Филиппо Томмазо Маринетти

 

 

 

 

Филиппо Томмазо Маринетти (итал.:Filippo Tommaso Marinetti; 21 декабря 1876, Александрия — 2 декабря 1944, Белладжио) — итальянский поэт, писатель и драматург, известен прежде всего как основатель футуризма.^[1] Основал ряд футуристических журналов («Lacerba», «Poesia») и издательство («Poesia»). Маринетти принадлежит большинство манифестов (первый манифест — 1909), определяющих футуризм как художественное и политическое течение.

 

Биография

 

Родился 21 декабря 1876 года в Египте (Александрия), в богатой итальянской семье адвоката Энрико Маринетти. Детство прошло в Париже, где он учился в колледже святого Франсуа Ксавье. Именно там Маринетти основал свой первый литературный журнал «Папирус», а впоследствии был исключен за подпольное распространение запрещенных книг. Закончив в 1899 году образование в генуэзском университете (факультет права), Маринетти предпочел юридической карьере литературное творчество.

 

20 февраля 1909 года в парижской газете «Фигаро» Маринетти публикует свой первый футуристический манифест («LeFuturisme»). Тотально революционный по своей сути, он содержал радикальные лозунги, направленные против всего старого и догматичного: «Избавьте Италию от всей заразы — историков, археологов, искусствоведов, антикваров!», «Тащите огня к библиотечным полкам!», «Направьте воду из каналов в музейные склепы!», «Крушите древние города!». Маринетти провозгласил новую футуристическую эстетику, базирующуюся на воспевании риска, дерзости, неукротимой энергии, смелости, отваги, бунта, решительного напора, — иными словами, всех тех качеств, которыми должен обладать «человек длинной воли». Война была провозглашена единственной очистительной силой — «гигиеной мира».

 

В 1911‒1912 гг. он в качестве военного корреспондента принимает участие в итало-ливийской войне, в октябре 1913 — в болгаро-турецком конфликте.

 

В 1912 году Маринетти опубликовал новый манифест — «Технический манифест футуристической литературы». В нем были сформулированы технические (из области литературной техники) нововведения футуристов, которые вытекали из их стремления выразить темпы современной жизни.

 

В январе 1914 г. осуществляет поездку в Москву и Петербург, где знакомится и делится опытом с русскими футуристами.^{[2] [3]}

 

В августе 1914, после начала Первой Мировой войны, Маринетти записывается добровольцем в Ломбардийский батальон и ведет пропаганду за вступление Италии в войну, придав для этих целей футуристическому журналу «Лачерба» политическую направленность. «Дирекция футуристического движения» в Милане постепенно превратилась в боевой штаб. В сентябре ею были организованы манифестации с публичным сожжением австрийского флага, за что Маринетти был арестован и посажен в тюрьму. Но в мае 1915 года Италия вступает в войну на стороне стран Антанты и Маринетти, вместе с другими футуристами добровольцем уходит на фронт, награжден медалью как командир броневика за битву Витторио-Венета.

 

После Первой Мировой войны происходит организационное оформление политического крыла футуризма. Была создана политическая партия футуристов во главе с Маринетти и издан соответствующий манифест, разделявший функции партии и одноименного направления в искусстве Органом политической партии футуристов стала газета «Футуристический Рим», основанная Маринетги, Сетгимелли и Карли.

 

В этот период Маринетти начинает выступать с радикально-националистических позиций, а в 1919 году вступает в фашистскую партию. «Наша футуристическая революционность обожает Италию и жаждет возродить ее во что бы то ни стало, очистить ее, сделать более интеллигентной и преуспевающей», — говорил он еще в сентябре 1918 года.

 

Стоит заметить, что ранний итальянский фашизм многим обязан двум национальным литературным гениям того времени — Маринетти и Д’Аннунцио, причем не только в сфере формирования идеологии и лозунгов, но и в области «прямого действия»: Маринетти играл большую роль в формировании фашистских боевых групп, лично участвовал в разгоне демонстраций и нападении на редакцию газеты «Аванти», «желая утвердить абсолютное право четырех миллионов солдат на управление новой Италией». Добровольцы во главе с Габриэле Д’Аннунцио в сентябре 1919 года заняли город Фиуме и устроили в нем великолепный футуристический вечер. В ноябре 1919 года, на парламентских выборах имена Маринетти и Муссолини стояли рядом в избирательных бюллетенях, однако на выборах фашисты не прошли, (после чего оба были арестованы по обвинению в незаконном хранении огнестрельного оружия Муссолини выходит сразу, Маринетти через двадцать дней).

 

Однако, уже в мае 1920 года Маринетти и группа соратников-футуристов совершают очередную авангардистскую провокацию: протестуя против компромиссов Муссолини с клерикальными и монархическими кругами они выходят из состава фашистской партии. Вместе с тем, Маринетти до конца дней остаётся «беспартийным фашистом». В 1922 году, после прихода Муссолини к власти, он посвящает министру-президенту восторженную статью: «Итальянская Империя — в кулаке лучшего, наиспособнейшего итальянца!»

 

18 марта 1929 года Муссолини вводит Филиппо Томмазо Маринетти в состав Итальянской Академии наук.

 

В 1942 Маринетти в СССР в составе итальянского экспедиционного корпуса, где тяжело заболевает. Умер в Белладжио в Hotel Excelsior на озере Комо 2 декабря 1944 года, после сердечного приступа.

 

Творчество

 

Обычные его темы — машины, скорость — основы современной индустриальной культуры, война, сильная личность, звезды и море как символ сверхземного «Завоевание звезд» (La conquête des étoiles, 1902), «Разрушение» (Destruction, 1903), «Моноплан папы» (Le Monoplane du pape, 1912) и др. В драматургии Маринетти выделяется сатирическая трагедия «Король-кутеж» (Le roi bombance), где дана сатира на человечество и социальную революцию. Большинство произведений написано по-французски.

 

На основе лозунга «Мы воспоем растущее торжество машины» у Маринетти создается новая эстетика машины — «Гоночный автомобиль прекраснее статуи „Самофракийской победы“».

 

С поэтической индустриальной темой связана у Маринетти и политико-экономическая пропаганда индустриализации Италии (в манифестах). Венецию например, омертвевший город дожей, предлагалось преобразовать в промышленный центр Адриатики.

 

Значительное место в творчестве Маринетти занимает также военная проза. Это — «Битва при Триполи» (La bataille de Tripoli), откровенный апофеоз итальянской экспансии в Африку, «Zang, tumb, tumb» (Осада Адрианополя), военные стихотворения, в которых изображена индустриализация войны (стих. «Литейная битвы») и ряд других литературных произведений о мировой войне.

 

Маринетти боролся во главе футуристов против «оппортунизма» итальянской иностранной политики еще задолго до выхода Италии из тройственного союза, требовал войны с Австрией во имя нераздельного господства Италии в бассейне Адриатического моря, что имело известное агитационное значение при вступлении Италии в мировую войну.

 

Попытки Маринетти создать динамическую форму привели его к реформе стиха и прозы. В 1906 Маринетти организовал «Интернациональную анкету о свободном стихе». Формальные новшества Маринетти сказались в области прозы. В программе Маринетти — деформация синтаксиса, насыщение его эмоциональностью, расположение слов без ограничений грамматической логикой. Вспомогательные части речи, задерживающие передачу мыслей, прилагательные, означающие паузы — отметаются; знаки препинания исключаются. В основе прозы — существительные и глаголы, которые сочетаются с условными математическими и музыкальными знаками. Создается телеграфный стиль. Специфическая образность Маринетти основана на метафорах, смелость которых (отдаленность аналогий) оправдывается лозунгом о «беспроволочном воображении и словах на свободе». Характерен типографский монтаж текста.

 

Формальным новаторством отличается также «Синтетический театр» (Teatro sintetico) Маринетти, написанный в сотрудничестве с Корра, Сеттималли и др. В последние годы Маринетти пропагандирует «тактилизм» — искусство касаний, пытаясь создать новый вид искусства — «предметы искусства, воспринимаемые осязанием». С этой целью Маринетти разработал «тактилическую таблицу ощущений».

 

Вся линия творчества Маринетти привела его в лагерь фашизма — («Футуризм и фашизм» — «Futurismo e fascismo», «Democratia futurista, dinamismo poetico» — «Футуристическая демократия, политический динамизм»), предвестником которого он и явился.

 

 

Футуризм как матрица фашизма

 

Дмитрий ЖВАНИЯ, кандидат исторических наук

 

 

«Источником фашизма, — по мнению немецкого исследователя Эрнста Нольте, — были: националисты под руководством Энрико Коррадини, легионеры, ведомые Д’Аннунцио в его фиумской авантюре, и бывшие марксисты, отколовшиеся от социалистической партии и руководимые Муссолини… Из этих трёх элементов движение Муссолини… было наиболее важным». Нольте считает, что «марксизм был не просто прихотью молодости фашистского дуче, исчезнувшей без следа, “finalita” марксизма (конечная цель — Д.Ж.) всегда продолжала жить в нём, хотя и вне его сознания».

 

«23 марта 1919 года в бурлящем Милане, в маленьком зале торговой школы на площади San Sepolkro, собралось несколько десятков человек: ардити, легионеры, экс-комбатанты. Их воодушевляли чувства патриотического гнева, ненависти к союзникам, презрения к собственному правительству, воли к национально-народной революции; большинство их пришло слева — от социалистов и синдикалистов. Это были первые фашисты. Их возглавлял Муссолини. “Первых фашистов была горсточка” — вспоминал он об этом собрании через пять лет. Они организовали “Cоюз участников войны” для новой борьбы — Fascio di combatimento», сообщает Николай Устрялов в своей книге о фашизме.

 

Маринетти участвовал в митинге, организованном Бенито Муссолини на площади Сан-Сеполькро 23 марта 1919 года, на котором было провозглашено создание Итальянского союза борьбы. Поэт воспел это событие в «Поэме о сан-сеполькристах» (“Il poema dei sansepolcristi”). Основоположник футуризма написал её в особенном футуристическом стиле, который позже, по аналогии с «аэроживописью», назвали «аэропоэзией». По форме эта поэма Маринетти — разновидность стихотворения в прозе. Его «аэроособенности», как объяснял Маринетти, состоят в длинных, как воздушный полёт, фразах, не прерываемых знаками препинания, ибо «камни, рытвины и колдобины свойственны только сухопутным дорогам, а волны, пороги и рифы — только водным путям», а также в использовании инфинитива — неопределённой формы глагола, ведь «с высоты всё видится в общих чертах.

 

«Дуче на первом плане дуче мощь излучающее твёрдое упругое тело готово выстрелить без вес продолжать думать желать решать захватить раздавить отвергать ускорить к новому свету

 

Его кулак скрепить практические идеи и смелость незаменимый геометрия его выступлений делает элегантным энтузиазм долота в трещину переплавить и голос продолжающий хлестать ироничный или режущий анализ в синтезе чистом

 

Угрозы и неистовство вокруг площади остановить Муссолиниевское что в потолок бюрократический было поколеблено античное благоразумие дотошная скупость планов», — писал Маринетти в «Поэме о сан-сеполькристах»

 

В марте 1919 года Маринетти избирается в ЦК фашистской партии. Ещё в декабре 1918 — январе 1919 года в Риме, Ферраре, Таранто и во Флоренции открываются первые клубы фашистов-футуристов. По совпадению в то же самое время, в январе 1919 года, в Петрограде была основана организация коммунистов-футуристов (комфутов).

 

 

Исследователь Игорь Голомшток полагает, что, «если движение Муссолини было главным источником итальянского фашизма, то одним из источников самого этого движения был итальянский футуризм». Муссолини совершил слишком резкий скачок от революционного марксизма и вначале имел весьма смутные представления об идеологии движения, которое он создавал. Фашизм для него не был какой-то догмой или философией, а принципом революционного действия — методом достижения власти. И он взял на вооружение многие идеи своего эксцентричного друга — Маринетти. Между мартом и июлем 1919 года футуристы преобладали в миланском отделении «Союза борьбы» (fascio). Что касается идей футуристов, то они легко превращались в руководство к действию. «Всякий, кто обладает чувством исторической последовательности, идеологические источники фашизма может найти в футуризме — в его готовности выйти на улицы, чтобы навязать своё мнение и заткнуть рот тому, кто с ним не согласен, в его отсутствии страха перед битвами и мятежами, в его жажде порвать со всяческими традициями и в том преклонении перед молодостью, которым отмечен футуризм», — объяснял великий итальянский философ Бенедетто Кроче.

 

15 апреля 1919 года Маринетти лично возглавлял нападение на редакцию бывшей газеты Муссолини — главного органа социалистической партии «Аванти!», — «желая утвердить абсолютное право четырёх миллионов солдат на управление новой Италией». Разгром редакции «Аванти!» дуче назвал «первым реальным достижением фашистской революции».

 

«Фашизм 19 года выступает сразу с кричащими национально-революционными лозунгами. Муссолини старается подчеркнуть, что по-прежнему он, подобно Гарибальди, совмещает в себе националиста и революционера-республиканца. Он выражает волю и чувства фронтовиков: “Необходимо, — твердит он, — сообщить войне социальное содержание, и массы, защищавшие отечество, не только вознаградить, но и, для будущего, спаять их с нацией и ее развитием”. Программа рядового фронтовика ясна: спасение нации, укрепление ее достоинства, обеспечение ее счастья и — “обеспечение героям окопов, — людям труда, — возможности воспользоваться революционными плодами революционной войны”», — пишет Устрялов.

 

 

Когда в мае 1919 под Миланом рабочие в ходе бурной забастовки заняли завод и подняли над ним не красный, а национальный флаг, фашистская газета “Popolo d’Italia” заявляет, что полностью поддерживает рабочих.

 

Когда в сентябре 1919 года появилась республика Фиуме во главе с поэтом, писателем и авиатором Габриэле Д’Аннунцио, Маринетти, несмотря на то, что не любил Д’Аннунцио, считая его представителем отжившей традиции, поспешил в «город Огня». Выступая перед бойцами-смельчаками (arditi), он призвал к распространению революции Фиуме на всю Италию. Футуризм имел отчетливый анти-д’аннунцианский характер. Одна из первых книг Маринетти носит заглавие: “Les dieux s’en vont, et D’Annunzio reste” («Боги уходят, а Д’Аннунцио остаётся»). Но во время войны политические программы Маринетти и Д’Аннунцио во всём совпадали. Что касается Д’Аннунцио, то он о футуризме никогда публично не высказывался.

 

Осенью имя Маринетти стоит вторым после Муссолини в списке кандидатов-фашистов на выборах в итальянский парламент. Правда, фашисты в парламент не прошли. «На парламентских выборах осенью 1919 Муссолини и Маринетти собрали в Милане всего-навсего 4 700 голосов. Конечно, это означало полный провал. “Нужно иметь мужество признать, — говорил впоследствии Муссолини, — что в течение всего 1919 года число итальянских фашистов не достигало и десяти тысяч”», — сообщает Николай Устрялов в своей книге о фашизме.

 

Именно футуристы разрабатывали идеологию фашизма. Чтобы обосновать идею передачи всей полноты власти вождю нации, они — те, кто заявлял о полном разрыве с прошлым, — обращались к итальянской политической традиции. «В Милане недавно основан политический еженедельник под заглавием “II Principe”, который поддерживает или пытается поддержать те же теории, какие проповедовал для Италии Макиавелли в “Чинквеченто”, т. е. что состояние борьбы между местными партиями, которое ведёт нацию к хаосу, может быть устранено абсолютным монархом, новым Чезаре Борджиа, который обезглавил бы всех руководителей борющихся партий, — рассказывает Антонио Грамши. — Журналом руководят два футуриста — Бруно Корра и Энрико Сеттимелли. Маринетти, хотя в 1920 году был арестован в Риме во время патриотической демонстрации за энергичнейшую речь против короля, сотрудничает в этом же еженедельнике».

 

Странно, что такой умный человек, как Грамши, не понял, что речь шла не о банальном усилении власти короля, а о передачи всей полноты власти вождю нации — дуче. «Итальянские футуристы видели в Муссолини строителя их футуристического будущего, борца за дело рабочих, ещё недавно обещавшего “взвить красный флаг революции над Потсдамским дворцом”, то есть такого же пламенного революционера, которого русские футуристы видели в Ленине», — полагает Игорь Голомшток. Однако в мае 1920 года Маринетти и группа его соратников-футуристов, протестуя против компромиссов Муссолини с клерикальными и монархическими кругами, выходят из состава фашистской партии. Вместе с тем Маринетти до конца дней остается «беспартийным фашистом».

 

В октябре 1922 года, во время «похода на Рим», футуристы шагали рядом с чернорубашечниками-сквадристами (squadristi). «Приход к власти фашизма означает реализацию футуристической программы-минимум, — объяснял Маринетти. — Пророки и предшественники великой Италии сегодняшнего дня, футуристы, счастливы приветствовать в лице нашего, ещё не достигшего 40 лет, премьера замечательную футуристическую фигуру». «Итальянская Империя — в кулаке лучшего, наиспособнейшего итальянца!» — радовался поэт.  «Минимальная граница возраста для депутатов должна быть понижена до 22-х лет. Минимум депутатов из адвокатов (всегда оппортунистов) и минимум депутатов из профессоров (всегда ретроградов)… Вместо парламента из некомпетентных ораторов и ученых инвалидов мы будем иметь правительство синдикатов земледельческих, промышленных и рабочих», — таким вождь футуристов хотел видеть новое правительство.

 

Фашизм вобрал в себя футуризм, а футуризм стал матрицей фашизма. Это видно по максимам фашистского кодекса чести, которые буквально списаны из футуристических манифестов:

 

“Ardisco ad ogni impresa” — «Смелость в каждом начинании»;
“Boia chi molla” — «Подонок, кто сдаётся»;
“Chi osa vince” — «Кто дерзает — побеждает»;
“Chi si ferma è perduto” — «Кто останавливается — проигрывает (теряет)»;
“Chi non è pronto a morire per la sua fede non è degno di professarla” — «Кто не готов умереть ради своей веры, не достоин исповеди»;
“Credere, obbedire, combattere” — «Верить, повиноваться, сражаться»;
“Datevi all’ippica” — «Начните заниматься делом»;
“Dvx mea lux” лат. — «Вождь моё светило»;
“Fedeltà è più forte del fuoco” — «Верность сильнее огня»;
“È l’aratro che traccia il solco, ma è la spada che lo difende. E il vomere e la lama sono entrambi di acciaio temprato come la fede dei nostri cuori” — «Именно плуг очерчивает борозду, но именно шпага защищает её. И сошник, и лезвие — оба из закалённой стали, как вера наших сердец»;
“Fermarsi significa retrocedere” — «Останавливаться — значит отступать»;
“Fino alla vittoria” — «До победы»;
“Marciare non marcire” — «Идти дальше, а не гнить»;
“Meglio lottare insieme che morire da soli” — «Лучше сражаться вместе, чем умирать одинокими»;
“Meglio vivere un giorno da leone, che cento anni da pecora” — «Лучше прожить один день львом, нежели столетие овцой»;
“Me ne frego” — «Меня не запугать (Я не боюсь. А мне плевать)»;
“Molti nemici, molto onore” — «Больше врагов, больше чести»;
“Non basta essere bravi bisogna essere i migliori” — «Не достаточно быть хорошими, необходимо быть лучшими»;
“Non siamo gli ultimi di ieri ma i primi del domani” — «Не последние вчера, но первые завтра»;
“O con noi o contro di noi” — «Или с нами или против нас»;
“Se avanzo seguitemi, se indietreggio uccidetemi, se mi uccidono vendicatemi” — «Если я двигаюсь вперёд — следуйте за мной, если я остановился — убейте меня, если меня убили — отомстите»;
“Se il destino è contro di noi… Peggio per lui!” — «Если судьба против нас… Хуже для неё!»;
“Sposi della vita, amanti della morte” — «Женатые на жизни, влюблённые в смерть»;
“Vincere e vinceremo” — «Побеждали и будем побеждать».

 

«Для нас, фашистов, самое важное — не жить долго, а жить деятельно. В этом и заключается мистика фашизма», — написано в «Первой книге фашиста». Разве это не философия футуризма?

 

 

Фаллическая эстетика индустриализма  настраивала футуристов на антифеминистский лад. «Мы разрушим музеи, библиотеки, учебные заведения всех типов, мы будем бороться против морализма, феминизма, против всякой оппортунистической или утилитарной трусости», — провозглашал Маринетти в «Манифесте футуризма».

 

Он не стеснялся признаться в презрении к женщине. В большей степени он делал это из эпатажа — из желания противопоставить футуризм той культурной традиции, которая, как написано в «Манифесте футуризма», «восхваляла задумчивую неподвижность, экстаз и сон», да и всей итальянской культуре, буквально пропитанной любовной негой. Со времён Средневековья образ женщины превозносился в литературе и других видах искусства. Лишь французские «проклятые поэты», а вслед за ними молодой Эмиль Золя попытались показать неприглядные стороны женской природы (в этом смысле их можно считать предтечами нуара). Футуристы посчитали, что женщина с её извечной мечтой о маленьком личном счастье и пошловатыми представлениями о красоте — тормоз прогресса. Отсюда их антифеминизм.

 

«Женщина настоящего, — расслабленная самка, — утверждал Маринетти. — Она противна нам со своей пряной любовью. Нынешняя любовь обесценена благодаря всемирно-усилившейся роскоши женщин. Нынешняя женщина больше любит роскошь, чем любовь. <…> Влияние женщины губительно, а потому мы, футуристы, относимся к ней отрицательно».

 

Фашисты подняли на щит антифеминизм футуристов. В фашистской Италии будет даже запрещена вежливая форма на Lei из-за её женственного происхождения: Lei — она. Например, желая вежливо спросить человека, как его зовут, итальянцы говорят: “Come si chiama Lei?” Во время правления дуче так расшаркиваться было запрещено.

 

 

В письме от 1922 года Грамши убеждал Троцкого, что «футуристическое движение в Италии после войны совершенно потеряло свои характерные особенности», а «Маринетти отдаёт движению чрезвычайно мало активности. Он женился и предпочитает посвящать свою энергию жене». Но факты показывают, что ирония Грамши была беспочвенной. В 20-е годы Маринетти посвящал энергию не только жене. Однако коммунист сообщал интересные детали: «В настоящее время в футуристическом движении принимают участие монархисты, коммунисты, республиканцы, фашисты».

 

Несмотря на то, что Маринетти стал видной фигурой фашистского движения, итальянские социалистические и коммунистические рабочие продолжали его уважать. «Перед моим отъездом Туринская секция пролеткульта пригласила Маринетти на выставку футуристической живописи, чтобы на открытии объяснить рабочим, членам организации, её значение, — рассказывает Грамши в письме, написанном им в 1922-м. — Маринетти очень охотно принял приглашение и после посещения выставки вместе с рабочими высказал своё удовольствие, что ему удалось убедиться в том, что рабочие гораздо лучше разбираются в вопросах футуристического искусства, нежели буржуазия».

 

Ещё летом 1920 года, выступая перед итальянской делегацией на Втором конгрессе Интернационала в Москве большевистский нарком просвещения Анатолий Луначарский назвал Маринетти «единственным интеллектуалом революции в Италии». И это после того, как Маринетти командовал погромом редакции «Аванти!»… «Произошло неслыханное, ужасающее, колоссальное событие, которое грозит подорвать весь престиж Коммунистического интернационала и доверие к нему, — иронизировал Антонио Грамши над теми коммунистами, которые были шокированы тем, что Луначарский назвал Маринетти «революционером». — Филистёры от рабочего движения полностью скандализированы, и ясно, что к старым прежним ругательствам — “бергсонианство, волюнтаризм, прагматизм, спиритуализм” — мы теперь добавим новые и ещё более бранные: “футуризм”, “маринеттизм”!» Для Грамши, как и для Луначарского, революционный характер футуризма не подлежал сомнению, ибо всякое разрушение в области буржуазной политики, быта и культуры для них было первой стадией пролетарской революции. В свою очередь Маринетти, не одобряя коммунизм, который, с его точки зрения «можно осуществить только на кладбищах», приветствовал революционные шаги русских коммунистов: «Я был восхищён, когда узнал, что все русские футуристы — большевики и что в целом футуризм является официальным русским искусством. В день Первого мая прошлого (1919 — Д.Ж.) года русские города были украшены футуристическими росписями. Ленинские поезда снаружи были украшены яркими динамическими формами, очень напоминающими Боччони, Балла и Руссоло. Это делает честь Ленину и приветствуется нами как одна из наших собственных побед».

 

Утверждения фашистского режима заставило Маринетти пойти на определённые компромиссы с реальностью. Будучи ярым антиклерикалом в молодости, в 20-е годы он, как и все фашисты, заключил мир с католической церковью, оправдывая себя тем, что Иисус тоже был футуристом. 18 марта 1929 года Муссолини ввёл Филиппо Томмазо Маринетти в состав Итальянской Академии наук. Злопыхатели поспешили заявить, что «возмутитель спокойствия умер», однако вскоре, на академической конференции в Будапеште, Маринетти вместо ожидаемого доклада прочёл свою новую поэму «Обыденная жизнь одного фокстерьера». Пятидесятичетырёхлетний академик лаял, визжал и кусался. Войдя в раж, он, подражая собаке, задрал ногу у стены. Профессора впали в ступор.

 

   В том же 1929-м он совместно с художниками-футуристами Джерардо Доттори, Тато, Тулио Крали, Энрико Прамполини и некоторыми другими издаёт в «Газетта дель Пополо» «Манифест аэроживописи» (Manifesto dell´Aeropittura).

 

 

 

 

Футуризм, война и отношение с фашизмом

 

• 

 

 

---

 

Еще в 1913 г., во время итало-ливийской военной кампании, где Маринетти, по его словам, изучал возможности сельскохозяйственного использования ливийской земли, он выступил с речью в Театре Верди во Флоренции. Перекрикивая возмущенные возгласы собравшихся, Маринетти бросал в толпу лозунги: "Италия — абсолютная повелительница!.. Слово Италия должно подчинить себе слово "свобода"! Пусть будут все свободы, все виды прогресса, но в идеальных пределах одной футуристической Нации! Нации антиклерикальной и антисоциалистической... Итак, все усилия и все виды насилия, все деньги и всю кровь на энергичное и практическое завершение ливийской кампании. В этом завершении сейчас состоит Колониальный Футуризм Италии. Да здравствует Ливия!"

 

В книге "Война как единственная гигиена мира" (Милан, 1915) объединила несколько речей и прокламаций Маринетти, таких как "Битва за Триест" и "Речь к триестинцам", отрывок из предсмертной речи "футуриста" Мафарки, футуристические обращения к венецианцам, испанцам, англичанам "Против пассатистского Рима",  "Против профессоров", "Электрическая война", "Война как единственная гигиена мира" и др. Все эти документы - закономерное проявление футуристической ориентации на гражданскую и социальную активность в условиях, когда заинтересованные в мировой воине итальянские политические круги раздували националистическую истерию и открыто вели милитаристскую пропаганду. В свою книгу Маринетти включил футуристические лозунги идеологического и политического содержания, звучавшие ещё в первых манифестах. "Мы утверждаем, что абсолютный принцип Футуризма — это постоянное становление и бесконечное движение человека вперёд, как в физиологическом, так и в интеллектуальном отношениях", — говорится в статье "Война как единственная гигиена мира". В системе футуристической утопии тотального обновления мира такие лозунги вполне вписываются в идеологизацию фундаментального для футуризма культа молодости и силы и ниспровержения "пассатизма".

 

Однако наряду с патетической картиной осуществленной утопии нельзя не заметить и политически нацеленных мотивов в пропаганде именно итальянской гордости и силы. Например, в таких пассажах статьи "Электрическая война": "Раздразнив всех иностранцев, которые восторгаются нашим прошлым и презирают нас как сочинителей серенад, нищих или мошенников, мы заставили их восхищаться нами как самой одаренной расой на земле. <...> Благодаря нам Италия перестанет быть "любовным гнёздышком" для мира космополитов. Вот почему мы начали пропаганду мужества и оптимизма в противовес эпидемии низости и хронического пессимизма. Наша ненависть к Австрии; наше горячее желание воевать; наша жажда задушить пангерманизм — они венчают нашу футуристическую теорию!.. А вы молчите, дураки! Мы, как пистолет, нацелим в вас свои вырванные сердца, зажатые в пальцах, наши сердца, переполненные ненавистью и дерзостью. <...> И ещё мы объявляем забастовку молодых гробокопателей. Хватит, не надо нам могил! Пусть трупы сами себя хоронят, а мы вступаем в великий Город футуристов, нацеливший свою устрашающую батарею заводских труб против воинства Мертвецов, и мы шагаем по Млечному Пути".

 

"Манифест итальянской гордости" (1914) и публичные акции, организованные Маринетти под лозунгом "Долой Австрию!" со сжиганием австрийских флагов, сопровождались выступлениями и выставками художников-футуристов. Некоторые из них имели откровенно интервенционистский характер. Так, манифест К. Карра "Гуэррапиттура" (1915) трактовал войну как мощный стимул и источник вдохновения для художника, потому что в ней разнообразные потенции человеческой натуры проявляются наиболее спонтанно; художник Балла создал эскизы "антинейтралистских" красно-бело-зелёных мужских костюмов (цвета итальянского флага) и организовал демонстрации такой одежды на улицах.

 

Справедливости ради надо отметить, что далеко не все футуристы поддавались пылкой милитаристской пропаганде вождя Маринетти. Некоторых под его знамёна привлекло желание найти разные варианты синтеза выразительных средств разных искусств, экспериментировать с их симультанным применением. Так, художник Арденго Соффичи, который был ближе других к живописным традициям XIX в., увлеченно создает композиции, где используются коллажи и разнообразные типографские шрифты, и пишет эстетический манифест "Первые принципы футуристической эстетики" (1920), утверждая в нём своё собственное сугубо эстетическое понимание художественной задачи такой новаторской живописи. Как футурист, Соффичи разделяет мнение, что буквы и цифры, различные предметы и материалы несут в себе определённые пластические или хроматические качес