Вспомним Тяньаньмэнь.

В очередной раз либералы атаковали власть. Отчаянные молодцы, мелкие политики и журналисты шли стеной на ОМОН, получая удары дубин в брюхо, попадали в автозаки и оттуда взывали к отмщению. Так филин, ослепнув от солнца, превращается из ночного охотника в беспомощный ком перьев. На него со всех сторон безнаказанно для себя налетает лесная мелюзга, клюёт его, пищит, а филин в ответ открывает хищный клюв и шипит. Филин — это власть. Крикливые и злые пичуги — оппозиция.

Операция, которую оппозиция провела на Тверской, условно именуется «накопление». Раз за разом, собирая неразрешённые митинги, попадая под удары ОМОНа, оппозиция выступает в качестве невинной жертвы. Крики боли и ненависти разгоняемой демонстрации превращаются в сгусток ненависти, которую средства массовой информации транслирует в народ, где копится гремучая смесь «цветной революции».

Недавняя акция на Тверской кончилась победой оппозиции.

Она не собрала протестный митинг и не хотела его собирать.

Она хотела столкновения с полицией. А для себя — роль жертвы, которая подвергается свирепому насилию.

Близится август, который пробуждает тяжёлые воспоминания о девяносто первом годе. Этот год венчался первой цветной революцией, которая сама по себе явилась венцом «перестройки», то есть периода, именуемого накоплением. Тогда, как и теперь, происходило множество мелких стычек в Москве, в провинциальных городах, в республиках Советского Союза, и эти стычки раз от раза становились всё радикальнее. И вылились, в конце концов, в расстрел телецентра в Вильнюсе, в сапёрные лопатки в Тбилиси, в стрельбу в Алма-Ате.

Теперь, как и тогда, государственные СМИ работают на оппозицию.

Тогда это был «Огонёк» Коротича, «Московские новости» Егора Яковлева, телевидение со «Взглядом», «Известия» с Лаптевым. Теперь это «Эхо Москвы» на содержании у «Газпрома», «Дождь», получающий государственные транши, радиостанции поменьше, которые явно или неявно поддерживают либералов.

Тогда и теперь стремительно ухудшалось благосостояние людей, и начинались протесты трудящихся. Тогда и теперь техногенные катастрофы погружали общественное сознание во мглу и безысходность. Тогда — Чернобыль, сегодня — катастрофа «Суперджета», наводнение в Иркутской области, погибший батискаф. И тогда, и теперь властная элита способствовала крушению государства.

Тогда — Шеварднадзе, Яковлев и сам государственный лидер Горбачёв, которые, по словам главы КГБ Крючкова, были агентами влияния Запада.

Сегодня — обширный пласт управленцев, пропагандистов, коммерсантов, давно уже духовно откочевавших на Запад, поселивших на швейцарских виллах и в лондонских дворцах своих жён, детей и снох, а здесь, в России, проповедующих любовь к стране и верность государству. Их бегающие лживые глазки то и дело мелькают на телевизионных экранах.

Как тогда, так и теперь властные политические структуры оказались предельно ослабленными или вовсе парализованными. КПСС в те годы переживала чудовищные раскол и ослабление. Сегодня «Единая Россия» испытывает кризис, и множество депутатов предпочитает не связывать себя с «Единой Россией», а, двигаясь на выборы, выступают как самовыдвиженцы. Беспомощным оказался Общероссийский народный фронт. Единственной живой организацией стало волонтёрское движение, но оно контролируется либералами.

Как долго это может продолжаться?

Когда накопление достигнет предела, и социальный протест хлынет из переполненной чаши?

Едва ли завтра. Но когда-нибудь — непременно.

Государство продолжает спонсировать бесчисленные театры, в которых режиссёры прямо или косвенно издеваются над государством, оскверняют государственные ценности. Каждый театр, будучи микроскопическим, входит в огромное поле антигосударственных представлений. Министерство культуры спонсирует пятый фильм, посвящённый Цою. Цой в восьмидесятые годы был кумиром молодёжи, звал её к переменам, то есть к свержению советского строя.

Блестящий Александр Невзоров, которому нет равных по интеллекту и разящей иронии, еженедельно выступая в «Невзоровских средах» по «Эху Москвы», сносит целые пласты государственных представлений — тех, что с таким трудом намываются земснарядами государства.

Если, по утверждениям патриарха, каждый день в России строится три новых храма, то Невзоров своими выступлениями тут же сносит их до основания.

Чудовищное воровство силовиков и чиновников, безумная, демонстрируемая напоказ роскошь, в которой живут главы крупнейших корпораций и олигархи, повсеместные бесчинства делают власть абсолютно уязвимой. Восстановлению репутации не помогают никакие точечные аресты. Немало вчерашних патриотов и государственников дрогнули под напором истерической либеральной пропаганды, разуверились в государстве, изменили своим убеждениям, примкнув к либералам.

Что делать тем, кто остаётся верен своей глубинной присяге государству Российскому и видит, как это государство слабеет, готово впасть в паралич, и в ответ на либеральный реванш не может предложить ничего другого, кроме обысков, арестов и омоновских дубинок?

Возможен ли русский Тяньаньмэнь?

Есть ли гениальный экономист, который изменит пагубную политику Центробанка и министерства финансов, загнавших русскую промышленность в кризис, планирующих экономический крах России? Есть ли философы, способные дать сегодняшней России всеобъемлющую русскую идеологию?

Огласит ли президент наряду с проектами «Арктика», «Россия тихоокеанская» и «Россия средиземноморская» новый нацпроект, именуемый «Очищение»?

Когда мы станем освобождать Россию от свалок мусора, освобождать российский социум от коррупции и стяжательства? Когда станем очищать историю от мерзких русофобских мифов, а каждую душу нашего человека обратим к возвышенному и прекрасному, отключив от этой души чудовищные трубы с нечистотами, которые ежедневно льются с телевизионных экранов?

Нужна ли нам картина Делакруа, где — пышная женщина с огромной грудью и с лицом Любови Соболь?

Нужен ли нам диван, наполненный клопами, который либералы хотели бы выставить в музее будущей русской революции? Нужна ли нам матершинница Собчак, которую власть в очередной раз пригласит на выборы?

Или мы со стоическим терпением станем спасать государство Российское, как делали это в девяносто первом году, принимая на себя страшные удары разрушения?

«Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!» — произнёс Пётр Столыпин перед тем, как в его сердце всадил пулю кто-то, очень похожий на Шендеровича.

Александр Проханов