Моя бабушка по отцу Евдокия Степановна (в девичестве Кузьменко) родилась в семье крестьянина-бедняка (так она говорила) в брянском селе Шеверды. Потеряла родителей в 1920-м, когда ей не было и года от роду. Троих осиротевших детей отправили по детдомам. С тринадцати лет на родной Брянщине Дуся-Евдокия пошла работать в клинцовский совхоз «Гулевка», затем трудилась на суконной фабрике им. Ленина в Клинцах. Без отрыва от производства окончила вечернюю школу, затем перед войной прошла 9-месячные курсы медсестер. Летом 1941 года комсомолка Е. Кузьменко была мобилизована в ряды Красной армии. Старшим сержантом медицинской службы служила (согласно документам) в 666-м, 664-м, 548-м эвакогоспиталях. В победном 1945-м за отличные показатели в работе дважды награждалась армейскими почетными грамотами. Одна из них - «За отличные боевые действия в борьбе против японских агрессоров, форсирование горного хребта Большой Хинган и преодоление безводной монгольской степи». Двадцать лет спустя ей, скромному военному медику, вручат медали «За победу над Германией в Великой Отечественной вой-не 1941 - 1945 гг.» (1967) и «За победу над Японией», а позже, в год 40-летия Победы, - орден Отечественной войны II степени. Демобилизовалась Евдокия осенью 1946-го в Забайкалье. В бурятском Улан-Удэ стала женой фронтовика Михаила Староченкина. Их местом семейной «приписки» оказался Ульяновск, где и появился на свет мой будущий отец Николай. В городе на Волге, который стал для Е. Староченкиной-Кузьменко родным, она не изменила профессии медика: до пенсии трудилась в областном тубдис-пансере. Когда любимой бабушки не стало, мне было лишь десять лет. Порасспросить ее о войне я не успела. Лишь однажды на мой вопрос: «Что у тебя, бабуля, с ногами?» (они были у нее всегда сине-фиолетового цвета) она ответила: «Однажды в войну по пояс стояли в ледяной воде: от немцев прятались»… В моей семье бережно сохранили скромные боевые награды, немногие личные записки и документы фронтовой операционной сестры Евдокии Кузьменко. Этим дорогим сердцу наследием я очень горжусь. Татьяна Шиняева, город Ульяновск РАНЕНИЕ ХИРУРГА Мы прибыли под Смоленск, ближе к фронту. Наш госпиталь продвинулся вперед километров на тридцать, к селу Симановка. Тот район несколько раз переходил из рук в руки - то к нашим, то к немцам. Из Симановки люди были эвакуированы, и мы в пустующих хатах стали принимать раненых с передовой: наскоро оборудовали приемную, перевязочную, процедурную. Операционную же развернули в домике, что стоял в саду. Как-то мы оперировали молодого солдата из-под Киева (как сейчас помню) Ивана Милютина. Ранение было сложным - сквозным в грудную клетку, оказалось задето легкое, его требовалось удалить. Дошли уже до легочной ткани, и вдруг в операционную буквально ворвались пятеро немцев. Позже станет ясно, что они отстали от своей отступавшей части и как-то незаметно пробрались в Симановку и неожиданно для себя оказались в нашей полевой операционной. Закончить операцию, конечно, они не дали, нас стали, не создавая лишнего шума, выталкивать. Хирург вгорячках, снимая перчатки, бросил свой скальпель прямо в лицо немцу, я стала второпях сворачивать простыню с разложенными инструментами и надела тот сверток прямо на голову другому фрицу, а пока он выпутывался, сиганула через открытое окно в сад. Ассистент же успела выскочить за дверь и сообщить о нападении нашим бойцам-охранникам. Те сразу забросали немцев гранатами. Врача ранило осколками, так он стал пациентом своего же госпиталя. «Я СЕЙЧАС УСНУ…» …В Симановке опять начались бои. Раненых было много. Мы должны были быстро принять каждого, осмотреть, оказать первую помощь и отправить дальше в тыл. В числе других к нам попал старший лейтенант, командир танковой бригады с тяжелыми увечьями: ему осколками вырвало мышцы плеча и спины, был и перелом позвоночника. Его немного «залатали» и с несколькими другими тяжелоранеными мне поручили сопровождать дальше в тыл. Как-то в одно из ночных дежурств я пошла делать обход по палатам. Зашла и в ту, где лежал старший лейтенант - танкист, он меня узнал и вдруг попросил: «Сестричка, я как лег на эту койку, так ни разу не спал. Мне бы уснуть, хотя бы минут на двадцать». Я села подле него на скамеечку, подложила под его спину руки и немного приподняла, а он вдруг и говорит: «Вот так хорошо, я сейчас усну…» И действительно вмиг уснул. По весу он и так был тяжеловат, а когда во сне расслабился, еще больше потяжелел… Вскоре мои руки стали неметь. Но только я попыталась их вынуть, раненый тяжело застонал. Пришлось его спину руками вновь чуть-чуть приподнять и держать. Так лейтенант проспал крепким сном часа четыре. Проснувшись, очень благодарил. У меня же от натуги отнялась спина, онемели и отекли руки. Когда я вернулась с того обхода, дежурный врач, узнав в чем дело, понял, что мне самой теперь нужна помощь - массаж и растирание.
