Николай Лесков. О Божественном

Это иллюстрации Ильи Глазунова к маленькой повести Лескова "Запечатленный ангел", из моего правдинского собрания сочинений. Как к нему в целом ни относись, Глазунов был превосходным иллюстратором русской классики.
Теперь по существу. Две повести Лескова, посвященные духовенству и размышлениям о самой сути русского христианства, произвели на меня сильное впечатление.
Первая - "На краю света", это рассказ епископа Иркутского (Иркутская епархия была намного крупнее нынешней Иркутской области, включала в себя чуть ли не всю Якутию) о его духовных и буквальных Abenteuer (русское слово "приключение" тут менее уместно) с представителями северных народов, среди которых он должен бл вести миссионерскую деятельность. Кстати, наверняка интересно было бы прочитать langobardу, Сергею Шмидту, так как резиденция владыки была в Иркутске.
Главная мысль, на мой взгляд, проста, как она была выражена в "Соборянах": "христианство на Руси еще не проповедано". Вот, например, крестят миссионеры разных тунгусов и якутов, рассказывают им о Боге, о христианских ценностях, а потом... тут я лучше процитирую миссионера отца Кириака, еще одного удивительного праведника: как придут новокрещенцы в город и видят всё, что тут крещеные делают, и спрашивают: можно ли то во славу Христову делать? Что им отвечать? Христиане это тут живут или нехристи? Сказать "нехристи" - стыдно, назвать христианами - греха страшно.
Поэтому отец Кириак категорически отказался заниматься миссионерством и крестить тунгусов и прочие северные народы, сколько его епископ ни уговаривал, да потом и сам епископ убедился в правоте простого, но мудрого священника.
Вот только церковному начальству было наплевать на все эти тонкости, им нужен был "план по валу", с бесчисленными приписками. Мол, крещено столько-то тысяч - на бумаге. И именно такие "бумажные" миссионеры были в чести. В России всегда и всё так, криво, лживо и лицемерно, как только в дело встревают чиновники, в том числе церковные, которых отец Кириак называет "вражками".
Тем более, что вдобавок начальство из столицы всячески покровительствовало буддийскому духовенству, которое активно мешало крещению.
Кончилось тем, что формально крещеный тунгус бросил отца Кириака посреди тундры или тайги и сбежал, сказав, что его "поп простит", а некрещеный и мудрый тунгус спас жизнь епископу в такой же ситуации.
Ох уж это вечное русское противоречие между формой и содержанием! Причем власти нужна только форма, а до содержания дела нет. И ничего не изменилось за 150 лет, да и не изменится никогда.

Ну а "Запечатленный ангел" - это история чуда, которое вовсе вроде не чудо, из жизни старообрядцев.
Гонения и преследования староверов - едва ли не самый страшный национальный стыд, срам и позор российской власти. Понятно, что в XIX веке эти гонения стали относительно "вегетарианскими", но не прекращались вплоть до 1917 года.
И ведь причина гонений никакого отношения к вере и религии не имела. Наша власть всегда стремится уничтожить все самостоятельные, неподконтрольные группы людей. И тут тоже ничего не изменилось.
Во второй повести мне категорически не понравилась и меня не убедила развязка, когда все старообрядцы приходят в лоно официальной Церкви. Но эту концовку-развязку навязал Лескову редактор Михаил Катков, еще один крупный вредитель в сфере русской литературы...
Еще две иллюстрации к "Запечатленному ангелу" там