«И серийные убийцы у нас сознаются». Откровения оперативника из колонии

Зачем в колониях нужны оперативники и какое «оружие» они используют.

О том, в чём заключается работа оперативников, какие профессиональные и личностные качества в них развивает, мы беседуем с начальником отделения по борьбе с организованной преступностью оперативного отдела УФСИН России по Алтайскому краю Андреем Семеновым.

О выборе пути и престиже

Елена Чехова, altai.aif.ru: Андрей Владимирович, как вы пришли в систему?

Андрей Семёнов: Родители, можно сказать, повлияли на мой выбор, хотя сами с уголовно-исполнительной системой никак не связаны. Отец - шахтёр, мать - бухгалтер. Просто один их хороший знакомый служил начальником отдела кадров в ИК-4 посёлка Шерегеш Кемеровской области, где мы жили. Он-то и посоветовал оформить мне направление от колонии на учёбу в Барнаульский юридический институт (БЮИ).

Моего мнения особо никто не спрашивал, потому что времена были не совсем простые (1996-1997 годы), а курсанты института находились на полном гособеспечении. Родители объяснили мне все плюсы решения, мы взяли в Новокузнецком управлении направление на учёбу, и я стал курсантом. Очно учился в БЮИ четыре года по специальности «Юриспруденция». Здесь стал понимать, что такое служба. Это форма, режим, Устав. А ещё - это самоуважение.

После третьего курса пришёл на практику в ИК-4 посёлка Шерегеш. Колония строгого режима, наполняемость на тот момент была 1200-1300 осуждённых. Изнутри увидел, что такое колония, более точно стал понимать, где мне предстоит в дальнейшем работать. Страшно не было, скорее интересно. Тем более что у меня были хорошие учителя в профессии. Мои наставники, люди опытные, доходчиво всё объясняли. На «прорыв» молодого никто не кидал - всегда был кто-то рядом, помогал, подсказывал.

Ну а после учёбы я пришёл в эту же колонию лейтенантом. Приняли на должность начальника отряда. Хотя всего несколько месяцев проработал в этой должности, но опыт был полезным. В том числе и для работы оперативника, которую вскоре мне предложили. Конечно, согласился. Потому что всегда считалось и считается, что быть оперативником престижно.

Сбор информации

- А зачем оперативники во ФСИНе? Ведь в местах изоляции находятся те, чьи преступления уже раскрыты и доказаны...

- Основная задача личного состава всех служб УИС, в том числе и оперативной, - предупреждение и пресечение преступлений. Со стороны может показаться, что опера в колониях только то и делают, что ходят повсюду и с кем-то беседуют. Но у оперуполномоченных очень много задач. В основном, негласных, о которых широкой публике не расскажешь.

Конечно, оперативный работник занимается сбором информации. И делает это всеми возможными способами. При качественной работе оперативной службы у начальника учреждения складывается полная картина: кто на каком месте не дорабатывает, кто перегибает палку, кто занимается противоправными делами, какие настроения царят в среде спецконтингента и т. д.

Гражданские, заходя в колонию в сопровождении сотрудников, видят: везде порядок, осуждённые застёгнуты до верхних пуговиц, всем говорят: «Здравствуйте, до свидания»... Но когда рядом не будет сотрудников, среди этих же осуждённых могут происходить всякие негативные процессы. Узнать о них, чтобы пресечь и не допустить масштабного конфликта, изолировать возможных зачинщиков, как раз и должен сотрудник оперативного отдела. Также он собирает информацию по запрещённым предметам и веществам. Эти сведения доводятся до отделов режима и безопасности, и их сотрудники изымают так называемую запрещенку.

Одно из направлений нашей деятельности - сбор информации о причастности гражданина к нераскрытому преступлению для направления её в отделы полиции. Порой в совершённом ранее преступлении осуждённый сам признаётся, приходит с повинной. У нас и серийные убийцы сознаются в тех эпизодах, которые не рассматривались или были не доказаны в ходе следствия.

Недавно приезжали из Москвы коллеги отрабатывать вновь открывшиеся эпизоды по делу осуждённого, который содержится в одной из краевых колоний. Он в группе сообщников занимался отравлением людей в электропоездах. Делалось это с целью хищения ценностей. Мужчина сидел за несколько фактов, которые были доказаны. Но оказалось, что были ещё и недоказанные. В результате осуждённый пошёл на контакт. Результат работы есть.

- Вы курируете направление борьбы с организованной преступностью. Вряд ли расскажете, как их выявляют. Но хочется знать, как их можно обезвредить?

- В каждой группе осуждённых есть человек, обладающий лидерскими качествами. Может, учитывают солидный «стаж» сидельца - чем больше отсидел, тем больше авторитета. У кого-то больше полезных знаний, особенно в юридических вопросах. Кто-то на свободе тесно общался с признанными в криминальном мире личностями. У кого-то просто склад характера такой, что может повести за собой, как пастух стадо. Это - лидер. За ним надо присматривать. Если он настроен агитировать окружение на противоправные действия, то его надо либо изолировать, либо работать именно с ним.

Хотя колония - замкнутое пространство, где, кажется, все на виду, вычленить такого лидера бывает непросто. Те, которые сидят подолгу, как правило, научились ничем не выделяться. Ходит себе какой-нибудь инвалид-старичок с палочкой. Они проявляют себя, «поднимают голову» только в своих кругах, в кулуарах. Поговорил где-то в курилке с одним-другим, и реакция пошла, каша заварилась. А он как бы «не при делах».

- Наверное, это распространено в колониях, где рецидивисты сроки большие отбывают?

- Это актуально всюду. Например, осуждённые с общего режима были подвержены влиянию пропагандистов АУЕ (деятельность движения признана экстремистской и запрещена на территории РФ). Одно время в наш край привозили отбывать наказание осуждённых из других регионов, где это движение и зарождалось, и было очень распространено. Хотя это были впервые осуждённые пацаны от 18 до 22 лет, но признаюсь, что по сравнению с нашей молодёжью они более криминально заражённые.

Работа опера - беседа

- В чём различие в работе оперативников «с воли» и работающих во ФСИН?

- На воле агенты оперативников свободны. Есть больше возможностей встречаться с ними, проще получать от них нужные сведения, больше методов их поощрения. В системе же таких возможностей намного меньше. Колония - обособленный мир, где все на виду, всё известно: кто куда пошёл, с кем говорил. Многие осуждённые умеют неплохо анализировать ситуацию, выяснять, кто есть кто в их окружении, и затем уже могут по-своему расставлять приоритеты. Наши с ними отношения как бы своеобразная шахматная игра: кто кого переиграет.

- Каким должен быть оперативник-профессионал?

- Это должен быть человек как минимум лет 35-ти. Чтобы имел жизненный опыт, был неплохим психологом. Ещё он должен хотя бы минимально разбираться в любой сфере для того, чтобы беседовать с разными людьми. Наш сотрудник запросто говорит с осуждённым и о преступном мире, и о его профессии на свободе, и о местах, где он родился и жил, и о литературе с музыкой, если речь зайдёт об этом. Кругозор должен быть достаточно широкий.

Работа опера - это, прежде всего, беседа. Чем больше беседуешь, тем больше узнаёшь. Контактность, коммуникабельность, умение говорить с любым на равных - это не только природное качество. Это приобретается с годами работы. Но самое главное - желание самого человека постигать все нюансы дела. Если этого желания нет, бесполезно стараться его чему-то научить.

Сейчас в УИС старослужащих оперативников мало, в основном, работают молодые, до 26 лет. Они же сразу после учёбы в институтах приходят. Конечно, их надо ещё учить, ведь теория - дело хорошее, но гораздо важнее - практика.

Думаю, что во время учёбы нужно проводить для курсантов как можно больше практических занятий. И уже после второго курса на месяц отправлять в исправительные учреждения. Человек уже будет понимать, куда он идёт, получит представления о реальной жизни колонии.

- Говорят, что работа оперативника - больше, чем работа, это стиль жизни. Согласны?

- Вряд ли. Просто, отработав оперативником лет 10-15, начинаешь лучше разбираться в людях. Знаешь, как вопрос поставить, как разговор к нужной теме подвести. Ну и зрительно как бы сканируешь человека. Вот еду в автобусе и уже вижу, кто из пассажиров бывал в местах не столь отдалённых, а кто честный работяга с завода. Это заметно по манерам, по разговору. Процентов на 80 могу определить, лжёт мне человек или нет. Задашь несколько вопросов и - всё ясно. Нас работа учит разбираться в людях. Но чтобы вся наша жизнь заключалась в ней... Нет, такого я не скажу.

- А вам не хотелось что-то поменять? Уйти с такой службы?

- Нет, никогда не хотелось. Предложений о смене рода деятельности мне не поступало. Да я их и не жду. Мне нравится моя работа. В уголовно-исполнительной системе я уже более 25 лет. И всё время на оперативной работе.