Бульдозер
На новогодние к Шурику нагрянула в гости племяшка жены – одиннадцать лет – круглая отличница. С первого класса на золотую нацелилась, и тянет. Мама посадила дочу на самолет, а в Домодедово её Шурик с женой встретили.
Он девчушку прежде никогда не видал – ребёнок как ребёнок: косички, щечки, скромность, носовой платочек.
Ну, приехала и приехала, делов-то: свозили в зоопарк, на ёлку, на Красную Площадь, туда сюда, а в остальное время гостью не видно не слышно: сидит под абажуром, вышивает или ведёт дневник, моет за собой посуду, зубы чистит, а в девять вечера вещички на стул, тапочки по линейке поставит, помолится, и спать.
Какой-то набожный суворовец, а не девочка, дивился Шурик. А Верка жена на неё не налюбуется и намекает – пора мол, такую же чёткую Васю заводить, Шурик, – своих деток хочется.
Девочку-то звали Василиса, и у неё трогательно косил правый глаз, и жена ласково величала её Вася и гладила по русой головке – жалела умницу косенькую.
Набегавшись с женщинами по Москве, и отдав долг гостеприимства, Шурик стал законно собираться на охоту. Он всегда на зимние каникулы выбирался с мужчинами на природу – поиграть ружьишком.
Укладывает он верный рюкзак, как жена вдруг заявляет: – Возьмите ребенка на свежий воздух, – не всё девочке в городе ошиваться – вон уже круги под глазами. А я за ней через пару дней приеду, – тут не далеко.
У Шурика у самого круги поплыли – нифига себе дела! – соглядатая дают, так еще и жена нагрянет на военную базу. Это невозможно!
– Да Вася поди и не хочет? – подмигивает Шурик соплячке. – Ей с тётей Верой в аквапарк, а не слушать ночью вой волков. Правда, детонька?
Жена вопрошающе глядит на Васю, а у той косой глазик от страху выпрямился: – Волки?!– ахнула девчонка. – А медведь?
– И медведь. Страшный. У-у! – захрипел охотник, как подколотый хряк, ибо живого мишку сроду не слыхал и не видал. А сам под нос хихикает – нагнал жути.
– Тётя Вера, – взмолилась девочка и сложила ручки. – Вы не обидитесь, если не пойду с вами в аквапарк?
Шурик уронил двустволку, которую протирал ветошью.
– Нам сочинение задали, – говорит Вася, – как я провел новогодние каникулы. Если опишу настоящую охоту, мне по русскому пять влепят, а за волков и медведей и по природоведению отлично влупят. Двух зайцев убью. – и улыбается, отличница чёртова!
Маленькая, а уже какая! – прёт за золотом как приисковый бульдозер.
Жена от умиления даже слезу пустила, а Шурик упёрся, – не детское дело на дикого зверя ходить. Расстегнет секач вашу отличницу от пупка до кадыка, а мне отвечай?
Какой зверь, корит его Верка, – ты страшнее перегара нихуя не привозил. Ну, еще зайца пару раз, прошлой зимой. Серенького такого.
– Зайцы зимой белень… – заикнулась отличница, но Шурик заорал: – Беру! Бегом собираться, Вася.
В отличии от Васи, Вера училась неважно, а то б смекнула, что это кролики из деревни по соседству с «охотничьей заимкой». А точнее « заёпкой». Потому что крупнее шлюхи, зверя в ближнем Подмосковье давно нет, а стреляют охотники по воронью да банкам. Вот такие особенности, как говорится…
Когда в рассветном полумраке Шурик вышел из подъезда с кем-то маленьким укутанным, мы с Федей вышли из машины – кто это?! Объект вежливо поздоровался – девочка. Шурик подсадил её в джип, захлопнул дверь. Вопросительно закурили.
– Да ладно, пацаны, девчонка не помеха. – отмахнулся он. – В девять помолится и давит на массу как пожарник, а в остальное время вышивает как машинка. А завтра придумаем, как её сплавить. – и помахал голубым глазёнкам за окном, улыбнулся. – Курва….
В камине трещал огонь, а за окном мороз. На грубом столе выстроились чудесные вещи: водка, коньяк, пиво, квашеная капуста, соленые огурцы, сало, груздочки, селедка, дымилась в закопченном котелке вареная картошка… Но, кусок не лез в горло.
– Ну, и какого она не спит?– мрачно спросил здоровяк Федя.
Забравшись с ногами, в кресле-качалке покачивалась Вася, – поперек колен, на подлокотниках покоилась Шуркина двустволка. Положив записную книжку на ружье, Вася вела дневник. Упорная девочка методично собирала материал.
Шурик пожал плечами.
– Милая. – говорит ласково. – Уже десятый час, тебе пора помолиться и спать.
– Волков жду. – не шутя отвечает девчонка. – Мне для сочинения. Пятерка нужна позарез.
– Иди спать! Бабайка из лесу придет, утащит. – не очень вежливо припугнул Федя и прикрикнул. – Ну..?!
– Пусть… – не поднимая взгляда от блокнота, Вася похлопала по ружью. Это было столь уморительно, а ружье не заряжено, что мы так и грохнули – аж пламя в камине загуляло, и багровые отсветы запрыгали по избе.
Однако, когда рядом маленькая девочка, ни слова крепкого вставить, ни расслабиться, о бабах не посудачить, анекдот не расскажешь, не пёрнешь наконец, – не то веселье, – совсем не то. Сами бы попробовали.
Она здорово давила на нервы.
Когда вышли на мороз покурить, Федя сказал: – Так не пойдет. Завтра вечером шлюхи, а тут эта «видеокамера» пишет и пишет. Извини Шурик, я люблю детей, но ипаться больше – я её слегка напугаю, и она запросится в город.
А что было делать? Мы с Шуриком вернулись в избу, а Федя достал из УАЗика огромный тулуп, вывернул наружу бурой, свалянной овчиной, напялил, и давай с улицы рычать и скрестись в стены, точно косолапый.
– Медведь! – заорали мы. Рятуйте.
– Крючок! – кричала Вася.
Поздно! – в незапертую дверь мохнатой спиной полез зверь. В багряных отсветах камина, это было эффектно.
Настолько, что Вася отложила блокнот...
Кто же знал, что при разгрузке машины, малышка присвоит патрон…Хорошо, дробь мелкая – только на ворон.
Залп, и грозный шатун с бабьим визгом укатился в лес и скулил там, что жалкая сука.
– Попала! – выдохнула Вася, и косящий глаз вовсе прилип к переносице. Обмирая, мы кинулись из избы.
Тяжелый тулуп и ватные штаны спасли аниматора, – контузия правой задней полусферы – синячище, как гирей уепали. До конца охоты, Федя спал на животе, а выпивал как аристократ – стоя у камина и опершись локотком.
Уверен, бедняга и срал навытяжку…
Когда вернулись в избу, Вася предъявила – где медведь? Отличнице нужен был труп. Никаких четыре с плюсом, пять с минусом – пять и точка!
– Промазала, деточка. – и смеется и плачет Федя, – так счастлив, что цел. – Ушел мишка.
– Догоним? – предложила девчушка и взвесила в ручках ружье.
– Христом богом – заберите пушку…! – взмолился Федя.
От греха, заперли оружие и патроны в машине.
Абсолютно невозмутимая, Вася по горячим следам набросала что-то в блокнот, попрощалась и удалилась наверх – спать. С мансарды послышалась молитва.
– Тургенев! Записки охотника… – восхищенно прошептал Федя вслед. – Хорошо спиной, а то б в разрез кафтана, и куй с яйцами рассредоточились по лесу.
– За охоту, пацаны!
А утром, за завтраком, Вася неожиданно заявила, что хочет домой.
– Не понравилось? – буркнул от каминной полки Федя, где ему сервировали завтрак.
– Не очень. – смутилась девчушка. – Медведь трусливый – сбёг. Волков нет. Я лучше про тигра напишу. Верная пятерка…
Ну типа, – делать мне тут с вами больше некуй – везите назад.
Шурик позвонил жене. Никогда больше не видал, чтобы Федя так уважительно жал кому-то руку, как Васе…
А. Болдырев