«Стеклорез», «У попа» и другие: о повседневной жизни Иркутска 1970–1980-х годов. Часть пятая, заключительная
Завершаем краткий и, конечно, неполный экскурс. Предыдущие выпуски опубликованы 26 апреля, 8 мая, 14 мая и 20 мая.
Чем, по большому счету, отличалась иркутская жизнь 70-х–80-х от нынешней? Напомню общеизвестное: не было ни персональных компьютеров, ни интернета, ни мобильной связи, ни, разумеется, соцсетей. Да и проводной телефон в квартире был не у всех. В спальных районах и частном секторе телефонизация была в зачаточном состоянии. Да и проводные телефоны были еще стационарными, без переносной трубки. Плюс к тому до конца 70-х для набора номера нужно было крутить диск, и только затем появились аппараты с кнопочной клавиатурой.
«Межгород» из квартиры заказывали либо в кредит, либо по разовым талонам, а еще ходили в почтовое отделение на переговорный пункт. Тоже в конце 70-х появилась возможность автоматического набора иногородних номеров на квартирном телефоне, однако и тут были свои нюансы. Так, несколько домов, завязанных на один коммутатор с гостиницей «Интурист» были лишены междугородней «автоматики» до середины 80-х. Ходила молва, что это вызвано необходимостью компетентных органов прослушивать переговоры иностранцев, ведь если звонить в автоматическом режиме, то технических возможностей у «рыцарей плаща и кинжала» якобы не хватало…
Зато на улице было много телефонов-автоматов – за звонок нужно было опустить в прорезь двухкопеечную монету. Правда, к началу 80-х большинство автоматов были разгромлены, причем чаще всего обрывали трубку. После каждого восстановления телефонной будки история повторялась, а городская власть так и не нашла решения это проблемы.
Уже эти обстоятельства уже накладывали на жизнь тех лет своеобразный отпечаток. Она была размереннее, спокойнее, медлительнее, но зато обстоятельнее и основательнее. Переживаний в связи с тем, что «ее (его) телефон уже 15 минут недоступен» не существовало в принципе. Телевизоры были практически у всех, причем исключительно отечественного производства (особым спросом пользовались «Изумруд», «Рубин» и «Электрон»). На рубеж 70-х и 80-х пришелся массовый переход с черно-белого на цветное ТВ. Правда, телеканалов до конца 80-х было только два (да и второй появился только в начале 70-х). И почти в каждой квартире была радиоточка с большой долей местного (областного) вещания. Правда, радио к окончанию 80-х уже стало «загибаться». Особая «статья» – транзисторные радиоприемники. По ним слушали не только «забугорную» музыку, но, если получалось («глушилки»!), то и «Голос Америки».
Под запретом для большинства организаций, не говоря уж о физических лицах, была множительная техника (ксероксы). Печатали на пишущих машинках, делая 2–3–4 копии низкого качества через копировальную бумагу. Другой штрих – дефицит упаковочной тары, включая полиэтиленовые пакеты с ручками (да и появились таковые лишь в начале 80-х). За ними (особенно с красивым, «фирменным» рисунком) буквально гонялись, а пакеты многократно стирали и сушили. «Пластика» не было, безраздельно царила стеклотара.
В позднесоветские годы продолжался «золотой век» газет. С утра их активно покупали в многочисленных киосках «Союзпечати», в том числе в ее главном городском магазине на улице Карла Маркса, рядом с нынешним музыкальным училищем. В 90-е годы здесь уже работал книжный магазин, а сейчас помещение пустует. Помню, особым спросом пользовался еженедельник «Футбол-Хоккей», который не распространялся по подписке.
А подписываться на периодику (газеты и журналы) было выгодно. В почтовые ящики их доставляли оперативно, в первой половине дня, и задержки начались только в 80-х. Плюс доставку полностью оплачивал о государство, то есть цена подписки на любую газету или журнал равнялась только сумме стоимости всех номеров в розницу и ни на копейку больше. В конце 80-х, когда тиражи периодических изданий, включая местные, взмыли до небес (перестройка-гласность!), Союзпечать осуществляла огромный объем доставки. Тем более что тогда, в эпоху товарного дефицита, очень популярны были междугородние посылки в фанерных ящиках. В почтовых отделениях, включая непрезентабельное здание центрального почтамта на улице Степана Разина, для отправки и получения посылок и бандеролей стояли длинные очереди.
Перекресток улиц Ленина и Карла Маркса в начале 70-х. Слева – киоск «Союзпечати», за ним – телефонная будка. Фото photochronograph.ru
Одевались в 70-х – 80-х иначе, чем сейчас. Зимой в ходу были в основном пальто и дубленки разных моделей, люди в модных зимних курток почти не встречались. На голове у мужчин – меховые шапки-ушанки, правда, с опущенными ушами только в сильные морозы. У женщин – почти то же самое, только без «ушей». Мех варьировался в зависимости от доходов и блата: внизу кролик, вверху соболь. Обувь, за редким исключением, тоже была незамысловатой – нередко еще встречались валенки (зимой) и кеды (летом). Вообще массовый дресс-код была куда строже, чем сейчас: придти на официальное мероприятие в свитере или майке считалось совершенно недопустимым, а публика в театре еще сохраняла вечернее обличье.
Западный ширпотреб, прежде всего – джинсы, был популярен среди молодежи, в отличие от людей постарше, носивших костюмы и галстуки, хотя большинству приходилось выкладывать за «фирмУ» кругленькие суммы на «барахолке»-«толкучке». Свободный доступ и по низкой цене к «вранглерам», «ли» и «леви страусам» имели фарцовщики и разного рода номенклатура от нерядовых работников торговли до наиболее современной, без комплексов, части партийно-комсомольского аппарата. Эти же люди нередко баловались сигаретами «Кэмел», «Данхилл», «Ротманс», «Мальборо», «Бонд», на крайний случай «Союз-Аполлон». Для остальных, не считая закоренелых любителей «Примы», «Астры» и «Беломора», верхом блаженства была табачная Болгария – «Интер», «Родопи», «Феникс», «Аэрофлот», «Опал», «Вега», «Стюардесса» (с фильтром), «Тракия», «Шипка» и «Плиска» (без оного). И совсем уж нирваной считались БТ. Робко дополняли картину наши «Ява» и «Столичные», но надо иметь в виду, что весь «фильтр-набор» был в дефиците, и его надо было еще «достать». Покупали обычно блоками (в каждом 10 пачек).
Что касается происшествий и преступлений, которые будоражили Иркутск в те годы, то их детали, а в ряде случаев (например, авиакатастрофы) вся информация так и оставалась на уровне слухов: официально о таких событиях не сообщали. Так, летом 1971 года в аэропорту Иркутск разбился пассажирский Ту-104Б, следовавший из Новосибирска во Владивосток. Погибли 97 из 126 человек. Тогда же город испытал сильный подъем воды – ее уровень поднялся на две трети высоты бетонных набережных Ангары. Наводнение пришло от истоков Иркута в Восточных Саянах. Авиакатастрофы меньших масштабов случались в аэропорту Иркутска и под Иркутском в 1973, 1974, 1976, 1978, 1986 и 1988 годах.
В 1972 году трагически погиб молодой драматург Александр Вампилов. А в середине 70-х Иркутск сотрясал «голубой скандал», эпицентром которого стала группа преподавателей Института иностранных языков имени Хо Ши Мина. До «посадок» (а за нетрадиционную ориентацию тогда было предусмотрено наказание в Уголовном кодексе) дело, насколько помню, не дошло. Но было сломано несколько судеб и произошло несколько самоубийств.
Зато война в Афганистане в смысле прямого участия и потерь коснулась жителей Иркутска, расположенного тогда на территории Забайкальского военного округа, меньше, чем регионов страны, расположенных западнее. ЗабВО, в отличие даже от Сибирского военного округа, был тогда ориентирован на восток.
В середине 80-х «прогремело» дело маньяка Кулика (расстрелян в 1989-м). В 1987-м начались экологические протесты (в защиту Байкала и против атмосферных выбросов на предприятиях Ангарска), переросшие, как и по всей стране, в политическую оттепель и первые – скажем так, «полусвободные», выборы народных депутатов Верховного Совета СССР весной 1989-го. Однако чуть раньше, в марте 1988 года, семья иркутян Овечкиных (ансамбль «Семь Симеонов») попыталась угнать за рубеж пассажирский самолет. Попытка окончилась трагически…
Колесо обозрения в центральном парке культуры и отдыха. Фото irkipedia.ru
Развлечений было куда меньше, чем сейчас, а в силу меньшего, чем сейчас, социального расслоения, они были доступны всем или почти всем. Отсюда и больший интерес к несколько сдавшим позицию театрам и кинотеатрам, а также к чтению книг и спортивно-эстрадным зрелищам.
В те годы на территории бывшего Иерусалимского кладбища продолжал работать Центральный парк культуры и отдыха, а среди незатейливых аттракционов выделялось «чертово колесо». В середине 70-х закрылась лодочная станция на острове Юность, но зато там появилась открытая (летняя) танцплощадка. А с этого времени в городе стало стремительно расти число дискотек в вузах, домах культуры и «по вызову».
По спортивным сооружениям Иркутск тех лет заметно уступал нынешнему. Но были и приятные исключения. В 1976 году был завершен почти 10-летний долгострой Дворца спорта «Труд». В «Самосвале» или «Кузове», как его окрестили в народе, стали проводить концерты и спортивные соревнования. А в феврале 1986-го на стадионе «Труд» прошли игры VIII Международного турнира по хоккею с мячом на призы газеты «Советская Россия» – фактически малого чемпионата мира. Можно отметить и отдельные плюсы в сравнении с XXI веком. Так, пользовались спросом футбольно-хоккейные корты у старого моста через Ангару и на улице Свердлова, однако теперь на их месте расположены офисные центры.
Как уже говорилось, в те годы все подъезды не запирались, и в них можно было свободно войти. На окнах первых этажей не было решеток, а все двери в квартиры были деревянными и открывались внутрь, чтобы было легче выбить в случае необходимости. Оставлять ключи для своих домочадцев под ковриком было обычным делом. Весьма специфической была процедура коллективного выбрасывания домашнего мусора. Контейнеров для ТБО до конца 80-х у большинства домов не было, и дважды в день, утром и вечером, в одно и то же время приезжала мусорная машина, и весь многоквартирный дом мчался по лестнице с мусорными ведрами. Некоторые (обычно те, кто постарше) ждали во дворе заранее. Это было время общения соседей – краткого, на бегу, или подольше. Сейчас кажется удивительным, но появление контейнеров вместо мусоровозов многие встретили негативно: «Это что, мусор будет тут лежать целый день?!».
Пока частный сектор был значительным и напрочь неблагоустроенным, в Иркутске продолжали работать несколько общественных бань. Крупнейшими были Курбатовские на Цесовской набережной. В конце 70-х там даже появились комфортабельные номера с дополнительными удобствами. Работала баня у рощи Звездочка в Глазково и недалеко от кинотеатра «Баргузин».
Главные улицы города утопали в тополиной зелени, которая, однако, изрядно мешала дорожному движению – особенно троллейбусам по улице Ленина, пущенным в 1972 году. Малоприятным было и время тополиного пуха. Вопрос радикально решил вскоре после вступления в должность (1983 год) первый секретарь обкома КПСС Василий Ситников: тополя на Ленина и Карла Маркса вырубили. Отзывы были противоречивыми, однако с тех пор тротуары и края проезжей части свободны от насаждений.
Главные улицы города утопали в тополиной зелени. Фото humus.livejournal.com
На улицах старой части города было много киосков и, особенно, передвижных лотков с мороженым и газированной водой. Выбор был невелик, но советский пломбир ценой от 15 до 28 копеек, несмотря на его холод, до сих пор греет душу. Газировку можно было испить в трех вариантах: без сиропа (1 копейка), с «простым» сиропом (3 копейки) и с двойным (5 копеек). Это цена за 200-граммовый граненый стакан. Одноразовой посуды не было как класса, а стеклянный стакан продавец быстро ополаскивала на твоих глазах после предыдущего покупателя. Никто не возражал. Особенностью Иркутска по сравнению, скажем, с Новосибирском и уж тем более с Москвой была малочисленность автоматов с газированной водой.
До начала 80-х по центральным улицам Иркутска днем ходили молочницы с флягой молока на тележке, причем это была официальная услуга от молокозавода. Лишь с помощью голосовых связок они оповещали жилые кварталы о своем продвижении. Молоко отпускалось в стеклотару покупателей. Казалось бы, архаика и допотопщина, но почему-то в этом месте ностальгия особенно сильна. Впрочем, время не остановить, и вслед за 70-ми–80-ми неизбежно пришли 90-е…
Юрий Пронин для ИА «Альтаир»