Настоящий человек: метод актера Кадочникова
Павел Кадочников многим представляется сегодня эдаким заправским героем-любовником: улыбчивый, статный, импозантный, обаятельный. Вот и девчонки в театральном институте звали его, младшего на курсе, «Павлушенька-душенька». Но после пристального вглядывания в экранные образы, по мере приближения к разгадке личностной сути этого актера, первое впечатление корректируется. Он — фигура не только яркая, но и весьма сложная, хотя в его богатой фильмографии интеллектуально нагруженных ролей фактически нет.
Десяток картин с участием Павла Петровича стали абсолютной классикой. Мало кто из его современников мог похвастаться тем, что проявил себя на первых ролях в таких разнохарактерных работах, как высоко ценимый синефилами всего мира «Иван Грозный», премированная властями, но отнюдь не казенная «Повесть о настоящем человеке», по сию пору обожаемая зрителями «Укротительница тигров», поучительный для детей и их родителей гротеск «Проданный смех»…
Особое место в творческой биографии артиста заняла послевоенная картина Бориса Барнета «Подвиг разведчика», открывшая в нашем кино тему хитроумного агента в тылу врага. Много позже зритель увидел и полюбил типологически схожих персонажей в исполнении Вадима Бероева и Станислава Любшина, Вячеслава Тихонова и Олега Даля, однако почти два десятка лет именно майор Федотов служил образцом для подражания миллионам мальчишек, грезивших о трудной, самоотверженной и очень успешной работе на благо Родины.
«Подвиг разведчика» позволяет докопаться до сущности актерской натуры Кадочникова. Изначально роль советского супермена предназначалась Николаю Крючкову, чье имя гремело тогда на всю страну: у Барнета он снимался еще в начале 1930-х, а дружили эти двое и того дольше. По психофизике Николай Афанасьевич — целеустремленный, мужественный, волевой, несгибаемый. Казалось бы, кому, как не ему, играть героического офицера разведки?! Считается, что уход Крючкова со съемок картины был продиктован личными обстоятельствами. Хотя не исключается и другая причина: утонченный мастер режиссуры Борис Барнет заподозрил, что назначение «заведомого победителя» на роль того, чья жизнь перманентно висит на волоске, снизило бы градус напряжения. Картина держится на том, что Кадочников играет майора Федотова, как бы стараясь преодолеть свою деликатную натуру.
Сценарий фильма писали сразу три опытных драматурга, однако в отсутствие сюжетного канона они были вынуждены довольствоваться простейшими ходами и блоками. Это вам не «Семнадцать мгновений весны» из эпохи, когда жанр развился и все в нем отстоялось. «Подвиг…» не стал бы событием, когда бы не прозорливость Барнета, поддержанная внутренней тонкостью Кадочникова. Схематичность сюжета прощается зрителями потому, что фильм считывается как этакий героический юношеский фантазм. Благодаря участию в главной роли артиста с поразительной скоростью эмоциональных переключений мы подсознательно списываем грубость сюжетных построений на универсальную бескомпромиссность молодости. Убери Кадочникова, и останется грубо сколоченный каркас. Эта всем известная картина, как ни странно, недооценена, потому что ее беспримесный романтизм — самой высокой пробы. И вообще «Подвиг разведчика» — много больше, чем кино приключенческой тематики.
Уже в 1920-е, культивируя социальный оптимизм, наш кинематограф стал буквально коллекционировать молодых людей и девушек, способных осуществить почти мгновенный переход от суровой гримасы с примесью меланхолии к лучезарной улыбке. И у каждой звезды был при этом собственный обертон, своя специфическая траектория психической трансформации. Нечто очень важное во внутреннем устройстве Кадочникова обнаруживается в начальном эпизоде теперь уже легендарной картины Сергея Юткевича «Человек с ружьем». У 23-летнего актера там всего несколько стилизованных под деревенское просторечие реплик. Он играет молодого бойца с кульком семечек, который отправляется через линию фронта угощать своим нехитрым гостинцем немецких солдат. При этом безымянный персонаж, которого буквально через пять минут экранного времени убьют, расплывается в нечеловечески красивой улыбке — то ли ребенок, то ли ангел во плоти.
Во второй, запрещенной в послевоенном Советском Союзе серии «Ивана Грозного», где актер великолепно сыграл Владимира Старицкого, Эйзенштейн довел до предельного накала противостояние этого взрослого ребенка и его властолюбивой мамаши Ефросиньи. «И пошто ты меня на власть толкаешь? Пошто на заклание отдаешь?!» — Кадочников умудряется выразить в условном пространстве фильма линию сакральной жертвы, в соответствии с общей идеей режиссера воплощает едва ли не куклу-марионетку, почти мультипликационного персонажа, и при этом создает огромный психический объем. Владимир вечно льнет к матери, утверждая тем самым полную зависимость от нее, но внезапный протест («пошто на заклание отдаешь») как проявление этакого неотмирного всеведения обеспечивает фильму режиссера-материалиста приток мистических энергий.
В картине Семена Тимошенко «Запасной игрок» у Павла Петровича — первоклассное актерское окружение, а роль не главная. Однако именно он стал смысловым центром картины, сначала скрываясь под личиной поющего и танцующего старика Дедушкина, а затем срывая грим и представ уже в качестве неотразимого красавца Светланова.
Кадочников существует в рамках водевильного сюжета так же органично, как и на территории романтической героики, в замаскированном под историческую хронику мифопоэтическом пространстве XVI столетия, в сердечной мелодраме с комедийными обертонами. Обладая уникальным голосом и абсолютным слухом, он в апогее славы, в 1950-е, записывался на пластинки, выступал с концертами. Две первые строчки выразительно исполненной Кадочниковым песни из «Запасного игрока» (муз. И. Дунаевского, сл. М. Матусовского) предельно выгодно характеризуют его самого: «Чем дороги бывают трудней, тем шагают настойчивей люди». Мало того, что здесь имеются духоподъемный текст и утонченное гармоническое решение, актер своим прочувствованным исполнением сообщает отчасти случайному, вставному номеру эпохальный характер. Иные веселые композиции Дунаевского из 1930-х, возможно, слишком экзальтированны, но здесь, кажется, достигнуто изысканное равновесие, согласно восточной терминологии, обретено и зафиксировано «дао».
Утвердившись в качестве звезды первого ряда к началу 60-х (новую грань его таланта открыл в картине «Большая семья» Иосиф Хейфиц), Кадочников внезапно перестал сниматься с прежней интенсивностью. В 1965-м и 1968-м он даже предпринял попытки реализовать себя в кинорежиссуре («Музыканты одного полка» по пьесе Даниила Дэля, «Снегурочка» по сказке Александра Островского). Относительно причин его долговременного выпадения из актуального кинопроцесса существует множество версий. Наиболее достоверным представляется объяснение осведомленного театроведа Виталия Вульфа: «левые концерты», трения с администратором этих не одобряемых властями мероприятий, предательский донос, статья в партийной газете, отлучение от профессии… Странно, что в наши дни, когда предпринимательская инициатива, в сущности, поощряется, за неуместным флером скрывают по-человечески объяснимую историю с драматичными для всех поклонников великого артистического таланта последствиями.
Из единственного в его жизни театра, Ленинградского Нового ТЮЗа, где Кадочников блистал с 1935-го, он уволился в период активных съемок у Эйзенштейна. Как этот охочий до работы артист психологически и финансово выживал долгие годы простоя, можно лишь догадываться. Из небытия его неожиданно вернули: сначала Никита Михалков предложил роль Трилецкого в «Неоконченной пьесе для механического пианино», а следом Андрей Кончаловский утвердил Павла Петровича на роль Вечного Деда в «Сибириаде».
Последнее десятилетие его жизни прошло в непрерывном съемочном процессе. Кадочникова наперебой приглашали ведущие советские постановщики: вновь Никита Михалков, Витаутас Жалакявичюс, друг юности Сергей Юткевич, Виталий Мельников, Геннадий Полока, Игорь Масленников, Булат Мансуров, Владимир Бортко, Ян Фрид и Илья Фрэз. За редкими исключениями предоставлялись роли не первого плана, но все равно это была реальная работа, к тому же в интересных проектах оригинально мыслящих художников.
Он был, пожалуй, первым по-настоящему знаменитым учеником легендарного театрального педагога Бориса Зона, проложив таким образом путь к продуктивной жизни в искусстве выпускникам последующих мастерских ленинградского мэтра — от Николая Трофимова и Эммануила Виторгана до Зинаиды Шарко, Алисы Фрейндлих, Ольги Антоновой.
Кадочников сыграл первого нашего разведчика с большой буквы, первым в нашем кино показал, что мужественность органично сочетается с душевной тонкостью, а нежные тона красивого голоса вполне различимы в грохоте строек и рычании моторов. В каждой роли он любил и умел уходить от своего житейского «я», чтобы в процессе перевоплощения дать зрителю в полной мере ощутить радость актерского творчества.
В начале и середине 80-х Павел Кадочников одного за другим потерял двух сыновей. И сам умер в далеко не самом преклонном по нынешним временам возрасте, на 73-м году. Родившийся в Петрограде, проведший детские годы в селе Бикбарда на Урале, этот человек из плоти и крови стал героем национального культурного мифа со множеством лиц и одной-единственной, ясно различимой поэтической душою.
Фото: РИА Новости