«Секретный Первый»: кто в СССР работал на урановых рудниках под грифом «секретно»
Когда в конце 1940-х годов Советский Союз вступил в ядерную гонку, одной из важнейших задач стала добыча урана - сырья, необходимого для создания атомной бомбы. Однако решать её пришлось в условиях полной секретности, спешки и острого дефицита ресурсов. Поэтому был запущен «Первый» - секретный урановый проект СССР. И реализовывали его методами, всю правду о которых открыли лишь с годами. Впрочем, может еще и не всю.
В первые послевоенные годы интерес к урану в СССР носил почти лихорадочный характер. По поручению Лаврентия Берии, возглавлявшего «Пятое главное управление» при Совете Министров СССР, начались поиски месторождений и организация срочной добычи. Секретность программы была абсолютной: работы шли под военным и чекистским контролем, а официальные документы не упоминали слово «уран» — вместо него использовались шифры вроде «минерал № 1» или просто «Первый».
Ключевую роль в запуске урановой программы сыграла сеть исправительно-трудовых лагерей: заключённые стали той дешёвой и бессловесной рабочей силой, на которой был построен проект. Одним из самых зловещих примеров стал лагерь Бутугычаг на Колыме.
В своём расследовании издание Meduza опубликовало свидетельства выживших и исследователей о том, как в этом лагере заключённые добывали уран в ужасающих условиях. Бутугычаг действовал в составе системы лагерей Дальстроя и специализировался на добыче олова и радиоактивной руды.
Заключённым не сообщали, что они работают с ураном - люди облучались, дышали пылью, грузили руду вручную и погибали сотнями. На камнях в районе шахт до сих пор зашкаливает радиационный фон.
Распространено мнение, что заключённых не пускали в урановые шахты, поскольку этот труд требовал квалификации. В этом есть доля правды - глубинная шахтная добыча действительно требовала подготовки и техники безопасности. Поэтому на глубоких и технически сложных объектах (например, на Урале или в Казахстане) чаще работали специалисты: вольнонаёмные шахтёры, мобилизованные гражданские или военнослужащие; заключённым редко поручали взрывные работы, монтаж конструкций, подземную технику.
Однако это вовсе не означает, что заключённые не участвовали в добыче. Наоборот, их труд использовался повсеместно и массово, особенно на поверхностных и приповерхностных разработках; при ручной добыче, переноске и сортировке радиоактивной руды; в условиях, где требовалась не квалификация, а просто физическая выносливость - и полное отсутствие прав.
Бутугычаг сегодня - sevvostlag
Так было, в частности, в лагере Бутугычаг, где добыча шла в неглубоких штольнях и на поверхности, а руду таскали в мешках на спине. В этом и заключалась особая жестокость: людей использовали как расходный материал, не обучая, не защищая и даже не предупреждая об опасности радиации.
Советский биофизик и диссидент Жорес Медведев в своих работах подчёркивал, что труд заключённых в урановых лагерях играл критически важную роль в 1940–50-х годах. Он описывал, как лагеря перебрасывали к месторождениям урана, а под управлением Берии создавалась система, где ГУЛАГ и атомная программа были фактически одним целым. Ученый так и называл это - атомный ГУЛАГ. Многие из этих лагерей до сих пор не обозначены на картах, а имена погибших не установлены.
Использование заключённых на урановых рудниках применялось и в соцстранах, прежде всего в Чехословакии. В районе города Яхимов в 1950-х годах было создано более десятка лагерей. Там трудились как уголовные, так и политические заключённые, включая антикоммунистов, священников, студентов. Многие из них действительно работали в шахтах глубиной до 400 метров, без должной подготовки или средств защиты. Известны случаи лучевой болезни, тяжёлых травм и смертей. В период 1949–1961 годов, по данным чешских архивов, уран из Яхимова напрямую отправлялся в СССР на нужды его атомной программы.
До сих пор невозможно точно подсчитать, сколько заключённых работали в урановых шахтах СССР: оценки варьируются от 100 до 250 тысяч человек. Уран добывали в Краснокаменске, на Укоке, в Шевченко, Прииске, в Нерюнгри - везде, где находили хотя бы следы радиоактивных руд. Заключённым не сообщали, что именно они добывают. Месторождения обозначались шифрами, а охрана не допускала утечки информации.
Причём смертельное облучение получали не только те, кто спускался под землю. Заключённые в огромных количествах сортировали руду, грузили её вручную, жили рядом с хранилищами. Средств защиты не было вообще.
Как ни крути, создание ядерного щита СССР невозможно отделить от репрессивной машины ГУЛАГа. История секретного «Первого» - это не только о науке и технологиях, но и о цене, которую за них заплатили безымянные люди.