Война и геополитика: 30 лет с начала вывода войск из Афганистана

15 мая 2018 года по всей стране прошли мероприятия, посвященные 30-летию начала вывода ограниченного контингента советских войск с территории Республики Афганистан.

15 мая 2018 года по всей стране прошли мероприятия, посвященные 30-летию начала вывода ограниченного контингента советских войск с территории Республики Афганистан.

В Москве, Нижневартовске, Воскресенске, Астрахани, Набережных Челнах, Химках и многих других городах, в том числе воюющей Луганской народной республике, прошли митинги, встречи, посвященные этой дате. В Москве к памятнику воинам-интернационалистам на Поклонной пришли ветераны 335-го полка — ровно 30 лет назад, в ночь с 14 на 15 мая, согласно приказу о выводе советских войск они навсегда покинули Афган.

«Президент Афганистана Мохаммад Наджибулла уговаривал нас не уходить, просил оставить хотя бы 30 тысяч солдат, но это стало бы нарушением Женевских соглашений», — рассказывает командующий 40-й армией Борис Громов, непосредственно руководивший выводом войск.

Продолжавшаяся 10 лет война в Афганистане до сих пор вызывает немало споров. Это — настолько объемное явление, что очень трудно говорить о нем, затрагивая один лишь военно-политический аспект. Культурный, психологический и социальный важны не меньше. 

С середины 80-х и до начала 90-х годов «афганскую» тематику подхватили люди, не желавшие, мягко говоря, нашей стране победы в любых начинаниях. Типичный пример — книга «Цинковые мальчики» Светланы Алексиевич. Она и ей подобные прочно закрепили в сознании многих жителей постсоветского пространства мысль о том, что после Афганистана любое участие России в войнах за пределами своих границ недопустимо. Сами термины «ввод войск», «ограниченный контингент» или «интернациональный долг» были демонизированы настолько, что вызывали у многих панику. 

По некоторым оценкам, не только сам вывод советских войск из Афганистана — с полным оставлением территории на радость заокеанским партнерам, — но и то, как вся война подавалась населению СССР, выглядели как успешная операция противника. В значительной мере последствием этого стал распад СССР и деморализация населения, до сих пор в полной мере не избавившегося от «афганской стигмы».

Информационно-психологическая операция «Афган» в некотором смысле продолжается до сих пор. Когда Россия откликнулась на просьбу о помощи официального Дамаска, буквально все либеральное пространство захлестнула истерика: «Куда лезете!? Получите второй Афган!»

Те же крики сопровождают даже аккуратные намеки на теоретическую возможность вынужденного вмешательства российских войск в войну в Донбассе в случае полномасштабного наступления ВСУ. Притом что, как известно, военнослужащие участвуют в подобных кампаниях исключительно на контрактной основе, и ни о каких безусых школьниках на передовой с нашей стороны речи не идет в любом случае.

В то же время, даже если говорить о потерях, то они были не слишком высокие. 13 с небольшим тысяч за 10 лет с учетом того, что мы практически полностью контролировали территорию, не давая подойти к границам Советского Союза ни террористам, ни наркотрафику. США ведут отсчет своей афганской кампании с 2001 года, причем находятся они там совершенно незаконно, и говорить о контроле ими значительной территории не приходится. Большей частью американцы находятся в Кабуле. При этом их общие потери составили на 30 января 2018 года более двух тысяч человек. Наркотрафик же только растет.

Гораздо серьезнее и значимее последствия этой кампании и, в частности, ее окончания для нашей страны. 

Своими мыслями в интервью Федеральному агентству новостей поделился депутат Госдумы Евгений Федоров, сам прошедший Афганистан.

«Советский Союз, исходя из своих государственных интересов, защищал пространство вокруг, создавая у своих границ пояс безопасности, — рассказывает Федоров. — Сложно сказать, можно ли это было сделать иначе, но это был путь, предусмотренный международным правом. Ввод наших войск, подчеркиваю, был продиктован просьбой народа и правительства Афганистана с целью помочь противостоять иностранным террористическим интервентам».

Было понятно, что войска не могут там располагаться вечно и когда-нибудь в любом случае их надо возвращать домой.

«Но вывод войск из Афганистана был первым этапом ликвидации СССР в понимании Горбачева, — как всегда категоричен в своих формулировках депутат Федоров. — Он, выводя войска из этой страны, знал, что Афганистан будет брошен и уничтожен, а потом будет уничтожен и сам СССР. Или предполагал». 

Афганский лидер Наджибулла, по словам Федорова, на тот момент вполне контролировал ситуацию. Если бы СССР не прекратил поставки оружия, материалов, боеприпасов, возможно, он удержался бы и выполнял свои задачи по обеспечению дружеского режима на наших южных рубежах.

Ведущий Первого канала Артем Шейнин, также принимавший участие в боевых действиях в Афганистане, в беседе с ФАН отметил, что каждая страна обеспечивает свои геополитические интересы.

«Афганистан однозначно находился в сфере наших стратегических интересов, — напомнил он. — Там у власти было признанное всем миром правительство, с которым у нас был заключен 5 декабря 1978 года договор о дружбе и сотрудничестве. В документе была статья, которая подразумевала вооруженную помощь каждой из договаривающихся сторон в случае угрозы внешней агрессии».

На рубеже 1978–79 годов на границе Афганистана с Пакистаном регулярно происходили боестолкновения. Более того, в самом Афганистане уже тогда шла партизанская борьба, в которой непосредственное участие принимали военнослужащие и советники из Пакистана. Официальный Кабул неоднократно обращался к СССР за помощью в соответствии с договором. 

«Эти обращения и прямые просьбы о вводе подразделений для охраны руководства страны, в том числе премьер-министра Афганистана Мохаммада Тараки, шли с начала 1979 года. Было понятно, что необходимо помочь афганской власти, ориентированной на СССР, и не важно, кем именно она в тот или иной момент была персонифицирована», — уверен Артем Шейнин.

По его мнению, «антисоветские пропагандисты тогда посмеивались, мол, мы туда вошли, чтоб там не было американцев». Но время очень быстро все расставило на свои места. В 1989 году советские войска ушли из Афганистана. В 1992 году новые российские власти, по сути, сдали своего союзника и в Афганистан вошли уже американцы, которые находятся там уже 17 лет.

«Это для тех, у кого память, как у рыбки, и кто историю или не помнит, или не хочет помнить. Почему-то наши либеральные деятели, которые всегда вопрошали, куда вы лезете, зачем вам это нужно, не задаются вопросом, а что там потеряли Соединенные Штаты, которые находятся в десятках тысяч километрах от Афганистана». 

Поэтому, повторяет ведущий программы Первого канала «Время покажет», с точки зрения геополитики решение о вводе войск было совершенно оправданным, ибо должно было обеспечить геостратегические интересы России.

«Ошибка советского политического руководства заключалась не в том, что мы ввели военный контингент в Афганистан, — это как раз было правильным и логичным, а в том, как наши войска там в итоге стали использовать, — говорит Шейнин. — Войска были введены для помощи в отражении возможной внешней агрессии и для того, чтобы помочь власти удержаться. Для этого достаточно было осуществлять лишь присутствие, контролировать коммуникации, аэродромы, большие города». 

Но, к сожалению, по словам Шейнина, советские подразделения стали использовать на одной из сторон «во внутриафганской гражданской войне для нанесения (по просьбе афганского руководства) бомбо-штурмовых ударов и для участия в операциях, в которых они часто играли первую роль, против несогласного населения, партизан, которых мы называли душманами, а афганцы — моджахедами. Вот это была ошибка».

Артем Шейнин напомнил, что, когда наши войска вошли в Афганистан, никакой враждебности по отношению к ним не было. До 1979 года к Советскому союзу там относились прекрасно.

«А потом мы начали участвовать в боевых действиях, порой — довольно жестко, иногда превышая, на мой взгляд, то, что должны делать союзники. И вот за эту ошибку многие наши солдаты своими жизнями в итоге и расплачивались, потому что у нас задачи победить душманов не было. И не должно было быть, — продолжает Шейнин. — У нас была задача сделать так, чтобы там оставалась власть, ориентированная на нас. Политическое руководство СССР дало себя втянуть, военные изначально были категорически против, потому что воевать с партизанами в горах наши подразделения, особенно поначалу, были не приспособлены. Орудия даже у танков не поднимаются на такую высоту, и других проблем было много. Понятно, что полностью уничтожить душманов было невозможно, потому что это была часть афганского народа. Нам не нужно было в это влезать, но мы дали себя в это втянуть».

И конечно, этим тут же воспользовались американцы, которые стали помогать другой стороне, и получилось, что «они поддерживают народ, а мы вроде бы как воюем против народа. Что было, естественно, неправдой, хотя бы потому, что тогдашняя афганская власть представляла большую часть населения».

Что касается вывода войск, по мнению Шейнина, в России тогда у власти оказались люди, которые были так очарованы Западом, что согласились сдать все что угодно, в том числе и Афганистан, и все наши интересы — как в этой стране, так и во всем регионе. Российская власть перестала поддерживать Наджибуллу оружием, боеприпасами, продовольствием, в результате чего этот режим пал. 

В 1991 году министр иностранных дел РСФСР Андрей Козырев назвал Наджибуллу «экстремистом». А саму войну стали считать бессмысленной, и ее участники, чувствуя отношение общества, все чаще задавали себе вопрос: «Неужели это было зря?»

Исходя из складывающейся системы координат, напрасным был их подвиг, гибель их товарищей и многое другое. В СМИ все чаще писали об «афганском синдроме» — варианте посттравматического стрессового расстройства, когда человек, пережив психотравмирующую ситуацию, которой, безусловно, является война, не может нормально жить дальше. Между тем, известно, что участники Великой Отечественной войны испытывали такие проблемы крайне редко. 

За разъяснением ФАН обратилось к практикующему психологу, кандидату психологических наук Александру Невееву.

«Возникновение данного расстройства связано не только с тем, в какую атмосферу человек попал на войне, но и с тем, какие обстоятельства возникли потом, когда он вернулся, — объяснил он. — И естественно, если человек вернулся с войны и вместо своей страны нашел другую, которая хуже той, за которую он проливал кровь, это, конечно, может усилить военный стресс».

Но сам масштаб трагедии, по мнению Невеева, был сильно преувеличен. Просто и афганскую войну, и Чернобыль, и Абхазию, и Приднестровье тогда предпочитали трактовать во вполне определенном ключе. И люди, прошедшие через Афган, стали жертвами этого подхода.

Афганская война стала важным уроком для России. И выводы, сделанные нашим руководством, сыграли свою роль в том числе в Сирии, которая во многом схожа с той ситуацией. В Сирии мы находимся также по приглашению законной власти.

Однако свое участие в боевых действиях рассчитываем практически ювелирно. И воюют там опытные военные, а не призывники–вчерашние дети. В отличие от позднесоветской и раннероссийской эпох, в СМИ формируется правдивый образ людей, участвующих в этих событиях, и четко прослеживается важность нашего участия в сирийских событиях прежде всего для России. Ведь в Сирии мы на дальних подступах удерживаем террористов, получающих финансовую и военную поддержку из все тех же США. 

И террорист, убитый под Пальмирой, не появится под Волгоградом.