Живые и… живые. Будни гуманитарщиков Донецка
Дьявол кроется в мелочах. У войны, разумеется, множество ликов. И страшных, и отвратительных, и забавных, и даже милых. Лики эти сменяются быстро и бессистемно, но раз или два в день свидетель видит новую гримасу на уже знакомом лице. Гримаса может быть мелкой и незначительной в контексте происходящего, но настолько неожиданной и жуткой, что отпечатается в памяти надолго, если не навсегда. Свойства привычных предметов и существ в одно мгновение изменятся, а в представлении свидетеля о мире после увиденного появятся дыры, выставляющие на обозрение базовую изнанку бытия.
Котики посреди войны? Жалко-жалко и ми-ми-ми?
Конечно. Солидарен.
А кошечка, уютно устроившаяся на снежке возле мертвого украинского солдата? Трагично, но не критично.
А серая тварь, сидящая на снегу, и деловито выедающая мозг из вскрытой снарядом головы убитого офицера ВСУ? Своими глазами видел. Даже фотка есть. Мир никогда не будет прежним. Котиков первые пару дней после увиденного хочется обходить по большой дуге.
Любая мелкая деталь войны способна в одночасье перевернуть и обнулить оформившиеся, казалось бы, к тридцати-то годам, воззрения на белый Свет.
Джин и Галя из ГКГО ДНР и «Cкорая помощь» вывозят бабушку из Куйбышевского района на большую землю. Пенсионерка, инвалид, 86 лет. В результате прямого попадания 122-миллиметрового снаряда в дом, где старушка жила вместе с сыном, маленькая латифундия превратилась в труху. Сын, в момент обстрела пытавшийся заделать фанерой окна, в очередной раз выбитые осколками двумя сутками ранее, был тяжело контужен и отброшен взрывной волной к забору соседнего участка. Придя в сознание, он увидел разваленный дом, провалившуюся крышу, и решив, что его матери больше нет в живых, буквально пополз к соседям, — просить о помощи в извлечении тела из-под завала.
Через полтора часа, когда нагромождения кирпича, обломков перекрытий и мебели были разобраны подоспевшими соседями, все присутствующие стали свидетелями маленького чуда: бабушка была жива. Стропила, рухнувшие вниз при взрыве снаряда на чердаке, образовали над ее кроватью защитный двускатный свод.
Бабушка тяжело контужена, неспособна самостоятельно передвигаться и говорить, но жива. Остальное — дело Донецких врачей и родственников.
Лицо войны подернулось улыбкой. Война, как некая высшая сущность, тычет в людей перстом, желая посмотреть, что станется с человечками после эдакого тычка. Погибнет лилипут, война повернется и пойдет дальше, неся наготове перст указующий, передав все полномочия своей сотруднице — смерти. Выживет дурачок — улыбнется война, и даст ему зыбкую возможность выкарабкаться. Живые увидят живых.
Вторая история того же дня — пример ее мелкого, но весомого черного юмора. С Вологодчины пришли подарки детям Донецка. На каждом написаны имя и адрес получателя. Подарков много, развозить надо быстро. Наш репортерский экипаж, многим обязанный гуманитарщикам, в стороне, разумеется, не остался. Нам, впрочем, достался всего один адрес. улица Речная, мальчик Назар. Район Боссе. Та самая улица Речная, что начинается в полусотне шагов от остановки троллейбуса. Того самого троллейбуса.
И с удивлением обнаружили, что номер дома на посылке написан, а вот номер квартиры — нет. С трудом, не без помощи жителей многоподъездной девятиэтажки, мы разыскали управдома. Выяснилось, что мы удачно попали в нужный подъезд, лишив себя необходимости бегать вверх и вниз по всем пролетам.
Район Боссе. Серый дом, летничная клетка с серыми лакунами выбитой кафельной плитки. Дверь, обитая сайдингом. Звонок.
Открыла испуганная женщина.
- Здравствуйте, мы, бла-бла-бла… Вот посылка для вашего мальчика.
Скромный и чересчур деликатный сотрудник ГК ГО передает посылку. Цилиндрическая коробка с какими-то сладостями.
- Мальчика нет.
У всех, стоявших на лестничной клетке, глубинной немотой на миг связало языки.
- Он жив?
- Жив. Но уехал. Увезли.
Женщина берет посылку, и ставит ее на подзеркальник возле двери.
- Передам ему. Обязательно…
Война редко ухмыляется два раза в день. Видать, день был хороший.
https://www.youtube.com/watch?v=HhBQ1xhSeFw