Алена Солнцева об особенностях национальной почвы

Десять лет живу в Костромской области и все десять лет кошу лужайку перед домом. Когда я только приехала, она была покрыта крапивой выше человеческого роста, которую невозможно уже косить, после косьбы оставалась пустая земля и одревеневшие пеньки. Я руками вытаскивала стебли крапивы с корнями из земли. Теперь на этом месте уже растет травка более дружелюбная: клевер, одуванчики, купырь, тимофеевка. Земля у нас тут тяжелая, глинистая. Когда сухо, она становится твердой, как камень, серой и пыльной, а после дождей - размокает и под ногами чавкает. Причем почва кислая, и сколько в нее не добавляй доломита или золы, она все равно остается привлекательной в первую очередь для мхов.

Одна соседка поступила радикально: положила на землю рубероид, насыпала на него привезенной из других мест в мешках плодородной земли, огородила все высокими бортиками и думала, что победила. Но через пару лет глина всосала весь чернозем, уж не знаю, как это ей удалось. Создается ощущение, будто глубина земли забирает все удобрения, все вложенные усилия, стоит ослабить бдительность, перестать дополнять и вносить, как вместо роз и георгинов на грядках и клумбах уже буйно и сочно зеленеет пырей и лопух, осот и крапива.

Не только почва, но и погода нас не балует. То в июне снег выпадет, то ночные заморозки. Свежепосеянным семенам еще ничего, но те, что поверив майскому теплу, быстро дали всходы, никнут и замерзают. В прошлом году погиб весь жасмин в округе - был настолько теплый март, что растения ожили, а в апреле завернули морозы. И так каждый год, то пропадет клубника, то смородина, то розы вымерзнут, то на ослабевшие растения ринется тля, или гусеницы, или гниль, или ржа… Старые люди, впрочем, вспоминают, что так было всегда.

На один урожайный год - два неурожайных, когда крестьяне от голода пухли и уходили подаяние просить в города.

А их огороды и дворы тут же зарастали вездесущей крапивой, которой ни заморозки, ни засуха, ни обильные, почти тропические ливни неделями не помеха. Крапива растет хорошо. Полынь тоже отлично себя чувствует. Репей и осот процветают.

Чтобы вырастить в саду не то, что розу - простые флоксы или ромашки, нужно очень много труда и времени. Сколько раз, купив рассаду многолетних цветов или декоративные кусты, поливая и удобряя, на следующий год с горечью и следа не находишь на их месте: муравьи съели или мыши, заморозком прибило, дождем залило, высохли засушливой весной… Зато лебеда или полынь рядом, сытые и сильные, стали еще выше и кустистее.

Или вот деревья - липа, дуб, клен в наших местах чувствуют себя не очень. Когда время от времени встречаешь в окрестностях среди местной флоры старые липы, например, то понимаешь, что в прежние времена тут было жилье человека: помещичья усадьба, где специально насаживали парковые аллеи, или деревенька, куда липы приводили пчеловоды для медосбора. Точно так же с сиренью или простым орешником - все это следы давних человеческих усилий, попыток внедрения другой, южной, богатой культуры.

У нас же, помимо елей и берез, лучше всего растет ракитник и ольха черная, елоха по-местному. Елоха растет везде, избавится от нее сложно, если куст срубить, то вокруг пня немедленно начинают буйно расти новые побеги. Устойчиво дерево к излишней влаге и к засухе, хорошо растет в тени и на солнце, легко переносит вредителей и почти ни на что не годно - разве что на дрова, но и те ценятся меньше, чем березовые.

Как-то так получается, что эндемики, устойчивые к местному климату, более всего обладают единственным качеством - живучестью. Эта доблесть у них развита невероятно. Все, что убивает дорогостоящие завезенные культуры, делает местные растения сильнее. Кажется, что прорастают эти растения там, где ничто живое в принципе не может жить. В самых тяжелых условиях растут, наливаются силой, заполняют необозримые гектары российских просторов, вытесняют полезные культуры.

При этом в них пользы нет. Даже скот их не ест, а если ест, то потом болеет. То есть даже косить дикие сорняки на сено невозможно.

Попытки как-то наладить промышленное потребление этой дичины не приводит к успеху. Да, лекарственные свойства есть почти у всех растений, да, в 70-е годы ивовую кору забирали заготовители, местные еще помнят, но теперь, увы, появилось кое-что получше для окраски кожи, и никому в промышленных количествах она не нужна. Старые люди помнят, как кору толкли и к муке подмешивали, как крапивой, снытью, лебедой от голода спасались, но, к счастью, теперь есть продукты более питательные и вкусные. Крапиву я иногда замораживаю и зимой в суп добавляю, но это на любителя, конечно.

В общем, то, что у нас само растет и не требует труда, не годится для жизни. А для того, чтобы в наших условиях выросло что-то слаще морковки, нужно столько мороки, что затраты не окупаются.

Разве что для развлечения сажают в огородах цветную капусту, перцы и помидоры. Купить привозное гораздо дешевле.

Но многие упорно продолжают высаживать в своих личных хозяйствах не только огурцы и морковь, но и всякие диковины, не ленятся, покупают навоз, торф и чернозем, удобряют, охраняют от вредителей, опрыскивают, окучивают, окуривают, рыхлят, накрывают… В результате себестоимость произведенного настолько высока, что никакие продажи излишков не окупят затрат. Но желание вырастить что-то красивое и особенное столь сильно, что его никакими резонами не поборешь.

Это, в сущности, и есть культура - производство чего-то экзотического, бессмысленного с практической точки зрения, дорогого по себестоимости, неокупаемого, но прекрасного. Что требует труда и заботы, постоянного ухода, старания и любви.

Потому что иначе мы будем иметь только нечто дикое, мощное, колючее и очень жизнестойкое - как репей и крапива.