тоже государство, а у нас чиновники себя считают государством. Но на самом деле государство – это я, вы, все граждане Республики Беларусь. И фермеры имеют такое же право на бюджетную поддержку, что и госпредприятия.
