Ю.Ф.Голова мумии
Лето отстреливалось от осени последними теплыми днями, к вечеру становилось прохладно, поэтому в наступающих сумерках Кикимора раскочегаривала во дворе летнюю печь и варила варенье. Жар от печи компенсировал вечерний холодок.
- По-о-одруга! - внезапно раздалось с высоты, и в объятия Кикиморы спланировала гаргулья Клава, похудевшая и счастливая.
Следом во дворе приземлилась вторая гаргулья, размером в полторы Клавдии, что в ширину, что в высоту. В соответствии с законом корреляции крылья тоже имели немалую площадь.
- Познакомься, мой муж! - радостно представила Клава.
- Владислав Аполлинарьевич, - солидным басом назвался гаргул и протянул мускулистую лапищу для рукопожатия. В другой лапе он небрежно держал набитую дорожную сумку. - Можно Славик.
- Кикимора, - пожав лапу, старуха зачем-то сделала реверанс.
Накрыв на веранде стол, Кикимора пригласила гостей к чаю. Оценив габариты Славика, вместо чашки хозяйка поставила перед ним колбу от кофеварки. За чаем Клава по обыкновению затарахтела, вываливая последние новости и перипетии своей жизни. Дети у бабушки в Анапе, они маленькие и шустрые, бабушка их балует, а они решили путешествовать, были у родственников в Париже, в Рязани и в Новосибирске, а теперь...
- Клав, у тебя техническая словострельность триста слов в минуту, - заметил Славик, отвлекшись от второй колбы чая с малиновым вареньем. - Убавь хотя бы наполовину.
- Ой, - гаргулья прервала скороговорку. - Я ж забыла. Мы в Египте были!
- Да что ты? - удивилась Кикимора. - И как там?
- Во! - показала большой палец Клава. - Там такой шикарный черный рынок для своих. В смысле, для нас, ну ты понимаешь.
- Понимаю, - кивнула старуха. - Не для людей. Почему в Египет-то полетели?
- Из-за меня, - Владислав Аполлинарьевич налил третью колбу. - Египтология - мое хобби. Давно хотел. Та-Кемет, та-мери, - задумчиво произнес он.
- Папирусов набрал, - заметила супруга. - Взял автограф у Анубиса. Жизнь удалась.
- У кого взял?! - ахнула Кикимора.
- У Анубиса. Он черным рынком заведует по совместительству, - сказала Клавдия. - Сувениров надарил, еле в сумку влезли. Я тебе сейчас один покажу.
Поковырявшись в сумке, гаргулья вытащила засохшую голову, плохо завернутую в грязные обрывки льняной ткани. Глаза у головы горели двумя красными точками.
Извлеченная на свет лампы, голова недовольно зашипела.
- Во, - сказала Клава. - Тулово не сохранилось.
- Кто это? - Кикимора взяла сувенир и принялась его изучать.
- А хз, - гаргулья, наконец, принялась за чай. - Может, фараонша, может, просто жрецам не понравилась в свое время.
- Гм, - рассматривая голову, Кикимора почему-то вспомнила продавщицу в районном сельпо году так в 1938-м. Такая же грымза. И шипела так же, и сходство даже какое-то было. - Вылитая Нина Евсеевна, - вслух проговорила старуха.
- Забирай, - радушно предложила Клава. - Только тряпку с нее не снимай, мы попробовали, так она кусаться начала.
В довесок к Нине Евсеевне гаргульи оставили несколько бутылок настоящего масла алоэ и крем для ухода за лицом. В ответ Кикимора нагрузила Славика пятью сортами варенья. Проведя следующий день в окаменевшем состоянии, вечером гаргульи стартовали в Анапу за детьми, а Кикимора осталась общаться с головой мумии.
Прежде всего старуха подвесила голову на веранде и принялась тыкать пальцем в себя, терпеливо произнося: "Кикимора", и в нее со словами: "Нина Евсеевна". К полуночи несчастная мумия при упоминании Нины Евсеевны открывала глаза и шипела. Для начала хватит, решила Кикимора, и оставила голову в покое до утра.
Утром обнаружилось полное отсутствие в доме сахара, соли и специй.
- Заготовки - дело такое, - пробормотала Кикимора, осознав необходимость поездки в магазин.
Приведя себя в относительно благопристойный вид, старуха властно позвала своего избушонка-внедорожника:
- Майбах! Ко мне.
Получивший летом изрядную долю воспитания, гусеничный вездеходик моментально подъехал к крыльцу и застыл, проскрипев деревянной кабиной нечто напоминающее "чего изволите". Голова мумии повернулась к чуду генетики и зашипела так удивленно и протяжно, что Кикимора сняла ее с крючка и, подумав, повесила ее на резинке с помощью присоски в кабине Майбаха. Избушонок не возражал, Нина Евсеевна тем более. Она тут же развернулась сморщенным лицом к ветровому стеклу и зажгла красные огни в глазах.
Кикимора забралась в кабину, и путешествие началось.
Нина Евсеевна крутилась, разглядывая местность, шипела с некоторым одобрением. Путешествие на гусеничном Майбахе ей явно нравилось.
- Эй, ямщик, поворачивай к черту, новой дорогой поедем домой. Эй, ямщик, поворачивай к черту, это не наш лес, а чей-то чужой, - тихо напевала Кикимора.
Под конец Нина Евсеевна начала шипеть в такт.
Как всегда, отправляясь в магазин, Кикимора оставила Майбаха на парковке недалеко от входа, чтобы не бегать с тележкой. Обычно ей хватало пятнадцати минут, чтобы закупиться, но сегодня в кассу была очередь, вторую кассу упорно не открывали, и задержавшаяся Кикимора, выйдя из магазина, попала на интересную сцену.
Из кабины Майбаха торчали ноги в ботинках сорок четвертого размера. Ноги дергались. Изнутри доносился истеричный крик. Этот крик в совокупности с дергающимися ногами собрал человек пять зевак, двое из которых снимали происходящее на телефоны.
- Сука! - вырвалось у обычно сдержанной и интеллигентной Кикиморы, и, толкая тележку с сахаром, она помчалась разбираться.
Крик усиливался, ноги дергались сильнее.
Зажатый дверцей и кабиной обладатель ног выбраться не мог, хотя очень старался.
Между воплями из кабины доносилось низкочастотное шипение.
Подошли еще три зрителя, они перешептывались и доставали телефоны, но тут Кикимора, тараня тележкой хрупкий заслон зевак, подбежала к избушонку.
- Отпусти дебила! - крикнула она.
Майбах неохотно приоткрыл дверцу.
- Вылезай, - Кикимора заглянула в кабину.
Мало не дотягиваясь до носа здоровенного мужика, Нина Евсеевна шипела и щелкала зубами. От мужика несло водкой, но, судя по виду, он уже протрезвел. Ощутив свободу, он, извиваясь, выполз из кабины, буквально стёк по гусенице на асфальт и икнул.
Кикимора оглянулась. Происходящее снимали все подошедшие, человек двадцать. Некоторые хранили на лицах очумевшее выражение. При просмотре записи выражение усилится, подумала Кикимора, торопливо перегружая пакеты из тележки в кабину, потому что волшебные существа не записываются ни на пленку, ни на карту памяти.
Покончив с погрузкой, старуха наклонилась к мужику, который бессмысленно таращился на нее, продолжая сидеть у гусеницы.
- Ты зачем в чужую машину полез, пьянь? - ласково спросила Кикимора.
В ответ он икнул.
Махнув рукой, Кикимора оттащила его к магазину.
- Эй, там! - крикнула она. - Вызовите "скорую".
После чего нырнула в кабину избушонка. Не дожидаясь команды, тот рванул по газону на трассу. Кикимора оглядывалась, но погони, к счастью, не было.
Подуспокоившись, старуха удобно устроилась в водительском кресле и посмотрела на голову мумии.
- А неплохой противоугонкой я обзавелась, - резюмировала она и, протянув руку, почесала Нину Евсеевну за ухом.
Вэдер Ольга