bmsvtlzltmrssls
Прихожу, сажусь на сцене за столик... мама дорогая! В зале темно. Но не только потому, что свет приглушили, а потому, что 100 процентов студентов — чернокожие. Это специальный колледж для черных. Человек двести, наверно. И лиц не разглядеть.
Не очень ловко быть единственным белым в такой толпе. Тем более иностранцем. Враждебности в них нет, — иначе бы не пришли — но отчуждение висит плотным занавесом. Какое ей дело до наших горестей и проблем? до нашей печальной истории? — думают, наверно, они.
Ну ладно, прочитала я пару рассказов, зал вяло похлопал. А теперь вопросы.
— А это правда, что у вас был черный поэт, и он играл важную роль в русской литературе? — спросили меня из тьмы.
— Правда! — уцепилась я за Александра Сергеевича, — выручай, дружок! — и да, он самый лучший и самый главный русский поэт, он, можно сказать, основоположник современной русской литературы. И его называют солнцем русской поэзии!
По залу прошел легкий приятный шелест.
— А еще, — вспомнила я, — а еще... он был рабовладельцем! И у него были рабы — все сплошь белые!
И тут зал медленно осветился. Это двести человек одновременно обрадовались, улыбнулись — как бы против воли — и своими белыми, сахарными зубами осветили зал.
И тьма рассеялась.