Почему нам скармливали «Обломова», а не «Фрегат Паллада»
Вот буквально куда ни ткни, везде на обломовщину советская власть установила прямой запрет, по большей части уголовный. Даже просто лежать на диване было нельзя — статья 209 УК РСФСР, часть 1, «паразитическое существование», до года тюрьмы или исправительных работ.
Сейчас — другое дело. Получив в наследство миллиард рублей, современный нам Обломов встаёт перед тем же выбором, что и книжный персонаж… с той только разницей, что современный нам Обломов первым делом идёт к эндокринологу, чтобы проверить, не вызвана ли его лень какой-нибудь излечимой болезнью.
С другой стороны, книга «Фрегат Паллада» — это тот же Гончаров, но куда как лучше ложащийся как на советскую мораль, так и на советский быт. Упитавшись морской романтикой, школьник мог поступить в одно из многочисленных морских училищ, чтобы стать профессиональным моряком. Кроме того, подросткам вообще интересны дальние страны, путешествия, опасные приключения… Казалось бы, вот она, идеальная книга для юношества, ещё и глубоко патриотическая при этом! Но нет, нам упорно скармливали «Обломова», и кажется, продолжают скармливать до сих пор, хотя уже даже и научные статьи выходят, отмечающие, что «Фрегат Паллада» как минимум ничем не хуже (ссылка).
Я только что закончил читать «Фрегат Паллада» — спасибо подписчикам за добрый совет — и у меня есть догадка относительно причин теневого запрета этой книги в советских школах.
1. Гончаров — гастроблогер, так что значительная часть книги посвящена подробному описанию трапез в тех или иных местах. В советском мире продуктового дефицита читать его репортажи было бы больно и странно: невольно возникал бы вопрос, почему, например, кокосы с ананасами в 19-м веке продавались в России свободно, а в 20-м веке они стали в СССР жуткой экзотикой.
Даже у меня, закоренелого в буржуазных излишествах петербуржца, описания многих обедов вызывали сильные эмоции и повышенное слюноотделение. Показывать подобное постоянному посетителю советских продовольственных магазинов, пожалуй, было бы жестоко.
2. Из книги ясно, что люди постоянно путешествуют по миру, в том числе и самые простые люди. Опять-таки, появлялся нехороший вопрос: почему офицер, купец или мещанин из Петербурга имели все возможности посмотреть мир, тогда как советский инженер, с детства бредящий романтикой странствий, вынужден провести всю свою жизнь в пределах границ СССР. Спеть у костра про «Дон» и «Магдалину», которые плывут из Ливерпуля в Бразилию — пожалуйста. Лично доехать до Бразилии или хотя бы до Ливерпуля? Нет. Кстати, «На далёкой Амазонке» — очень антисоветская песня, даром что 1968 год (ссылка).
3. Из кругосветного путешествия Гончаров возвращался по суше. Из Аяна в нынешнем Хабаровском крае он проехал на перекладных до Якутска, оттуда по реке Лене направился в Иркутск. Год, напомню, 1854, то есть до официальной отмены крепостного права ещё несколько лет. При этом Гончаров пишет про сытых и деятельных крестьян, которые бодро развивают своё хозяйство и богатеют прямо на глазах. Цитирую: «казна не только даёт им средства на первое обзаведение лошадей, рогатого скота, но и поддерживает их постоянно, отпуская по два пуда в месяц хлеба на мужчину и по пуду на женщин и детей». Сибирь была в то время одним из стандартных социальных лифтов для русских семей. Приехали без ничего, начали с нуля, при помощи властей за 10-15 лет встали на ноги, выстроили дома, распахали поля, обзавелись лошадьми и прочей живностью.
Какой контраст с советскими раскулаченными семьями, которых ссаживали в голую степь, иногда прямо в снег, ничем не снабдив, и ничего не позволив с собой взять!
4. Со страниц «Фрегата Паллада» буквально сквозит чётким ощущением: Россия — великая держава, страна первого мира. Есть развитые цивилизованные страны, такие как Британия, Франция, Нидерланды, США и так далее. Есть страны, отставшие в развитии, но догоняющие — Япония и Китай, например. Есть страны совсем дикие, которые отстали почти безнадёжно, но которые тоже постепенно цивилизуются под руководством белого человека. При этом Россия безусловно входит в круг развитых стран, на этот счёт у читателей Гончаров даже вопросов возникнуть не должно.
Однако как же тогда быть с «тюрьмой народов», «самой отсталой страной Европы» и прочим нелестным из советской агитации? И как можно назвать деревянной сохой, например, фрегат «Паллада» с экипажем в 400 матросов? Построен в 1831 году в Петербурге, 52 орудия, мощнейшее парусное вооружение, позволяющее ставить рекорды скорости. Для сравнения, прославленный Гончаровым фрегат был сопоставим по размерам с большими испанскими галеонами, с тем только отличием, что он был гораздо быстрее.
И ведь такие корабли «отсталая» Российская Империя клепала пачками! Когда после долгих плаваний и пережитых штормов фрегат «Паллада» износился, ему на смену тут же отправили новый фрегат, «Диану»… Мало того: в это же время наша империя строила в Николаеве значительно более крупные корабли типа «Двенадцать апостолов» — 1000 матросов, 120 орудий и так далее.
5. Наконец, по-настоящему неприятным для советских цензоров была часть книги, в которой Гончаров рассказывал про переговоры с японцами. Краткая суть: будучи способным и трудолюбивым народом, японцы закрылись от цивилизованного мира. Они страшно боятся всех иностранцев и строго следят, чтобы их граждане не могли ни общаться с иностранцами, ни тем более получать от них подарки. При этом японцы страшно пыжатся, пытаясь скрыть свою слабость от окружающего мира, но не могут — их выдают деревянные пушки, бедная жизнь, неразвитая промышленность и вызывающая жалость разрушительная бюрократия, основанная на слепом страхе.
Прошёл век, и ситуация развернулась на 180 градусов. Теперь японцы, приезжая в СССР, чувствовали себя, как Гончаров в Нагасаки в 1854 году. Технологически развитые и богатые японцы, обладающие свободой куда угодно ездить и с кем угодно общаться, поневоле жалели своих бедных советских соседей, лишённых базовых для японцев возможностей и удобств. Характерная сценка: Гончаров говорит с одним из японских дипломатов-переводчиков, и тот делится с Гончаровым своей несбыточной мечтой — посмотреть мир, увидеть хотя бы близлежащий Шанхай. При Николае I из страны не выпускали японцев. При советской власти из СССР не выпускали уже русских…
Повторюсь, узнавание поразительное — достаточно поменять в книге местами русских с японцами, и получится довольно точное описание визита иностранных делегаций в СССР.
Тут, пожалуй, даже у школьника возникнет вопрос: как же так вышло, что «при царизме» мы были передовой страной и сильно опережали японцев, а потом у нас произошла революция, и мы от феодально-капиталистической Японии безнадёжно отстали? Американцы ведь сбросили на Японию ядерные бомбы, а Советский Союз победил японцев в 1945 году на поле боя. Почему же теперь, — должен подумать сколько-нибудь смышлёный школьник, — отстаём мы, а не они?