Уже больше двух лет 86-летней матери полковника Кошечкина Евдокии Сергеевне родственники говорят, что ее сын в Сирии учит солдат. Его на самом деле хотели туда отправить, поэтому Евдокия Сергеевна верит.

Она звонит из самарского села Старое Аделяково каждую неделю, чтобы спросить, когда сын вернется, — а жена Кошечкина говорит ей про закрытые из-за пандемии границы.

На полковника Николая Александровича Кошечкина завели несколько уголовных дел и посадили на 8,5 года. Обвинения для кадрового офицера унизительные: среди них — кража металлолома, кража просроченных наркосодержащих препаратов, кража патронов стоимостью 3,5 тысячи рублей. Семья полковника считает, что его посадили за то, что он попытался встать на пути у бизнесменов, заполучивших землю подмосковной воинской части 58172. В тюрьме Кошечкин стал инвалидом.

Обо всем этом мне рассказывают жена полковника Людмила Александровна и его дочь Анастасия. Мы сидим в светлой гостиной небольшой квартиры в подмосковном Нахабино. Фотография полковника Кошечкина из прошлой жизни стоит в центре комнаты на тумбе для телевизора. На ней высокий мужчина в парадной форме и белых перчатках с орденской планкой на груди отдает честь во время парада в День Победы в Истре.

У Анастасии, спокойной тридцатилетней молодой женщины в очках и темно-синей кофте, на коленях лежат разноцветные папки с материалами уголовных дел против ее отца. Рассказывая трагедию своей семьи, она заглянет в них только однажды — все события она помнит в деталях.

Стоит сказать, что текст о полковнике Кошечкине вызвал споры внутри редакции. Некоторые более опытные коллеги убеждали меня, что в таких историях (а историй про то, как земля Минобороны попадает в частные руки, немало) героев не бывает, и Кошечкин хоть и не центральная фигура преступления, но наверняка, как и другие военные, замешан в передаче земли. И сидит он теперь не за то, что пошел против системы, а лишь из-за того, что его свои же решили выбрать крайним. Но я выслушал семью полковника, изучил материалы уголовных дел, связался со второй стороной и поверил Кошечкиным.

«Солдаты называли Кошечкина батей»

Вся жизнь Николая Кошечкина связана с армией. В 85-м, в 21 год, Кошечкин с отличием окончил Энгельсское высшее зенитное ракетное командное училище ПВО, поехал с молодой женой на Дальний Восток. Стрелял там из зенитно-ракетного комплекса С-75, потом из С-300. И, видимо, хорошо стрелял — в 90-м Кошечкина наградили медалью «За боевые заслуги».

В 93-м он уже был майором и заместителем командира зенитного ракетного дивизиона, в 96-м, после окончания Военной академии противовоздушной обороны, получил звание подполковника и был назначен командиром дивизиона. Дальневосточные сослуживцы Кошечкина после его ареста написали характеристику-ходатайство, рассказав, что запомнили его «спокойным, рассудительным, вежливым» офицером, который «с уважением относился к подчиненным» и в коллективе «пользовался большим заслуженным авторитетом». В трудные для армии 90-е солдаты, по словам Людмилы Александровны, называли Кошечкина «батей» — «при нем было строго, но везде порядок».

В нулевые Кошечкина назначили заместителем командира воинской части 63002 в подмосковной Истре, а в 2009 году — командиром этой части. Людмила Александровна говорит, что при Кошечкине часть стала «образцово-показательной»: «Муж — хозяйственник, он заново отстроил плац, отремонтировал казарму, дороги на территории части, столовую, солдатскую баню, водонапорную башню. При этом Минобороны ему ни копейки не давало. Мужу приходилось договариваться с истринской администрацией: например, он дает военно-полевую кухню на 9 мая или проводит в части мероприятия для старшеклассников, а город помогает с ремонтом». В Минобороны Кошечкиным, судя по всему, были довольны: за годы службы в Истре он стал полковником, получил медаль «За службу в Военно-воздушных силах» и две грамоты от тогдашнего главнокомандующего ВВС Виктора Бондарева. А в 2010 году — даже благодарность от тогдашнего министра обороны Анатолия Сердюкова. Поговаривали, что Кошечкину дадут генерала.

Но ему дали 8 с половиной лет.

Кошечкин и бизнесмен из Москвы

В 2012 году часть 63002 расформировали, и на всей ее территории создали обособленный отдел хранения (ООХ), который присоединили к воинской части 58172 (дислоцируется в поселке Макарово). В складах на территории ООХ оставили храниться металлолом — разобранную и списанную после расформирования части военную технику. Полковника Кошечкина на 32-м году службы назначили начальником этого обособленного отдела хранения.

Примерно в пятистах метрах от основной базы обособленного отдела хранения, посреди леса, располагалась зона взрывчатых веществ (зона ВВ) площадью 22,6 гектара — с основной базой эта территория соединялась дорогой. До 2006-го в зоне взрывчатых веществ военные хранили пороховые ракетные двигатели, а потом перестали использовать зону, оставив шесть пустых складов. В 2008-м тогдашний командир части 63002 Эдуард Дмитриев приказал своему заму Кошечкину заняться вопросами постановки земли части на кадастровый учет «с целью избежания самозахвата земельных участков». В итоге на кадастр была поставлена техническая позиция части площадью 150,5 гектара и военный городок площадью 55,95 гектара. А вот с зоной взрывчатых веществ произошел казус. Она вроде бы была поставлена на учет как составная часть техпозиции — как позже заключит эксперт центра независимых судебных экспертиз «ТЕХЭКО», суммарная площадь поставленной на кадастр техпозиции и зоны ВВ составляет как раз 150,5 гектара. Но из-за того, что номера кадастровых кварталов зоны ВВ и поставленной на учет техпозиции разные, и в кадастровом паспорте техпозиции номер квартала зоны ВВ не фигурирует, вышло, что эти 22,6 гектара по документам на учет поставлены не были.

Этот казус через 8 лет привел к серьезным последствиям.

25 апреля 2016 года к территории ООХ подъехал московский бизнесмен Евгений Леонов. Компания «Ньюригалэнд», учредителем которой значится его мать, Алла Леонова, занимается покупкой земли и строительством коттеджных поселков преимущественно в Истринском районе Подмосковья — а потом продает готовые дома и участки в этих поселках. Леонов заявил, что 22,6 гектара зоны ВВ принадлежат его матери, его бывшей жене Елене Артемьевой, а также его другу Тимофею Мелехову. И показал Кошечкину три свидетельства о государственной регистрации права на землю, из которых следовало, что еще в октябре 2015 года она была оформлена на близких Леонова.

«Леонов потребовал от отца предоставить доступ к земле, — вспоминает Анастасия. — Потому что там шлагбаум, бетонные блоки, и просто так не проехать. Отец, естественно, отказал ему, — он не поверил, что земля Минобороны могла попасть в руки гражданских. В итоге все перешло в словесную перепалку, ругань. Леонов кричал, что полицию вызовет, что его к своей земле не пускают». Евгений Леонов пересказывает эту историю не менее эмоционально: «Я добросовестно приобрел эту землю и пришел на участок. Вышли какие-то солдаты, пришел командир, я предъявил документы. Николай Александрович прекрасно знал, что этот участок не был землей Минобороны, но при этом вел себя недостойно и на каждом углу кричал, что мы мерзавцы и подонки, а он честный офицер».

Весь май 2016 года Кошечкин писал докладные — начальнику части 58172, заместителю главнокомандующего Воздушно-космическими силами, в Росреестр, Одинцовскую военную прокуратуру, ФСБ. Просил рассмотреть «вопрос о законности документов», предъявляемых Евгением Леоновым, и ждал указаний от начальства. Докладные Кошечкина дошли до тогдашнего главкома ВКС Виктора Бондарева, который обнаружил, что правоустанавливающих документов на зону ВВ в архивах Минобороны нет, и попросил департамент имущественных отношений Минобороны провести проверку.

Но проверка в ООХ почему-то приезжать не торопилась. Указаний Кошечкину не дали. В итоге Леонов ввел в зону ВВ строительную технику и начал межевание участков.

Хотя по закону возле военного объекта устанавливается запретная зона, в которой не то что строить нельзя, но и просто находиться физическим лицам.

Как земля досталась гражданским

Военные спохватились только в ноябре 2016 года, спустя полгода после всех докладных Кошечкина. Наконец приехала комиссия из «Центрального территориального управления имущественных отношений Минобороны», которая провела обследование участка и «пришла к выводу», что 22,6 гектара зоны ВВ «являются составной частью земельного участка общей площадью 150,5 га», поставленного на кадастровый учет в 2008 году.

Анастасия Кошечкина настаивает, что акт обследования участка, составленный этой комиссией (одним из ее членов был ее отец) — это прямое доказательство того, что зона ВВ по закону не могла отойти гражданским. Евгений Леонов, напротив, заявляет, что «акт абсолютно левый и поддельный». По словам бизнесмена, военные «стали придумывать ему разные проблемы» (в числе которых был и этот акт) из-за того, что он «отказался платить»: «Они решили, что пришел коммерс, которого можно легко развести, и начали у меня вымогать деньги». Примечательно, что бывшего начальника «Центрального территориального управления имущественных отношений Минобороны» подполковника Андрея Нежигая, утвердившего акт обследования зоны ВВ, в 2019-м приговорили к девяти годам заключения. Нежигая обвинили в получении 15 миллионов рублей от руководства строительной компании ООО «Городское строительство и хозяйство» за выделение ей земельных участков Минобороны под строительство в Москве и Подмосковье.

Как бы там ни было, спустя месяц после этой комиссии, в декабре 2016-го, заместитель руководителя 516-го военного следственного отдела Следственного комитета Максим Колосков возбудил уголовное дело по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере). Когда полковник Кошечкин узнал, что проходит подозреваемым по делу о мошенничестве с землей, у него, по словам Анастасии, «случился гипертонический криз»: «Никто полгода пальцем не шевелил, отец один бился во все двери, писал доклады. И вот так его отблагодарили за это».

Стоит сказать, что после возбуждения этого уголовного дела были арестованы счета дочери и жены полковника — на них оказалось 20 миллионов рублей, огромная для семьи кадрового офицера сумма, на которой прокуратура потом, по словам Анастасии Кошечкиной, «не раз пыталась делать акцент» и про которую потом много писали в СМИ. Мол, законным путем такие деньги офицер заработать не может — честному офицеру положено быть нищим. У нас в стране вообще многие так почему-то считают. Людмила Александровна объясняет происхождение этих денег просто: «Деньги мы копили в течение 30 лет, всю совместную жизнь. Пока мы проживали на Дальнем Востоке, мужу платили дополнительные коэффициенты, при этом он находился на полном продовольственном и вещевом обеспечении. В отпуск мы ездили не каждый год — и то не на море, а в деревню в Самарскую область. Я работала учителем английского и получала больше мужа. В итоге до перевода в Подмосковье мы скопили примерно 5 миллионов рублей. После этого тоже продолжали копить, большую часть денег откладывали (слова Людмилы Александровны подтверждают справки о доходах и движении банковских средств за 2013, 2014, 2015 годы, имеющиеся в распоряжении редакции. — А. Р.), не покупали ни автомобилей, ни дач, у нас бэушный автомобиль 2004 года. Моя дочь Дарья работала в Верховном суде, у нее зарплата была больше 100 тысяч, я работала директором и еще давала уроки. На вклады шли проценты — так и получились эти деньги. Мы копили, чтобы нормальный дом построить, купить участок земли». В 2019 году арест со счетов Кошечкиных сняли: «Мы на судах доказали справками каждую копейку».

Впрочем, этих денег уже нет — все ушло на адвокатов. А Людмила Александровна и дочь Кошечкиных Даря после суда над полковником потеряли работу — работодатели вынудили их написать заявления об увольнении.

Вскоре после возбуждения уголовного дела Колосков выяснил, как зона взрывчатых веществ оказалась в собственности у Леонова. Сейчас бизнесмен называет себя исключительно «добросовестным приобретателем», но история покупки им этой земли — настоящий детектив.

В марте 2015 года некий бизнесмен Руслан Андриенко обратился в Кировский районный суд Санкт-Петербурга с требованием взыскать 74,8 миллиона рублей со своего должника Александра Бирюка. Бирюк заявил, что у него есть участок в 22,6 гектара в Истринском районе Московской области — и он может вернуть долг, отдав эту землю своему кредитору Андриенко. Через своего поверенного Павла Бовкуна (согласно материалам дела, с ним и Евгений Леонов общался по телефону еще в 2014-м году, сам Леонов говорит, что с Бовкуном не знаком) Бирюк представил суду поддельные, как впоследствии выяснилось, документы на эту землю — как будто еще в 93-м он купил участок у московской компании ТОО «Фирма «Темп», которая, в свою очередь, получила землю «для дачного строительства» за два года до этого по приказу тогдашнего заместителя министра обороны по строительству и расквартированию Николая Чекова. Суд липовые документы принял и разрешил Андриенко зарегистрировать право собственности на землю. А спустя две недели после регистрации Андриенко продал эти 22,6 гектара, при их рыночной стоимости в 310 миллионов рублей, за те же 74,8 миллиона рублей Алле Леоновой, Елене Артемьевой и Тимофею Мелехову.

Следователь Колосков все это выяснил, в октябре 2017 года определение Кировского районного суда, разрешившее Андриенко зарегистрировать землю, отменили, а уголовное преследование Кошечкина было прекращено — за ним признали право на реабилитацию. В июне 2017 года Леонов и Андриенко были арестованы.

На время следствия на землю не был наложен арест, и строительство коттеджного поселка продолжилось. В апреле 2017 года началась продажа участков (на данный момент, судя по сайту коттеджного поселка, продано 46 участков из 130 — цены начинаются от 3,5 млн и заканчиваются 6,3 млн рублей).

После отмены определения Кировского районного суда в октябре 2017-го Красногорская военная прокуратура, по сути, могла сразу истребовать землю у Леонова. Но в суд обратилась только спустя почти два года, в июне 2019-го, когда сроки исковой давности уже были пропущены.

ПРОДОЛЖЕНИЕ