Классик с баяном
Или старинные литературные мотивы – на новый лад
Перефразируя выражение одного из литературных героев, можно с уверенностью сказать, что «жизнь в провинции имеет много гитик…» Иными словами, она не похожа на пафосную столицу с ее приблудами и дешевыми потугами на экстравагантность. Более сурова и (одновременно) проста и бесхитростна. Впрочем, такой она была всегда, что мы и попробуем доказать…
Довелось побывать на открытии мемориального довлатовского музея в Березино. Вдоволь нагулявшись по Пушкиногорью, к концу дня засобирались домой. Стартовали из Бугрова, от пафосного отеля «Арина Р», где нас заприметил живой классик и многознатец Валентин Яковлевич Курбатов, который, как оказалось, тоже участвовал в каком-то литературном симпозиуме.
КТО ПО МОЛОДОСТИ НЕ ЧУДИЛ?
– Коллега, неужели это ваша красивая заграничная машина, которая всех катает до Пскова? – поставил вопрос ребром писатель. – Но учтите, что нас двое.
Отчего же не взять, если в машине четыре места? Погрузили в багажник сумки, баян (откуда он у них?), расселись и… тронулись. Не успел включить третью передачу, как Валентин Яковлевич начал рассказывать литературные байки, коих, как оказалось, он знает в великом множестве. Бери блокнот и записывай, если конечно сам не за рулем. Пока ехали до Новгородки еще ничего, а как вывернули на федеральную трассу – туши свет. Магистраль перегружена: многотонные грузовики прут сплошным потоком, скорость у всех приличная. Одним словом, зевать некогда, а классик все не умолкает. Визуальный контакт – через стекло заднего вида. Изобразил на лице искреннюю заинтересованность, а сам «выключил» уши и вцепился в баранку, пока доехали до места назначения. Высадил своих пассажиров неподалеку от его «пятиэтажки», а на прощанье говорю:
– Валентин Яковлевич, зря вы старались. Когда дорога такая напряженная, я никого не слушаю. Даже магнитофон не включаю, чтобы не отвлекаться. Вы уж извините…
– А я то-то по нашей русской традиции из себя что-то изображал! – искренне удивился Курбатов – У нас ведь как повелось? Не можешь заплатить за проезд, расскажи что-нибудь занятное, чтобы повеселить шофера. Выходит, что я вам всю дорогу мешал?
– Отвлекали. К тому же я волновался…
– !?
– Все-таки классика вез, не мешок картошки.
– А что? Пожалуй, и классика, – засмеялся Курбатов.
– К тому же с баяном, – вставил, наконец, свое слово четвертый участник поездки, который всю дорогу молчал.
– Еще раз спасибо! – поблагодарил маститый пассажир.
– Валентин Яковлевич, здесь перехода нет. До ближайшего светофора было метров 300.
– Но с нами ведь баян! – «с веселием и отвагой» воскликнул Валентин Яковлевич и двинулся с приятелем через улицу – машин в выходной было мало. Да… классик с баяном везде пройдет!
* * *
В средствах массовой информации никогда не было сухого закона. Как-то после трудов праведных, журналисты областной молодежной газеты решили обсудить что-то злободневное, а чтобы во рту не пересохло, прикупили пару бутылок сухого красного. На беду не оказалось штопора, но выход нашел один молодой и, как бы теперь сказали – креативно мыслящий сотрудник. Он решительно взял годовую подшивку газеты, прислонил ее к стенке и начал колотить днищем бутылки в надежде, что пробка вылетит. Увы, но разлетелась сама емкость, и большое красное пятно растеклось по стене. На следующий день редактор пожурил коллег за неосторожность, а спустя некоторое время начался ремонт, и мемориальное пятно закрасили. Сейчас его «автор» маститый писатель – лауреат всех мыслимых и немыслимых литературных премий и просто симпатичный дядька, но… кто же в молодости не чудил?
* * *
Эпатажные, многослойные, полисемантичные, с коннотациями, сюжетные фрики (толстый и тонкий) заседали в одном из популярных ресторанов уездного города Р. Обитающие исключительно в метафизическом измерении, они рассуждали о творческом процессе, как таковом. После введенной перорально в организм горючей жидкости С2Н5ОН (на 10 молекул воды) очень громко – слышимость в заведении была прекрасная – сошлись на том, что отечественный «быдлостан» не способен понять всю сложность переживаний подлинного художника. Неожиданно к столику подошел гражданин, который решил оспорить последнее утверждение, однако был послан подальше в выражениях самых распространенных. Лишенный слова начал усиленно жестикулировать, нанеся при этом (видимо, по неосторожности) обоим легкие повреждения в области лица. Впрочем, не опасные для здоровья. Особенно досталось тонкому. Выяснение творческих позиций было оперативно прекращено охраной, которая вежливо, но убедительно попросила гостей покинуть помещение – «во избежание». Есть свидетели, что после случившегося метрдотель втихомолку пожал руку инициатору «дискуссии», добавив, что лично его уже достала эта недоделанная «богема» – каждый день приходит, поддает как все, но своими разговорами только народ пугает, что влияет на выручку.
И УВАЖЕНИЕ НУЖНО ЗАСЛУЖИТЬ
Благодарные пациенты в ординаторские районных больниц в качестве «благодарности» обычно несут молоко, творог, сметану, мед, сало, яйца – все, чем богата русская деревня. Одного врача, например, пока пациент проходил лечение, закармливали рыбой – его больной был профессиональным рыбаком. Но бывают и просто экзотические исключения. Например, заведующей отделением больницы одна начитанная дама вручила статуэтку «мать и дитя». Реаниматологу как-то подарили ополовиненную (!) бутылку виски. Но самый странным подарком стал набор фломастеров врачу-радиологу.
* * *
В стационаре небольшой районной больнички одно время успешно практиковали хирург Могила (Леонид Филиппович) и анестезиолог Лопата (Борис Семёнович). В народе их уважали…
* * *
Железнодорожный полустанок, забытый Богом и людьми… В свое время там «по самое не могу», как и везде по стране, была оптимизирована медицина. В виду отсутствия профильных специалистов одно время большой популярностью у местных пользовалась какая-то «бабка» из приезжих (как потом выяснилось – кандидат биологический наук), которая лечила тем, что предлагала больным возложить руки на… ноутбук. Расхожая молва уверяла, что ей удавалось поднимать на ноги даже онкологических больных.
* * *
Вольный пересказ одного из философских постулатов великого Бахтина: если вы с утра посмотрелись в зеркало и почему-то сами себе не понравились, то вспомните: что вы вчера с вечера прочитали и «не эта ли низость исказила ваше лицо»? В наше время речь уже идет, как правило, не о книге, а о телевизоре.
ЗАКОЛДОВАННОЕ МЕСТО
В Англии есть одно качество, которое лучше всего характеризует древний замок: наличие в нем привидения. При этом в путеводителях обязательно пишут: кто бродит по пустынным коридорам, за какие прегрешения наказан. И тут же – обязательная повышенная такса: переночевать в заколдованном месте стоит не в пример дороже – за адреналин надо платить. Сотрудники Государственного Пушкинского музея-заповедника однажды похвастались, что ночью, по пустым залам усадьбы «Тригорское» тоже иногда бродит приведение. По их словам, впервые необычная «сущность» была замечена, когда страна отмечала 100-летий юбилей Семёна Степановича Гейченко.
– В ту ночь меня разбудила охрана, – рассказывала потом ученая дама. – Сработала сигнализация, наряд милиции, как положено, оперативно приехал на место происшествия. Вскрыли музей, но никого не нашли. Что за чудеса?! После осмотра снова все закрыли, и опять сработала сигнализация. И так три ночи подряд! Мы не могли понять, что происходит, пока кто-то не выдвинул гипотезу о… привидении. Сначала все посмеялись над этим, но потом-то стало не до смеха…
Было несколько версий происходящему. По первой, это мог быть дух самого Семёна Степановича, который похоронен неподалеку, на городище Воронич. Почему он стал навещать Тригорское? Злые языки поговаривают, будто бы, ему не нравилась новая экспозиция, и он таким вот образом выказывал свое негодование. Аналогичный случай наблюдали в одном из музеев Твери, где объявился дух его устроителя, который утихомирился, когда выставочному залу был придан первоначальный вид.
* * *
Есть свой дух и в гостевом домике, что расположен на окраине Тригорского парка. Причем, уже во время его строительства работяги начали замечать неладное. Особенно, он досаждал (гремел на чердаке, бегал по комнатам), когда клали камин. С тех пор его проказы не прекращались: то яблоки начинали пропадать, то цветы с икон.
– Одна наша девочка, которая как-то раз дежурила в домике, чуть с ума не сошла! – рассказала служительница гостевого дома, – Она лежала на кровати и читала книгу, как вдруг кто-то легонько тронул ее за плечо. Она обернулась, и перед ней предстал темный полупрозрачный силуэт. Она как закричит! Даже глаза закрыла. С минуту так лежала, а когда открыла: уже никого не было. После этого случая она подала заявление с просьбой перевести ее на другое место работы.
По словам экстрасенсов (куда же без них?), на самом деле призрак в доме не живет, а появляется здесь раз в три-четыре месяца. Просто гостиница стоит на его дороге, вот он и шалит.
КОГДА К ШТЫКУ ПРИРАВНЯЛИ ПЕРО….
В свое время «золотые перья» провинциальной журналистики должны были выглядеть соответствующим образом: строго и по-деловому. Человек, приходивший на работу в областную молодежку в джинсах Levis, вызывал, как минимум, подозрения в отсутствии лояльности режиму. Впрочем, если некие вольности в областной «молодежке» и допускались, то на втором этаже местного Дома печати, где располагался приход областной партийной газеты, подобное вольтерьянство не дозволялось категорически. Например, коллега, который перешел работать в сельхозотдел издания, в первый день на новом посту явился на планерку в «тройке» и при галстуке, который потом уже не снимал ни при каких обстоятельствах. Даже в коровнике! В наши дни все иначе. Коллега поехал «свататься» на работу в одно… очень престижное информационное агентство Северной столицы. Бывший спортсмен и десантник, он привык носить короткую стрижку. Посмотрели на него будущие работодатели и сразу посоветовали отрастить волосы: дескать, в нашей прогрессивной редакции косо смотрят на тех, кто стрижется под «ноль». Приятель не растерялся и ответил по-простецки:
– У нас в городе каждый первый – после отсидки, каждый второй – военный, а каждый третий – мент. Вы хотите, чтобы я выделялся из масс народных?
Не нашлись, что ответить, но трудовой договор не подписали.
* * *
В пресс-службу некой провинциальной госструктуры взяли новую сотрудницу. В первый день, она, мило улыбаясь, ходила по кабинетам, знакомилась с коллегами. После ухода, в дверь обязательно заглядывал ее новый шеф и радостно восклицал: – Видали сиськи? Я нашел!
* * *
Из жизни «очепяток»… На местном телевидении подготовили новостной сюжет про гашение конвертов с портретом Михаила Кутузова по случаю юбилея выдающегося полководца. Дикторский голос за кадром:
– Для этого конверта была выбрана редкая ФОТОГРАФИЯ Михаила Илларионовича. Когда он был еще капитаном...
Жаль, что для иллюстрации не успели подобрать редкое видео, снятое на мобильник, когда Кутузов штурмовал Измаил.
* * *
Легендарного оператора псковской студии телевидения Валентина Александровича Януса (Янус погиб 14 января 1995 года в Грозном, выполняя профессиональный долг, во время служебной командировки. Награжден (посмертно) орденом Мужества. – Прим. ред.) отличала незаурядная выдумка. Даже в делах повседневных. Например, на собственной даче он не разбивал цветники и грядки, а на пнях, коих у него на шести сотках хватало, выращивал… опята. Соседи даже в соответствующие инстанции написали: чего это он, не как все? Бумагу, впрочем, оставили без внимания…
УЖАСЫ НАШЕГО ГОРОДКА
В журналистских командировках самым жутким местом всегда считались провинциальные «гостиницы». Особенно пугающей таковая выглядела в Усвятах и называлась она «Дом колхозника». Обыкновенная изба состояла из двух половин: женской и мужской. Между ними было некое подобие комнаты. В ней сидела служительница, которая топила печку и записывала паспортные данные приезжих. В ее обязанности входило не пускать к «колхозницам» подвыпивших «колхозников». Страшен в своей бесприютности был «Дом для приезжих» в Плюссе. Чтобы узнать, какая погода на дворе, нужно было только просунуть руку сквозь щель в стене. Если ладонь мокрая – значит, идет дождь. Мрачные легенды ходили про Гдов – «город вдов». Доехать туда по разбитой лесовозами дороге не представлялось возможным, поэтому на север области обычно летали на «кукурузнике». С обязательными посадками в рыбацких деревнях – незабываемые впечатления для крепких духом и вестибулярным аппаратом. Ночевать приходилось в гостинице. Она располагалась на третьем этаже деревянного здания, ниже были суд и прокуратура. Все эти учреждения объединяла т.н. «отвесно падающая канализация». Как написали бы классики, воздух она «не озонировала», зато связь страны с «недрами народными» была самая прямая. И главное – обоняемая.
* * *
«Дачная» деревня. Зимой – пусто, зато летом – одни приезжие. Для «городских» в сельском клубе по выходным гремит дискотека: с 12 ночи до пяти утра. Следы бурных ночей заметны на стене расположенной поблизости автобусной остановки, на стене которой чья-то девичья рука в отчаянье вывела исторгнутые из нежного сердца слова: «Пацанов мало!»
* * *
Избирательная губернаторская кампания в самом разгаре. Ее руководитель (типа) политтехнолог, дает наставления подчиненным: – И главное: не лезьте в кадр! Ради Бога не лезьте в кадр. Когда шеф в окружении журналистов – это портит картинку. Политик должен быть окружен людьми! Понимаете, людьми (!), но не журналистами…
* * *
В ходе поездки по странам Балтии, глава латвийского представительства некой крупнейшей российской нефтяной компании пригласил журналистов на пресс-завтрак. Очень низкорослый человек, казалось, что по горизонтали он больше, чем по вертикали. Когда его спросили, где нужно учиться, чтобы стать знатным нефтяником, он просто ответил: в институте физкультуры. Оказалось, что в молодости товарищ успешно занимался борьбой, выступал за сборную Латвии, потом перешел на тренерскую работу. Когда пришли смутные времена, остался на мели, но друзья (тоже спортсмены) не бросили в беде. Как-то раз его попросили помочь: провести от российско-латвийской границы до Вентспилса (порта погрузки) эшелоны с мазутом.
– С тех пор это стало моим призванием, – скромно резюмировал наш гостеприимный хозяин.
Стол ломился от рыбных деликатесов, не говоря уже об алкогольных изысках. За фуршетом бурно обсуждался вопрос о транзите нефти через Латвию. Все единодушно сходились во мнении, что после целого ряда недружественных актов молодой республики по отношению к России, демонстративной поддержки парадов бывших эсесовских легионеров, дискриминации русскоязычного населения, с реэкспортом углеводородов будет покончено.
– А как вы считаете? – спросили у бывшего борца.
– В российской Государственной думе очень много спортсменов. Думаю, мы найдем общий язык, – был его лаконичный ответ.
* * *
В начале 90-х годов прошлого века, в тихий приграничный город П. пожаловал сам Борис Николаевич Ельцин, чтобы принять участие в торжественном открытии первого погранпункта на российско-эстонской границе. По обыкновению пьяный, он, пошатываясь, вышел из самолета и сразу же двинулся к специальному загончику, где его ожидали представители СМИ. Видимо, высокий гость намеревался дать пространное интервью о целях визита. Однако первый вопрос поставил его в тупик. Невинная девочка, представлявшая на этом импровизированном медиа-форуме что-то телевизионное, в предчувствии эксклюзива, сунула первому Президенту России под нос микрофон и предложила ему… представиться. Хоть Ельцин был и кривой, но такого конфуза от местных медиа-аборигенов не ожидал. Не говоря ни слова, он развернулся и нетвердой походкой, двинулся к машинам, где его немедленно подхватила челядь.
Продолжение следует…
Фото из архива автора