Оптимистические прогнозы пошли прахом: в России зашкалила избыточная смертность

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Алогичное нежелание граждан прививаться, презрение к мерам личной безопасности, историческое неверие властям, помогли ковиду собрать страшную жатву.

Пандемия коронавируса довольно красноречиво подтвердила мысль, которую и раньше высказывалась некоторыми публицистами: в постсоветской России (и бывших соцстранах Восточной Европы) проявляется больший индивидуализм, чем на Западе. Не во всем! Однако именно в тех аспектах, которые, к сожалению, мешают борьбе с заразой и увеличивают смертность от нее. Об этом, в частности, шел разговор на круглом столе «Росбалта». Независимый демограф Алексей Ракша представил свои данные о том следе, который оставляет смертоносный вирус в стране и мире.

Исходя из соспоставления данных разных источников, он выразил мнение, что из 112 стран мира, где есть соответствующая статистика, наша страна находится на 9-м месте по «накопленной избыточной смертности». А это смертность от ковида (плюс небольшое число жертв ухудшения жизни в условиях эпидемии — например, в США возросла смертность от наркотиков, в России — от алкоголя и наркотиков). И здесь, чем ближе к первому месту, тем хуже.

Место России на этой шкале, отметил демограф, «совершенно не соответствует ее уровню развития». Хуже нас — Перу, Боливия, Эквадор, Мексика, Косово, Иран. Возможно, после более детального подсчета, нас «обгонят» Азербайджан и Албания и иже с ними, и в целом мы отдвинемся с 9-го места на 15-е — но никак не дальше.

Всего по итогам 2021 года в РФ ожидается почти два с половиной миллиона смертей и лишь 1,4 млн рождений, высказал мнение ученый. Продолжительность жизни из-за эпидемии упала примерно на 3,5 года (а с 2005 года она выросла на 8,5 года).

«Такого числа умерших в мирное время в России не было никогда», — продолжил мысль Ракша, заметив, что все оптимистические демографические прогнозы «пошли прахом». Из регионов РФ, по мнению Ракши, на первом месте по избыточной смертности находятся Чечня, Дагестан, Ингушетия. Сильно пострадали Москва и Петербург, а также Поволжье: Оренбургская область, Татарстан, Самарская область.

Есть, однако, и оптимистические данные. В нынешнем декабре, по сравнению с октябрем-ноябрем, смертность от ковида упала практически вдвое. Самый страшный пик был в конце октября — начале ноября. «По оптимальному варианту», Ракша допускает сокращение смертности к 2024 году.

Больше всех в Европе пострадали Россия и Болгария, и вообще, чем восточнее, тем хуже. А почему? «После крушения контролирующего коммунистического режима люди впали в крайний индивидуализм, — полагает Алексей Ракша. — На Западе кооперативность людей гораздо выше, чем на Востоке Европы».

«Тотальное недоверие к властям» в странах, где еще достаточно свежа память о руководящей и направляющей роли компартий. Люди не желают исполнять даже те распоряжения правительств, да и просто «правила общежития», которые в условиях эпидемии вполне разумны. Отказ от прививок, небрежное ношение масок и все такое.

А вот что касается стран Восточной Азии — в том числе и тех, где коммунисты и по сей день у власти, как в Китае, там от эпидемии пострадали меньше всех. В Китае, Вьетнаме и иже с ними, «если правительство что-то говорит, то люди выполняют», отметил демограф. К тому же, в этих странах маски вовсе не в диковинку, их носили еще во времена «птичьего и свиного гриппа» самого начала века.

Еще одна драматическая черта эпидемии в РФ — у женщин продолжительность жизни упадет сильнее, чем у мужчин. Чего раньше не было никогда: все хорошо знают о мужской преждевременной смертности, в частности — от вредных привычек. Во время ковида у женщин смертность резко подскочила, начиная с 40 лет, тогда как у мужчин — только с 60. Как отметил Ракша, тому есть две возможные причины: женщины чаще работают в «контактирующих профессиях», таких как медицина и торговля, а также «более антипрививочно настроены».

Демографическую картину дополнил известный психолог и педагог, заведующий кафедрой психологии личности МГУ Александр Асмолов. Он рассказал, что в наши дни российская и мировая цивилизации проходят очередное «испытание на сложность». И, как всегда бывает в таких случаях, не все граждане реагируют на испытание рационально. Многие кидаются в депрессии и фобии, показывают «протестные настроения». Среди них, и «антиваксеры», и «антимасочники», а также и «конспирологи», объявляющие коронавирус биологическим оружием тех или иных сил — от масонов до собственного правительства. Введение QR-кодов тоже вызывает резкое раздражение многих россиян, «воспринимается как неусыпное наблюдение за каждым», своего рода «Око Саурона» или «Большой Брат». У многих наших сограждан, по мнению психолога, «эффект выученной беспомощности: что воля, что неволя — все одно».

Здесь ученый поставил в пример российскому правительству действия коллег из наиболее передовых западных стран. «В Канаде каждое действие власти сопровождалось тем, что премьер проговаривал каждый шаг и устраивал общение с населением, которое могло с ним поделиться страхами и опытом. Был создан общегосударственный канал доверия, — рассказал Асмолов. — В Германии первой реакцией было исповедальное выступление Ангелы Меркель. Правительство максимально добивалось понимания своих действий как совместных. Я об этом написал коллегам из администрации нашего президента».

Научная журналистка и молекулярный биолог, автор книги «Вирус, которой сломал планету» Ирина Якутенко предложила три способа действий государства в условиях такой пандемии, как нынешняя. Во-первых, противоэпидемические навыки должны преподаваться в школе — дабы знание о том, как действует вирус, и понимание, что от заразы надо прививаться, было бы столь же естественно, как то, что земля круглая.

Во-вторых, по мнению Якутенко, нужно «действовать через авторитеты». Чтобы молодой человек знал, что его кумиры (в рок-музыке и спорте) публично прививаются, а пожилой человек знал, что так же прививаются политики и телеведущие. Ученые в наши дни уже не являются авторитетами для масс, хотя «в СССР престиж профессии ученого не ставился под сомнение», с сожалением заметила Ирина Якутенко. Что же касается ее коллег — научно-популярных журналистов, то они, хоть и говорят более понятно, чем «научники», зато уж и подавно не являются никакими авторитетами.