«Был момент, когда Марджани хотел всё бросить и уехать. На него часто писали доносы»
В конце 2022 года Российский исламский институт издал перевод фундаментального труда великого татарского богослова Шигабутдина Марджани «Мукаддима». Широкому кругу читателей эта книга неизвестна из-за ее специализированного языка и теологических вопросов, которые поднимает автор на ее страницах.
«Миллиард.Татар» в беседе с кандидатом исторических наук Дамиром Шагавиевым попытался узнать, в чем особенность этой книги и что может почерпнуть обычный человек, прочитав ее.
Дамир Шагавиев
Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»
«Мы читаем огромный курс по введению в историю арабо-мусульманской цивилизации»
– Вы курировали научный перевод «Мукаддимы». Все-таки о чем это книга?
– Сам труд издан еще при жизни Марджани, в 1883 году. Он является введением к шеститомному сочинению Марджани под названием «Вафиййат аль-асляф ва тахиййат аль-ахляф». К сожалению, все шесть томов этого энциклопедического труда остаются в рукописном виде на арабском языке до сих пор. Название мы перевели как «Верность предшественникам и приветствие потомкам». Предыдущие переводчики почему-то переводили его как «Некрологи» из-за специфики значения слов в арабском языке и, видимо, из-за содержания книги, разделенной по датам смерти. Смысловое значение на арабском звучит как связь с прошлым и приветствие будущему. «Верность предшественникам и приветствие потомкам» представляет собой библиографический словарь. Там всё разделено хронологически. Иногда там бывают заголовки «наступил халифат определенного правителя». И всё это совместно с датами. Внутри дат в алфавитном порядке приводятся биографии тех людей, которые умерли в этот год.
«Муккаддима» (то есть Введение с арабского) по своей сути и содержанию является вводной частью в этот многотомный труд. Человек, который собирается прочесть биографии личностей в книге Марджани, должен познакомиться с основами арабо-мусульманской цивилизации. С одной стороны, это введение в биографический труд, но с другой стороны, получилось, что мы читаем огромный курс по введению в историю арабо-мусульманской цивилизации.
Книга начинается с биографии (сиры) Пророка, а также разделена на два «манзара». «Манзар» – это достаточно интересное слово. Марджани не выбрал слово «баб» (глава), а остановился на именовании, которое происходит от арабского слова «назара» (смотреть). Получается первое видение и второе видение. Слово «назара» выбрано, скорее всего, не случайно, потому что оно подразумевает не просто видение глазами, а видение внутренне. Первое осмысление или видение – это ранняя история ислама. Второе видение занимает большое количество места в книге и затрагивает период после жизни Пророка.
Первый манзар начинается с 5-й страницы «Мукаддимы», и там рассказывается о миссии пророка Мухаммада, появлении шариата, и заканчивается он на смерти Пророка. Второй манзар начинается на 184-й странице и называется «Упоминание группы из сословий ученых». Марджани в этой главе акцентирует свое внимание на ученых, но при этом в ней мы встречаем упоминание правителей, династий и государственных символов. До 184-й страницы упоминаются все события, связанные с сирой: газаваты, смерть Хадиджы, приход в ислам арабских племён и знаковых людей, и т.п.
Фото: dumrt.ru
– Что хотел донести Марджани до читателей?
– Во втором манзаре нам встречается огромное количество терминов, которые используются в истории ислама или истории шариатских наук. Здесь перечислены все пророки до Мухаммада, а также упоминается Зу-ль-Карнайн. Кто это такой, спросите вы? Есть различные версии этого имени: одни считают, что это был пророк, а другие говорят, что это был Александр Македонский, и Марджани упоминает разногласия по поводу этих версий. Также упоминаются сахабы (сподвижники): кто это такие и кто в это понятие входит. Туда входят праведные халифы. «Асхаб аш-шура» – это совет, который выбрал халифа Усмана. Упоминается «аль-Ашара аль-Мубашшарун би-ль-джанна» (десять человек, которые при жизни были обрадованы раем). Говорится и о тех, кто открыто сказал, что они приняли ислам, и кто последний умер из сахабов. Складывается впечатление, что ты читаешь справочник или терминологический словарь.
Марджани составил труд с базовыми знаниями, которые, по его мнению, должен знать каждый образованный мусульманин – это шакирды, муллы, мударрисы (преподаватели). Эти люди входили в понятие «образованные». Произведение написано на арабском языке, потому что оно было не только для татар. Ризаэтдин Фахретдин передаёт небольшой кусочек диалога с Марджани на арабском языке, хотя они татары. Этот маленький факт говорит, что и шакирды, и устазы старались использовать в общении богословский арабский язык.
«Это не обязательно должен быть улем или знаток шариатских наук»
– Классифицировал ли Марджани шариатские науки?
– У него встречается классификация шариатских наук: например, собирание Корана, генеалогия, методология фикха, наука о разногласиях (ведение диспутов). Встречается упоминание 7 чтений Корана, которые пришли от Пророка. Раскрываются моменты, связанные с суфизмом. Упоминаются тарикаты Накшбандия, Кадирия, Шазилия и их сильсили. Марджани приводит и свою сильсилю, потому что он был шейхом Накшбандии. Он дает свою цепочку духовной (суфийской) преемственности от себя и своих устазов до основателя тариката Бахауддина Накшбанда. У имама Раббани он показывает не только накшбандийскую цепочку, но и кадирийскую.
Достаточно интересным моментом является то, что Марджани в свое произведение включил хадис «Об обновлении». Согласно хадису, каждое столетие Всевышний посылает обновителя веры. Его точка зрения на этот вопрос заключается в том, что на столетие приходится не один человек. Необязательно ждать определенного отрезка времени, чтобы дождаться обновителя. Это не обязательно должен быть улем или знаток шариатских наук. Это может быть правитель или ученый в области естественных наук. Марджани этот хадис понимает более широко.
– А что говорится о естественных науках?
– Достоинство этого труда в том, что в нем не просто перечисляются науки. В нем дается история их происхождения: что они собой представляли и на какие разделы они делились – это логика, арифметика, наука о формах, астрономия. Упоминается даже астрология (объясняется, почему астрономия и астрология сначала шли вместе, а потом их стали разделять). Даются также факты об обсерваториях, о музыке, естествознании, медицине, анатомии, хирургии, фармацевтике, ветеринарии, географии. Интересно, что когда Марджани пишет про медицину, он разделяет народную и научную медицину. Упоминаются даже предсказатели, нумерологи и алхимики, и к этому дается комментарий, как к подобному относился ислам.
Встречается даже подсчет денег, или, говоря современным языком, бухгалтерия. Марджани пишет о ремеслах и даже об истории первой аптеки, сахара и книг. Можно сказать, что там также описана история пищевой и легкой промышленности. Потом упоминаются страны Запада, появления пороха, пушек, великие географические открытия. Упоминается административный аппарат и должности в халифате. Интересный факт, что в обязанности халифа входило быть имамом во время намаза, а также читать хутбу. Впоследствии эти обязанности были переданы другим людям. Затрагивается мусульманский контроль в государстве: формирование цен, юстиционный контроль экономической деятельности в мусульманском государстве.
Фото: © Рамиль Гали / «Татар-информ»
«Было бы странно, если бы Марджани просто взял и скопировал чужие идеи, никак их не обработав»
– Вдохновлялся ли Марджани другими работами при составлении своего труда?
– Видимо, Марджани был вдохновлён идеей создать труд наподобие «Тарих» Ибн Халдуна. С этим трудом он познакомился в Центральной Азии, и у него были рукописные и печатные варианты этой книги. Как я заметил, у Марджани есть фрагменты, которые совпадают с трудом Ибн Хальдуна. Марджани не является человеком, который просто взял всё из одной книги. Он многое взял и из других источников. В некоторых местах Марджани даёт свою точку зрения, а не так, как это было у Ибн Хальдуна. Было бы странно, если бы Марджани просто взял и скопировал чужие идеи, никак их не обработав. Татары знали Ибн Хальдуна, и Марджани просто не было смысла его пересказывать. Ибн Хальдуна больше интересовала история североафриканских берберов, а Марджани взял всю историю мусульманского мира. У него встречается не только Восток, но и андалузские учёные.
– Кто движущая сила в истории, по мнению Марджани?
– Прямо в тексте мы этого не найдем, но, как писал историк Мунир Юсупов, Марджани был сторонником идеи, что история движется за счет личностей. История движется элитой, что по-арабски называется «хасса». У него мы видим, что это ученые и правители. Есть «амма» – это простые люди, и они движутся только благодаря элите, с учетом исламского убеждения, что все это происходит по воле Аллаха.
«Был момент, когда он хотел уехать в арабские страны и посвятить остаток своей жизни написанию книг»
– Марджани творил в рамках Российской империи. У него есть ответ как мусульманину жить в немусульманском государстве?
– В его биографии мы можем найти описание его взаимоотношений с русскими и русскими учёными. С Радловым у него были хорошие отношения, благодаря чему его устроили в учительскую школу. У него были хорошие связи с преподавателями Казанского университета, из-за чего Марджани мог выступать с лекциями по истории восточных народов. Он говорил, что татары должны знать русский язык, чтобы не отставать от прогресса и понимать, что происходит в государстве. Марджани писал, что государство предоставляет мусульманам полномочия в виде духовного собрания, благодаря которому они могут вести свои дела. Муфтия назначают сверху, и, скорее всего, именно с этого времени пошло восприятие муфтия как лидера, а не просто человека, который издаёт фетвы. Муфтий начинается восприниматься как чиновник, который управляет мусульманами. По словам учеников Марджани, их учитель в подтверждении своих слов приводил пример пророка Юсуфа, который был казначеем у египетского фараона.
Я не помню, писал ли это сам Марджани или историки после него, но муфтияты появились при Екатерине II. Структура муфтиятов была разработана при ней, но опыт их построения и организации был заимствован из Османской империи. Марджани рассуждал, что раз государство предоставило мусульман возможность строить мечети, медресе, торговать, то мусульманам не надо никуда уезжать. В его биографии был момент, что Марджани хотел всё бросить и уехать. На него часто писали доносы, и в этот момент его хотели снять с должности имама. Находили разные причины, что он, мол, неправильно начало рамадана посчитал и посоветовал это муфтию. Потом его подставили, когда его не предупредили при чтении никяха, что девушке нет 16 лет, и он совершил обряд. Был момент, когда он хотел уехать в арабские страны и посветить остаток своей жизни написанию книг. Не называется конкретная страна, но это мог быть Египет, Аравия, Ирак или Анатолия.
Фото: © Михаил Захаров / «Татар-информ»
«Он хотел поменять систему образования, и в этом мы видим прямое влияние Курсави»
– Правда ли, что Марджани критиковал бухарскую систему образования и восхвалял дагестанскую?
– В этом вопросе Марджани повторяет вслед Курсави, потому что сам он прошёл через бухарскую систему. Сравнивать с Дагестаном он не мог, но у него были знакомые, которые там обучались, и он мог сопоставлять образовательные процессы. Марджани пробовал не только критиковать, но и внедрить свою систему, что у него это не получилось. Половина учеников у него разбежалась, потому что люди привыкли к старой системе. Студенты просто боялись, что они не научатся и будут просто не востребованы. Некоторые пытались совмещать: ходили и на классические уроки, и к Марджани.
Почему Курсави начал сравнивать? У него был учитель, который учился в Дагестане. Курсави умер в 1812 году, и, видимо, до того времени татары ездили учиться на Кавказ, где обучали по более старым книгам. Там изучалась акыда Тахавия, а не Насафия. «Тахавия» древнее «Насафии» на 200 лет. То же самое с источниками, связанными с фикхом, которые были иракские, а не среднеазиатские. Поздние книги, похоже, давали больше «лишней» информации (толкований и примечаний) и классификаций. Поздние учёные добавляют больше от себя, что может усложнить процесс получения знаний. Например, в поздних трудах можно увидеть более разветвленные классификации «макруха» (порицаемого) и мустакраха (неприличного деяния), и, вероятно, не совсем обоснованные запреты или ограничения.
Проблема еще в том, что джадиды были всегда просветителями, и они старались облегчить получение знаний для масс. И поэтому, когда они сравнивали источники и вторичные работы, то они говорили, что гораздо легче воспринимать первоисточники, а не толкования. Тем более первоисточники по объёму были в разы меньше, чем толкования. Здесь не важно, с какой стороны посмотреть: источники всегда будут в плюсе, потому что они ближе к эпохе праведных предшественников. Поэтому Марджани был в тренде после Курсави, а после Марджани эту идею подхватили его ученики. Важно заметить, что «Тахавию» Марджани преподавал только в учительской школе, где он работал с татарами, которые изучали русский язык. Он считал, что «Насафия» – это более специализированная акыда, если можно так выразиться. «Тахавия» идеально подходила для тех мусульман, которые не собирались преподавать в будущем шариатские науки и которых можно назвать светскими людьми. В новометодной Мухаммадии, кстати (в начале XX века точно), также изучался текст Тахавии с толкованием одного средневекового богослова Сираджуддина аль-Хинди.
Есть исследования, где, например, сообщается о том, что Чистави говорит, что шакирды не должны изучать русский язык и как к нему приходила потом за это полиция. Русский язык среди татар распространялся очень плохо. Процесс начинает хоть как-то развиваться лишь после революции 1905 года. А Марджани еще в XIX веке ратовал за то, что нужно изучать русский язык и естественные науки. Он хотел поменять систему религиозного образования татар, и в этом мы видим прямое влияние Курсави.
Фото: dumrt.ru
«Некоторые западные исследователи подметили, что у Марджани начинается "хадисоцентричность"»
– Есть ли у Марджани условное осмысление, почему исламская цивилизация в XIX веке находилась в бедственном положении?
– В этом вопросе Марджани активно ругает людей за их невежество. Он ругает имамов, которые не развивались. Он пытается через свои книги начать образовывать людей, чтобы они получали знания и не слепо следовали авторитетам. Некоторые западные исследователи подметили, что у Марджани наблюдается феномен «хадисоцентричности». То есть человек не против ханафитского мазхаба, но основная опора идет именно на обоснование шариатских норм при помощи хадисов. Западные исследователи указывают на хадисоцентричность улемов Деобанда тоже. Улемы Деобанда (движение деобанди возникло в Индии, распространилось в местах проживания индийских мусульман. – Ред.) являются очень хадисоцентричными ханафитами. Они ведут обучение в медресе и учебных заведениях системы Деобанда по сборникам хадисов и их толкованиям. Все остальные книги как бы на втором плане. Сторонники Деобанда в споре с индийскими ваххабитами говорили, что через хадисы можно доказать правильность следование мазхабу, тогда как их оппоненты полностью отрицали мазхабы. Из этой школы были ученые, которые ссылались на Марджани. Потом уже более поздние египетские ученые также ссылались на работы Марджани. Они пытались по-новому обосновать ханафитский мазхаб. Помощник последнего Шейха-ул-Ислама Османской империи, доживая последние годы в Каире, дает высокую оценку работам Марджани, говоря, что из Казани печатные книги – большая редкость и они гораздо дороже тех рукописей, что можно было достать в Египте.
– Как воспринимали Марджани в арабском мире?
– Представитель школы Мухаммада Абдо шейх Джамалуддин аль-Касими написал большой тафсир в начале XX века. В своем тафсире он цитирует фрагмент из «Мукаддимы» Марджани, посвященный геологии, где Марджани толкует коранический аят на основе доступных ему знаний из этой области. Интеллектуалы арабского Востока могли знакомиться с книгами Марджани в своих библиотеках, Марджани еще при жизни сам и с помощью учеников отправлял туда свои печатные труды.
Также был улем Мухаммад Курди, который опубликовал «Акыду» Марджани. Он в свой сборник, который издавал в Каире, включил множество произведений других авторов. «Акыду» Марджани, которая в оригинале называется «Хакк аль-акыда» (истина акыды), он назвал как «Акыда мухтасара», то есть «Краткое кредо». Очень интересно то, что Марджани выступал за деление акыды, философии и каляма. Акыда у Марджани рассматривает только самые важные (обязательные к вере) религиозные вопросы (догматы), а моменты частного характера (не обязательные) он относит к сфере рассмотрения науками калям и религиозная философия (фальсафа). С этой точки зрения философов не нужно такфирить (обвинять в неверии. – Ред.), потому что они не затрагивают обязательные к вере догматы. Они пытаются понять мир именно на уровне человеческого разума.
Владислав Безменов, Арслан Минвалеев, «Миллиард.Татар»