«Я и сторож, и разносчик, и писатель»: как врач из Красноярска создал важный сибирский журнал
До революции Красноярск не был главным культурным и интеллектуальным центром Сибири. Однако именно здесь зародился важный локальный культурный феномен – первый сибирский «толстый» журнал. Его издателем был Владимир Крутовский – сын золотопромышленника, филантроп, врач и публицист.
«Сибирские записки» издавались с 1916 по 1919 год. В статьях журнала отразились все основные события тех смутных лет – Февральская и Октябрьская революции, Гражданская война. Историю издания, которое выходило силами одного человека, не стало популярным, но закрылось только после победы большевиков, читайте в нашем материале.
Статья написана при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ), Правительства Красноярского края и Красноярского краевого фонда науки в рамках научного проекта № 20-412-243001.
Чем известен Владимир Крутовский
Почти все в Красноярске слышали о Всеволоде Крутовском – публицисте, медике, биологе и основателе знаменитого сада. Гораздо менее известен его брат, Владимир.
В основном его знают красноярские медики – именно Владимир Крутовский начал переводить городскую медицину на профессиональные рельсы, вместе с несколькими коллегами основав в 1886 году общество врачей Енисейской губернии. По его же инициативе была открыта первая в Красноярске лечебница для бедных, где он лично принимал больных и даже проводил редкие для того времени операции на глазах. Владимир Михайлович одним из первых начал популяризировать озеро Шира и его лечебную грязь.
В этой статье мы расскажем о другой ипостаси героя – в 1916 году Крутовский основал первый в Сибири «толстый» литературный журнал, получивший название «Сибирские записки». К этому врач и литератор шел несколько десятилетий: первые его публикации начали появляться в различных газетах еще в 1880-х годах. В основном эти статьи касались медицинских и общественно-политических тем. Второе нисколько не удивительно – Крутовский всю свою жизнь имел политические амбиции, в Санкт-Петербурге, где он некоторое время жил после учебы в университете, у него на квартире собирались представители революционного движения «Народная воля».
Крутовский встречает делегацию членов Временного правительства
На протяжении десятилетий Крутовский избирался в Городскую Думу Красноярска. А после Февральской революции Временное правительство назначило его своим представителем в Енисейской губернии.
Почему сибирские интеллектуалы мечтали о своем журнале?
Организовать в Сибири собственный печатный орган, который позволил бы решить задачу выражения местного самосознания, – мечта нескольких поколений сибирских интеллектуалов. Особенно за эту идею ратовали знаменитые старшие современники Крутовского Григорий Николаевич Потанин и Николай Михайлович Ядринцев, известные во второй половине XIX в. общественные и культурные деятели и писатели. Дело в том, что, как пишет выдающийся исследователь литературы Сибири Борис Анатольевич Чмыхало (сын известного сибирского писателя Анатолия Ивановича Чмыхало), они считали литературу «важнейшим средством пробуждения социальной активности». Отчасти эта задача воплотилась в газете «Восточное обозрение», которую издавал Ядринцев – сперва в Петербурге, а затем в Иркутске. Крутовский смог воплотить идею своих учителей и старших товарищей в полной мере, пускай его журнал и издавался всего несколько лет.
(Небольшой документальный фильм о Владимире Крутовском)
Журнал, по его мысли, должен был решить задачу объединения интеллектуальных сил Сибири. Иными словами, для Крутовского литература и публицистика становились средствами создания «культурного поля». Поэтому значительную часть материалов журнала во все несколько лет его существования составляли художественные произведения сибирских литераторов. В целом же написание текста приравнивалось Крутовским к реальному действию, а, значит, призвано было воздействовать на действительность и изменять ее. В дореволюционном 1919 году он писал о необходимости продолжать издание «ради того, чтобы не молчать в это трудное время, а, наоборот, высказываться по жгучим текущим вопросам», потому что это – «исполнение гражданского долга».
Ожидания vs. реальность
В 1916 году Крутовский на свои деньги, наконец, запускает журнал. Редакция находилась в его доме (в районе нынешней ул. Каратанова), а материальные трудности стали главной проблемой – за 3,5 года существования «Сибирские записки» так и не стали окупаемыми. Вот что Крутовский писал Г.Н. Потанину по поводу своей работы: «Я и секретарь, я и сторож, и разносчик, и экспедитор, и писатель, и редактор».
Безвозмездно отдавать свои произведения в молодой журнал хотели не все авторы. Яркий пример – жалоба Крутовского в письме все тому же Потанину по поводу того, что алтайский писатель Георгий Гребенщиков (автор романа-эпопеи «Чураевы», задуманного как сибирский аналог «Войны и мира») торговался из-за гонорара и в конце письма даже заявлял, что «какая, дескать, охота даже за хорошие деньги печататься в провинциальном издании, которое будет мало распространено». Тем не менее, произведения Гребенщикова на страницах журнала все-таки появлялись.
Настоящие же проблемы начались у журнала и его самоотверженного редактора после обеих революций: инфляция разогналась да такой степени, что Крутовский вынужден был постоянно извиняться перед читателями за плохое качество бумаги и подорожание номеров журнала. Кроме того, ему все время приходилось писать самому – в каждом номере выходили «Областные обозрения», на страницах которых Крутовский рассказывал о деятельности областных организаций в разных городах Сибири.
Журнал делился на три части – публицистическую (где велась полемика по важным общественно-политическим темам), художественную (которую составляли стихи и проза сибирских литераторов) и научную (статьи по экономике, этнографии, географии), поэтому на обложке «Сибирских записок» значилось «журнал литературный, научный и политический».
«Добили» «Сибирские записки» не экономические трудности, а большевики, которые после прихода к власти в Сибири закрыли журнал. Крутовскому пришлось поступить на службу: он преподавал медицину, занимался садоводством и жил спокойной жизнью. Однако в 1938 году до 83-летнего старика все-таки добрались репрессии. Крутовский полгода провел в тюрьме. Данные о его смерти разнятся: одни источники сообщают, что он скончался в тюрьме, другие говорят о том, что это произошло вскоре после освобождения.
Как в «Сибирских записках» освещали события революций?
Особенно поражают и угнетают реалистические описания конкретных зверств, которые начались после Февральской революции. Хотя изначально в статьях Крутовского присутствовали оптимизм и даже эйфория от наступивших перемен: «Быстрота и легкость, с которыми совершалась революция в Сибири удивительна. Местные власти совершенно растерялись, сопротивления нигде и никакого не было и ходу революционного была дана полная свобода. <…> Теперь даже удивительно подумать, чем держалась власть».
Однако вскоре наступили последствия этой свободы. Изменился и тон статей редактора «Сибирских записок»:
«Свобода личности являлась даром только для лиц, близко стоящих к комитетам и партийным организациям. Для остальной части населения свободы личности не существует. Неприкосновенность жилища и имущества – одна фикция. Обыски производятся по всякому поводу, часто без всякого повода. При обысках теряются деньги, ценные вещи. Обыскиватели остаются безнаказанными».
Неуважение к правам личности, если верить автору, привели к настоящим зверствам. В той же статье читаем:
«И на почве отрицания закона, отсутствия сдерживающей силы извне и на почве психологии старой власти в деревне и городе начинает процветать самосуд толпы, который принимает в некоторых местах ужасный, трагический характер. В селе Агинском Канского уезда все село приняло участие в убийстве 7 цыган (3 мужчин, 3 женщин и 1 ребенка) только по подозрению их в краже лошадей. Расстрелян был даже 7 лет мальчик. Из всего села нашлась только одна душа, одна женщина, которая умоляла не убивать ребенка и просила отдать его ей. Ее вопли не были услышаны.
В Усть-Рыбинском, Канского же уезда, расстреляли 4 воров, из которых один никакого участия в воровстве не принимал. И этих ужасных случаев имеются уже десятки. В Минусинском уезде одного вора замучили так: накинули петлю на шею, за длинную веревку взялись все и таскали жертву до тех пор, пока она не задохлась. Таскали все потому, чтобы не было потом отдельных виновных, а все село, дескать, не отправят на каторгу. Жестокие нравы».
В целом же революционные перемены осмыслялись в статьях Крутовского сквозь призму русской классической литературы. Критикуя и большевиков, и колчаковцев, публицист, чье мировоззрение было литературоцентричным, активно использовал образы М.Е. Салтыкова-Щедрина. Так, в одной из статей Крутовский пишет, что большевики, приходя к власти, сфальсифицировали «народную волю» «искусственно созданными съездами представителей народа». Он сетует:
«А говорят, что история не повторяется. Нет, она не повторяется только для тех, кто ее хорошо изучает, кто принимает к сведению и руководству ее урок и она повторяется для головотяпов щедринского типа, для которых законы не писаны и которые с гордостью провозглашают, <…> что они “без науки все науки прошли”».
В этом отрывке жители России, допустившие революцию, сравниваются с головотяпами – народом из романа Щедрина «История одного города», а на это сравнение накладывается прямая цитата из его же «Губернских очерков» (о том, что он прошел «все науки» заявлял заглавный герой одного из этих очерков Горехвастов).
Итогом революции, по мнению Крутовского, стало «оживление» героев Салтыкова-Щедрина, которые буквально материализовались в окружающей жизни. Редактор «Сибирских записок» утверждал, что «для наших политических авантюристов законы не писаны. Они сами издают декреты и крайне безграмотные и глупые. Читая их, как будто читаешь Щедрина, который оказался бессмертным. Его законодатели Глупова ничем в своей глупости не отличаются от современных Петроградских. Кто бы мог подумать, что мы в жизни проведем идеалы этих щедринских законодателей».
Список литературы:
- Анисимов К.В. Проблемы поэтики литературы Сибири XIX – начала XX века: Особенности становления и развития региональной литературной традиции. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2005.
- Броднева А.В. Кто вы, доктор Крутовский? Красноярск: Литера-Принт, 2014.
- Гольдфарб С.И. Газета «Восточное обозрение» (1882–1906). Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1997.
- Мешалкин П.Н. Одержимые. О деятелях культуры Красноярска на рубеже XIX-XX вв. Красноярск: Центр по охране и использованию памятников истории и культуры. 1998.
- Чмыхало Б.А. Молодая Сибирь: Регионализм в истории русской литературы. Красноярск: КГПИ, 1992.
Фото: сайт Красноярского краевого краеведческого музея (kkkm.ru)
Видео: Литературный музей на youtube.com
Авторы: Викентий Чекушин, Александр Горбенко