«Медведи» держат фронт
В армии Донецкой Народной Республики действует подразделение, называющее себя «Медведями». Свой общий «позывной» бойцы взяли в честь своего погибшего командира Олега Гришина, павшего смертью храбрых в бою на Саур-Могиле 28 июля 2014 года.
На легендарной высоте похоронены семь защитников Донбасса, принявших здесь свой последний бой в то грозовое лето. В одной из могил лежит «Медведь», простой житель Донецка, ветеран боевых действий в Афганистане, в гражданской жизни — железнодорожник, машинист обыкновенного маневрового тепловоза.
Когда в Киеве произошел фашистский путч и стало ясно, что Донбассу не остается ничего другого, как защищать себя собственными руками, Олег Гришин был в числе тех, кто взяли в руки оружие первыми. В Афганистане Олег Гришин служил в полевой разведке. Этот опыт пригодился ему сразу, как только над Донецкой землей раздались автоматные очереди и загремели орудийные залпы. За умение действовать в боевой обстановке, за проявленные командирские качества, подчиненные вскоре прозвали своего командира «Медведем». Сам «афганец», оказавшийся в своей жизни уже на второй войне, против такого прозвища ничего не имел, поэтому оно быстро стало его позывным.
«Медведь» не раз выручал своих товарищей в бою. Безошибочно ориентируясь на местности, он выбирал самые безопасные маршруты для продвижения своего подразделения, подсказывал людям, как лучше уберечься от осколков и пуль.
В Великую Отечественную войну лучшими командирами и начальниками также были те, кто умел выполнять поставленные боевые задачи сминимальными потерями. Если же потери были неоправданно велики, то даже имевших заслуги военачальников немедленно отзывали с фронта.
Неудивительно, что «Медведю», проявившему себя на поле боя с наилучшей стороны, в июле 2014 года было поручено оборонять верхушку Саур-Могилы.
На высоте 277,9 (такое название на военных картах носит Саур-Могила) подразделение «Медведя» одну за другой отражало атаки превосходящих сил противника. Командир ориентировался в любой ситуации и даже зная, что полевые рации прослушиваются противником, мог передать команду, которую с полуслова понимали его подчиненные, но остававшуюся неразгаданной для врага. За всем этим стояла боевая выучка, которую «Медведь» не жалея сил передавал своим бойцам.
Олег Гришин погиб при отражении танковой атаки. В тот день не вернуться из боя могли многие подчиненные «Медведя». Но командир до конца остался самим собой: и без него бой протекал так, как задумал он. Защитники «Саура» стояли насмерть, противник отступил.
Командование подразделением после смерти его первого командира принял е помощник «Медведя» с позывным «Сом».
В отличие от «Медведя» «Сом» до начала войны никакого опыта боевых действий не имел. Вся его боевая подготовка сводилась к военной кафедре Донецкого политехнического института (сейчас – Донецкий Национальный технический университет), который парень из Донецка закончил по специальности горный инженер.
Но уже в 1991 году горняк переквалифицировался в бизнесмены. Частным предпринимательством занимался вплоть до весны 2014 года.
— Если бы я попался журналистам где-то в «нулевых» годах, то, скорее всего, сгодился бы на роль отрицательного персонажа, — шутит «Сом». – Бизнес я перепробовал разный, но лет десять назад и позже был хозяином нескольких самопальных шахт-«копанок» под Зугрэсом. А какая о «копанках» ходила «слава», объяснять не нужно.
Однако резкие повороты истории перед каждым человеком заново ставят выбор: кем быть и с кем идти. У «Сома», который тогда еще не имел никакого позывного, сомнений на этот счет не было: 4 мая 2014 года он записался в формирующийся батальон «Восток». Там вскоре познакомился и с «Медведем».
— Наш командир научил нас, по сути, всему, — рассказал преемник «Медведя». – Теперь мы знаем, как надо воевать и даже можем безошибочно определить тот крайний случай, когда следует вызывать огонь на себя. Так случилось и на Саур-Могиле уже через несколько суток после того, как мы остались без Олега Гришина. Мы с «Медведем» еще раньше, присматриваясь к тактике украинских войск, заметили одну закономерность: воевать по всем правилам военного искусства они не могут или не хотят, а может быть, и сразу по двум этим причинам.
Ту же Саур-Могилу невозможно взять штурмом без проведения комбинированной маневренной атаки, где действия пехотных подразделений непрерывно поддерживались бы огнем артиллерии и броневой техники. Танки, боевые машины пехоты, бронетранспортеры должны сопровождать и прикрывать огнем пешие подразделения.
Но украинская сторона нередко действовала так: «обработают» они нас артиллерией, дальше впору бы приступать к общей атаке, а в действительности выдвигаются только танки или «беэмпешки». Они тоже постреляют, изобразят наступление, но потом уползают на свои позиции. Атаковала нас и пехота в сопровождении техники, но как-то уж чересчур осторожно. Мы это поняли так, что украинское командование не больно полагается на крепость духа и боевую выучку своих подчиненных. А рядовые бойцы ВСУ, как, впрочем, и командиры нижнего звена, разными способами показывают начальству, что не больно горят желанием высовывать носы из окопов. Словом, война с их стороны зачастую сводится к симуляции боевой активности. Эти разрозненность и нерешительность в действиях противника надо уметь оборачивать себе на пользу.
Но при этом никогда не следует забывать нестареющую заповедь: враг хитер и коварен. Так было и жарким августовским днем 2014 года. Накануне нас беспрерывно обстреливали, наше подразделение немало людей потеряло ранеными, мы, откровенно говоря, ждали подкрепления, а может быть, и замены нас на передовой более свежими подразделениями.
Противник этот момент и улучил. Нас на позициях осталось шесть человек при двух гранатометах, остальное оружие – только автоматы Калашникова. Сначала по нам открыла огонь артиллерия, а после короткого, но сильного огневого налета на Саур-Могилу стали взбираться танки противника, не менее десяти машин. Мы поняли, что одними своими силами с этой армадой не справимся.
Времени для раздумий не было. Звоню нашим артиллеристам и открытым текстом командую: «Давайте, прямо по вершине «Градами»! Наши, видно, поняли, в чем дело, и через минуту на «Сауре» стали разрываться один «пакет» за другим.
Помните, как в фильме «Бриллиантовая рука» — сотрудник милиции, вручая на «всякий пожарный случай» Семену Семеновичу Горбункову пистолет, объясняет ему: «Ну, это оружие, скорее, не боевое, а психологическое». Так вот и системы «Град» против танков в качестве боевого оружия почти не годятся. Танк от реактивного снаряда может загореться только в случае прямого попадания. Реактивные системы залпового огня предназначены для «обработки» огнем определенных рубежей или «квадратов» местности, но не для поражения индивидуальных целей, тем более, движущихся.
Мы это, конечно, знали, и поэтому рассчитывали не на боевое, а на психологическое подавление противника. А то, что украинские вояки драться всерьез не настроены и даже боятся этого, для нас секретом не было.
Наш расчет оправдался сполна. Увидев перед собой сплошную стену огня, украинские танкисты мигом развернули свои машины на 180 градусов. Снаряды «Градов» не повредили ни одного танка противника, все они вернулись восвояси невредимыми. Но в тот день ни танковых, ни каких-то других атак враг против нас уже не затевал.
Мы выиграли еще и в том, вызванный на себя огонь, никого из нас не зацепил. Все шестеро успели залечь в искусно вырытые «щели» и траншеи. И уже глядя вслед уходившим танкам врага, снова с благодарностью вспоминали нашего командира, за его науку и наставления. Он хоть и погиб, но все равно продолжал оберегать нас.
— Где «Медведи» держат фронт сейчас?
— Мы прикрываем один из участков фронта между Донецком и Горловкой. Большего, по понятным причинам, сказать не могу.
— А кто ваш непосредственный противник с «той» стороны?
— В настоящее время – это карательные батальоны «Айдар», «Днепр» и «Львов».
— Об их возвращении в зону боевых действий сообщения были. Какова численность этих подразделений?
— По нашим оценкам, где-то немногим более 2 тысяч человек.
— Поступали также сведения, что украинское командование укрепило эти подразделения в плане оснащения техникой и оружием. Это так?
— В общем, да. Мы совсем недавно невооруженным глазом насчитали девять танков, которых раньше у находящегося напротив нас противника не было. Чуть дальше от фронта установлены тяжелые орудия, а также минометы калибром 82 и 120 миллиметров.
— И как ведет себя противник?
— Воюют они по своеобразному расписанию. Как только часы показывают 21 или 22 часа вечера, почти со стопроцентной гарантией можно ждать начала обстрела наших позиций. Пока, правда, обстрелы обходятся без применения тяжелых вооружений. Стреляют из легких пушек калибром 37,5 миллиметра, минометов, автоматических гранатометов, пулеметов калибра 12,7 миллиметра, ну и из индивидуального стрелкового оружия: ручных пулеметов и автоматов. Продолжается такой «концерт» примерно до часа ночи. Бывает, что и дольше. Потом наши «соседи», видимо, укладываются спать. А теперь, с наступлением холодов, им надо еще и погреться.
— Части украинской армии в зоне вашей ответственности позиции занимают?
— Сейчас нет. Армейцев, по всей видимости, отвели в тыл. И мы догадываемся, почему.
Например, министерство обороны Украины распространило информацию о том, что уже с 23 ноября группа американских инструкторов приступит к обучению пяти полевых армейских батальонов и одного батальона специального назначения. Американцы также обещают создать в системе военного ведомства Украины новый учебный центр и оказать содействие для общего перевода кадровой политики ВСУ на натовские стандарты.
Мы, конечно, не знаем, что именно на уме у министерства обороны Украины, но приходящим известиям не удивляемся. Что-то такое мы предполагали.
На основании опыта прошедших боев украинское военное командование также имеет представление о слабых сторонах вверенных ему войск. Поэтому в Киеве будут стараться использовать сегодняшнюю ситуацию «ни войны, ни мира» для затыкания дыр и превращения своих вооруженных сил хотя бы в подобие боеспособной армии.
Надо думать, что переученные подразделения командование ВСУ не замедлит вновь отправить на фронт. Пока же на фронте армейцев, где можно, подменяют националистическими батальонами как идеологически более устойчивыми и получившими к тому же в свое распоряжение тяжелое оружие. Так что нам расслабляться никак нельзя.
— Линия фронта – это не только боевая служба, но и быт довольно большого количества людей. Бойцам ведь нужно поесть, отдохнуть. Как это все у вас организовано?
— Службу на боевых позициях мы несем вахтовым способом. Каждый наш боец три часа находится в окопе, затем шесть часов отдыхает.
Для отдыха и приема пищи используем, отчасти, помещения или особенности местного рельефа. Рядом с расположением нашего подразделения находится поселок. За время боев он, к счастью, не сильно пострадал. Примерно из сотни частных домов полностью разбиты только семь. Остальные постройки отделались мелкими повреждениями. Сейчас в поселок возвращаются его жители, некоторые бросили свои дома еще прошлым летом, в самый разгар боевых действий. Теперь люди обживаются заново. Мы пользуемся их гостеприимством.
Еду на все подразделение готовит наш повар. Для этого мы в одном из дворов «арендуем» летнюю кухню с газовой печью. В приготовлении пищи повару, по мере возможности, помогают каждый из наших бойцов. Но когда на позициях обстановка обостряется, для всех звучит команда «В ружье!» На линию противостояния выдвигается весь личный состав, включая повара.
— Территории бывших Донецкой и Луганской областей разрезаны линией фронта, практически, пополам. И так продолжается уже почти полтора года. Что по этому поводу думают «Медведи»?
— Республикам Донбасса надо возвращать контроль над всеми своими территориями. Без этого мир на нашу землю не придет. И пока ничего не говорит о том, что киевская власть согласится увести отсюда свои войска добровольно. Кто-то, может быть, надеется, что Киев очистит Донбасс под воздействием политического давления, но и тут результатов не видно.
— Тогда придется наступать. А что нужно для успеха наступления с вашей точки зрения как полевого командира?
— Помимо надлежащего боевого и технического обеспечения операции необходимо пополнить наши ряды личным составом. Наступление – это всегда расширение зоны боевых действий. По мере продвижения вперед увеличивается радиус действия каждого подразделения, участвующего в боях. Дополнительное количество людей необходимо для прикрытия флангов, контроля над освобожденными территориями, охраны тыловых коммуникаций. Даже в обороне нежелательно, чтобы сектор ответственности каждого бойца, занимающего позицию на линии фронта, не превышал 50 метров. Если эта дистанция больше, тогда теряется управляемость подразделением, чем не преминет воспользоваться противник. А для успешного наступления, тем более, нужен концентрированный удар, наступательная операция должна быть тараном, способным пробить оборону врага.
Хотя наступательный удар – совсем не то, чтобы валить на врага массой, надеясь задавить его количеством. Такое наступление ничего, кроме потерь, не принесет. Техникой, людьми, огнем надо уметь маневрировать и делать это так, чтобы лишить противника его преимуществ. Это, как раз то, чему учил нас наш первый командир – «Медведь».
— Но пока война застыла на сегодняшних позициях, киевская власть на оккупированной территории Донбасса «окапывается» не только в военном отношении. Оккупация имеет еще и идеологическую сторону: идет переименование городов, улиц, сбрасываются с постаментов памятники, напоминающие о советском периоде истории. В одном только Славянске с 1 ноября пошел процесс переименования 14 улиц и центральной площади города. Как быть с этим?
— Киевская власть занимается на нашей земле тем же, чем в свое время занимались фашистские оккупанты. Но пусть тогда те, кто переименовывает города и улицы, вспомнят, чем фашисты закончили.
А города и улицы Донбасса будут называться так, как решит наш народ…
Игорь СЫЧЁВ, г.Донецк