Писатель не дает ответы, он ставит вопросы: «мы не лекарство, мы – боль»
В рамках книжного фестиваля Yerevan Book Fest 2022 литературный критик Константин Мильчин поговорил с писателями Шамилем Идиатуллиным и Верой Богдановой о том, как новейшая история отражается в их произведениях.
Шамиль Идиатуллин - дважды лауреат премии «Большая книга». Его первый роман - «Татарский удар». Он прославился благодаря роману «Убыр», а самые известные его романы - «Город Брежнев» и «Бывшая Ленина».
У Веры Богдановой две книги - «Павел Чжан и прочие речные твари» и «Сезон отравленных плодов».
Эпоха и дух времени
Шамиль Идиатуллин, писатель
Все мои книги привязаны к времени и месту, даже если это время и место вымышленные.
У меня есть твердое убеждение, что писатель отрабатывает свой хлеб и существует, как часть общественного организма за счет того, что является щупальцем этого организма.
Я считаю, что у общества есть три органа чувств – социология, журналистика и литература. Если общество добровольно начинает эти щупальца втягивать, откусывать, бить по ним, оно становится слепым, глухим и немым. Динозавром, которому уже отстрелили голову, а он еще этого не знает. Бежит, тайга трясется, с деревьев падают листья, все боятся, а он уже дохлый. Именно поэтому мне кажется, что литератор должен рассказывать о том, что видит именно сейчас и орать о том, что болит именно сейчас. Мы не лекарство, мы – боль, мы не даем ответы, мы ставим вопросы.
Докричатся до своего поколения – это счастье для каждого писателя. Это максимум, на который он может рассчитывать. Как нам непонятна музыка и одежда наших детей и как все то же было непонятно нашим родителям, так же и наши книги, по идее, не должны быть понятны родителям и детям. Поэтому пишут «для своих».
Если тебя читают еще люди постарше и помладше, это запредельное счастье. Я исхожу из того, что странно рассказывать своему поколению что-то, не волнующее его.
Вера Богданова, писательница
Мне было очень важно написать про конец 90-х и начало нулевых, потому что это годы моего взросления. Все началось с того, что я прочла книгу Салли Руни «Нормальные люди» и поняла, что все-таки наши миллениалы очень отличаются от западных.
В 90-е у нас был хаос после развала Советского Союза, экономический кризис, многие дети воспитывались бабушками, родители попадали в тюрьмы, спивались. В целом это было очень нестабильное время. Потом пошли теракты. Я помню свою юность, когда никто из нас не мог представить, что будет завтра.
Может быть, взорвется вагон метро, может, упадет очередной самолет, а может, ты не проснешься, потому что взорвут жилой дом, в котором ты живешь. При этом все старались сохранять видимость нормальной жизни, потому что все время сидеть и боятся невозможно. Надо как-то продолжать: выходить замуж, рожать детей, заканчивать институт, ездить в этом метро на работу. Я задумалась, какие они, наши миллениалы, пережившие все это и начала перебирать эпоху.
Разрыв поколений
Шамиль Идиатуллин
Разрыв между поколениями есть всегда. Для позитивных изменений нужно, чтобы следующее поколение не было похоже на предыдущее, чтобы оно отрицало какие-то базовые принципы, но это не обязательно должно быть травматичным и болезненным.
При том, что мне категорически не нравится, что дети слушают, что они едят и что смотрят, я себе скорее палец оторву, чем попытаюсь этим пальцем пригрозить им. Проблема в том, что не все придерживаются этого принципа и абсолютизация личного опыта, личного вкуса и личной боли весит кучей Дамокловых мечей над большинством семей.
Вера Богданова
Нормально, когда следующие поколение эволюционирует и становится лучше предыдущего. Меняется мир вокруг нас и меняются наши дети. Моему сыну 11 лет. Он созванивается с друзьями по WhatsApp и в процессе разговора они играют в онлайн игру, параллельно записывая все это на YouTube.
Я понятия не имею, как они это делают. Разрыв поколений – вещь неизбежная. Надо понять, простить и принять. Да, можно пытаться как-то соответствовать времени, но и молодиться бессмысленно.
О чем пишут сегодня
Вера Богданова
Сейчас выросло поколение молодых авторов, которые пишут о насилии. Большинство из них женщины. Это не обязательно и не только сексуальное насилие, но и физическое, эмоциональное, психологическое. Когда тебе с детства говорят – ты тупой. В целом это можно понять.
В 90-е все были озабочены выживанием. Было не до чтения Спока. Главной заботой было - где достать макароны, чтобы их сварить. Я росла с бабушкой и у нас заботы были примерно такие. Это накладывает отпечаток на ребенка: сейчас этот отпечаток вырос и стал превращаться в романы.
Яна Шахраманян
Фото: Элен Гаспарян
В рамках книжного фестиваля Yerevan Book Fest 2022 литературный критик Константин Мильчин поговорил с писателями Шамилем Идиатуллиным и Верой Богдановой о том, как новейшая история отражается в их произведениях.
Шамиль Идиатуллин - дважды лауреат премии «Большая книга». Его первый роман - «Татарский удар». Он прославился благодаря роману «Убыр», а самые известные его романы - «Город Брежнев» и «Бывшая Ленина».
У Веры Богдановой две книги - «Павел Чжан и прочие речные твари» и «Сезон отравленных плодов».
Эпоха и дух времени
Шамиль Идиатуллин, писатель
Все мои книги привязаны к времени и месту, даже если это время и место вымышленные.
У меня есть твердое убеждение, что писатель отрабатывает свой хлеб и существует, как часть общественного организма за счет того, что является щупальцем этого организма.
Я считаю, что у общества есть три органа чувств – социология, журналистика и литература. Если общество добровольно начинает эти щупальца втягивать, откусывать, бить по ним, оно становится слепым, глухим и немым. Динозавром, которому уже отстрелили голову, а он еще этого не знает. Бежит, тайга трясется, с деревьев падают листья, все боятся, а он уже дохлый. Именно поэтому мне кажется, что литератор должен рассказывать о том, что видит именно сейчас и орать о том, что болит именно сейчас. Мы не лекарство, мы – боль, мы не даем ответы, мы ставим вопросы.
Докричатся до своего поколения – это счастье для каждого писателя. Это максимум, на который он может рассчитывать. Как нам непонятна музыка и одежда наших детей и как все то же было непонятно нашим родителям, так же и наши книги, по идее, не должны быть понятны родителям и детям. Поэтому пишут «для своих».
Если тебя читают еще люди постарше и помладше, это запредельное счастье. Я исхожу из того, что странно рассказывать своему поколению что-то, не волнующее его.
Вера Богданова, писательница
Мне было очень важно написать про конец 90-х и начало нулевых, потому что это годы моего взросления. Все началось с того, что я прочла книгу Салли Руни «Нормальные люди» и поняла, что все-таки наши миллениалы очень отличаются от западных.
В 90-е у нас был хаос после развала Советского Союза, экономический кризис, многие дети воспитывались бабушками, родители попадали в тюрьмы, спивались. В целом это было очень нестабильное время. Потом пошли теракты. Я помню свою юность, когда никто из нас не мог представить, что будет завтра.
Может быть, взорвется вагон метро, может, упадет очередной самолет, а может, ты не проснешься, потому что взорвут жилой дом, в котором ты живешь. При этом все старались сохранять видимость нормальной жизни, потому что все время сидеть и боятся невозможно. Надо как-то продолжать: выходить замуж, рожать детей, заканчивать институт, ездить в этом метро на работу. Я задумалась, какие они, наши миллениалы, пережившие все это и начала перебирать эпоху.
Разрыв поколений
Шамиль Идиатуллин
Разрыв между поколениями есть всегда. Для позитивных изменений нужно, чтобы следующее поколение не было похоже на предыдущее, чтобы оно отрицало какие-то базовые принципы, но это не обязательно должно быть травматичным и болезненным.
При том, что мне категорически не нравится, что дети слушают, что они едят и что смотрят, я себе скорее палец оторву, чем попытаюсь этим пальцем пригрозить им. Проблема в том, что не все придерживаются этого принципа и абсолютизация личного опыта, личного вкуса и личной боли весит кучей Дамокловых мечей над большинством семей.
Вера Богданова
Нормально, когда следующие поколение эволюционирует и становится лучше предыдущего. Меняется мир вокруг нас и меняются наши дети. Моему сыну 11 лет. Он созванивается с друзьями по WhatsApp и в процессе разговора они играют в онлайн игру, параллельно записывая все это на YouTube.
Я понятия не имею, как они это делают. Разрыв поколений – вещь неизбежная. Надо понять, простить и принять. Да, можно пытаться как-то соответствовать времени, но и молодиться бессмысленно.
О чем пишут сегодня
Вера Богданова
Сейчас выросло поколение молодых авторов, которые пишут о насилии. Большинство из них женщины. Это не обязательно и не только сексуальное насилие, но и физическое, эмоциональное, психологическое. Когда тебе с детства говорят – ты тупой. В целом это можно понять.
В 90-е все были озабочены выживанием. Было не до чтения Спока. Главной заботой было - где достать макароны, чтобы их сварить. Я росла с бабушкой и у нас заботы были примерно такие. Это накладывает отпечаток на ребенка: сейчас этот отпечаток вырос и стал превращаться в романы.
Яна Шахраманян
Фото: Элен Гаспарян